Ознакомительная версия.
– Что еще? – спросил у него Дуло.
– Я нашел место, откуда отправляли электронное сообщение Полине Свирской. Это интернет-кафе на окраине Москвы. Там есть видеонаблюдение, за диском поехал Семочкин. Еще проверили звонки в усадьбу Бекешевых, входящие на сотовый телефон убитой. Определились с кругом ее знакомств. Пока ничего интересного. Ты вот что… – вспомнил Филиппов. – Поезжай в усадьбу, поговори с горничной. Зуб даю, она что-то знает. Все время про тебя спрашивала. Кстати, сегодня похороны Алины Бекешевой.
– Нужно позвонить сестре, – сказал Дуло.
– Какой сестре? – не понял Филиппов. Но и тут же спохватился. – Ах да, прости, не сразу сообразил. Можешь не звонить, все равно не успеет. – Он поднял голову и серьезно посмотрел в глаза Дуло. – Стало быть, на всемирное Зло не замахиваемся?
– А это уж как придется… – ответил тот.
Коридор закончился тупиком. Здесь не было ни одного окна, но было много дверей.
Марину поставили к стене, раздался металлический звук, и конвоирша втолкнула ее в полутемное помещение. Створка за спиной захлопнулась.
– Рушкая? – спросил женский голос.
Глаза еще не привыкли, и Марина не сразу рассмотрела, кто говорит.
– Русская, – ответила она, заметив, что в камере находятся еще несколько женщин. – Значит, это и есть зиндан?
– Привыкай. Мещяца два отшидки тебе обешпечены. – С ней говорила женщина лет тридцати, похожая на узбечку. Вместо двух передних зубов в ее рту была дырка. – За проштитутцию?
– Покушение на убийство…
– Тогда наштраивайща надолго. – она взяла Марину за руку и подвела к подстилке, которая лежала прямо на бетонном полу. – Тут швабодно.
– А где же нары?
– Нету. Шпим на полу. Дышать шовщем нечем… – Она опустилась на пол, приглашая Марину присесть рядом. – Жа покушение на убийштво мало не жди… На клиента, что ли, покушалашь?
– Я не проститутка.
– Какая ражница… Покушение, оно и в Африке покушение, – сказала «узбечка» и, наклонившись к Марине, прошептала: – Видишь ту малолетку в правом углу? Тоже жа покушение пошадили. Еще не шудили, но жа араба дадут по полной. Ждещь этого не прощают.
Марина посмотрела на худенькую девушку и удивилась:
– Хотела убить?
– Пошти шта, – прошепелявила «узбечка». – Клиент-араб два дня над ней иждевалшя, а потом нажралщя шампаншкого и ушнул. Пока он пьяный шпал, она жабила ему бутылку в жадницу.
– Лучше бы в полицию на него заявила.
«Узбечка» приглушенно хихикнула.
– Она нелегалка, ее в Эмираты жених привеж. Потом окажалось – шутенер. Продал ее хожяину гоштиницы за пятьшот долларов. Ехала, думала, что невешта, а как приехала, проштитуткой штала.
– И она не сбежала?
– Пашпорт отобрали. Ее хожяин гоштиницы с дружками ижнашиловал, а потом держал в комнате. Только клиентов пушкал. Жа день по пять-шешть человек. Потом она убежала… – Женщина заговорила тише: – Это она шама мне рашкаживала. Ее поймали и в накажание отдали в рабочий район. Тридцать человек пакиштанцев жа день пропуштили.
– Бедненькая…
– Она того, не в шебе немношко. Да и как тут выдержать…
Марина оглядела «узбечку»: длинная юбка, босые ноги, несмотря на жару – кофточка с длинными рукавами. На голове шелковый платок с люрексом.
– А вы откуда прехали?
– Иж Бишкека.
– Киргизия?
– Оттуда. Приехали с подружкой, да та померла. Трое деток ошталось.
– А что с ней случилась?
– Пошла к одному индушу, и – конец. Он ей артерию на шее прокушил и ухо оторвал.
– Как же так?
– В экштаже.
– В экштаже? – Марина задумалась. – Вы хотите сказать, в экстазе…
– Да. Увидел, что померла, и удрал, – «узбечка» поправила на голове платок. – А мне повежло – денег жаработала, подарки детям купила, шыну мужикальный центр. Жубов вот жалко – афганец выбил, платить не хотел. Домой, в Бишкек, бешплатно лечу – меня депортируют. Раньше вернутца шуда могла, а теперь – нет. Они теперь по глажам региштрируют.
– Идентифицируют по радужной оболочке, – подтвердила Марина. – Очень противно. Особенно когда видишь, что мужиков и так пропускают.
– Вот-вот. Теперь уж мне шуда не вернутца.
Женщина сидела, сложив по-турецки ноги, и раскачивалась из стороны в сторону.
– Два мешяца шижу. Шкажали, пошадят на шамолет – и пока.
– Здесь только проститутки сидят?
– Пошти шта. – «Узбечка» заговорила шепотом. – Видишь, у двери лежит, девка ш титьками? Мошквичка. В хорошем доме у богатого араба жила.
– И такое бывает?
– Школько хочешь. Даже жамуж выходят. Не проштитутки, конечно.
В двери что-то звякнуло, и она распахнулась. На пороге стояла строгая конвоирша. Поверх черного платка на голову была надета фуражка.
– Мукиева, ходи!
– Меня! – Женщина вскочила и быстро надела шлепанцы. – Ну, щаштливо. Не шкучай… – Она выскочила из камеры, и дверь снова захлопнулась.
Марина легла на подстилку и скорчилась, подтянув к подбородку колени.
«Что делать… Что делать…» – стучало в мозгу.
В камере было душно. Ей не хотелось ни двигаться, ни говорить. Казалось, любое движение может примирить ее с тем, что случилось. А мириться она не хотела. Так, не двигаясь, Марина пролежала весь день. Вечером ей принесли еду, но она выпила только чай.
Ночь тянулась мучительно долго. Она вставала с подстилки, садилась и снова вставала. Моталась по камере, не представляя, как сможет вынести еще несколько часов до рассвета.
Рано утром загромыхала дверь.
– Ты, ходи!
Марина оглянулась – палец конвоирши указывал на нее.
– Я? – Высохший от жажды язык не шевелился во рту.
– Ты! Ходи!
Она поднялась и вышла из камеры. Ее провели в лифт и подняли на первый этаж. Там, в холле, Марину передали арабу в белой одежде, и тот вывел ее во двор.
– Туда, пожалуйста. – Мужчина говорил по-английски, и это показалось хорошим знаком. – Садитесь в машину.
Во дворе стоял огромнейший джип, намного больше обычного. Приглядевшись, Марина сообразила: известная модель, но сделанная в удлиненном варианте, по-видимому, на заказ.
– Куда вы меня везете? – спросила она, усевшись в машину.
– В безопасное место. – Большего араб не сказал.
Ворота поднялись, и автомобиль выехал на пустынную улицу. В салоне было прохладно, умиротворяюще тихо звучала арабская музыка.
Уже через несколько минут автомобиль свернул на набережную и направился в сторону Дубая. Справа простирались безлюдные пляжи и зеленые воды Персидского залива. Где-то далеко, в утренней дымке, маячили нефтеналивные танкеры.
Машина въехала в облицованный плиткой тоннель. Он пролегал под заливом, разделяющим город пополам. Та часть Дубая, которая называлась Дейра, осталась позади. Тоннель привел их в район Бар-Дубай.
Дорога по-прежнему шла берегом моря. Порой его заслоняли роскошные виллы, иногда парки, однажды – элитный яхт-клуб.
Не доезжая до знаменитой гостиницы «Парус», машина свернула влево, потом еще раз и остановилась перед ажурными воротами из металла. Ворота открылись, и автомобиль нырнул в подземный гараж.
Араб вышел из машины и распахнул заднюю дверцу, Марина спрыгнула на мраморный пол. Сквозь широкий дверной проем справа она увидела крытый бассейн и сад, в котором порхали разноцветные птички. Откуда-то доносилось журчанье воды.
Сверху послышались шаги. По лестнице спускался мужчина. Несмотря на то что в этот раз тот был в джинсах и майке, Марина сразу узнала «Алишку».
– Наконец-то… – он взял ее за руку. – Ты познакомилась с адвокатом?
– Махмуд, – представился ее спутник. – Вам больше не о чем беспокоиться. За вас внесен денежный залог. Я буду вести ваше дело.
– Сейчас – завтрак, – сказал «Алишка». – Потом пойдем в кабинет, и ты нам расскажешь все, что с тобой случилось. Пока поживешь здесь. Думаю, к концу следующей недели все утрясется.
По дороге к усадьбе были разбросаны пихтовые ветви…
Полина доехала до ворот и остановила машину. Навстречу ей из калитки вышел охранник:
– В доме – никого, все уехали на кладбище.
– На кладбище? – спросила она.
– Алину Николаевну хоронят. На старом монастырском кладбище. Здесь недалеко.
– Я знаю.
Она развернулась и помчалась на всей скорости, надеясь успеть хотя бы к окончанию церемонии.
На расчищенной дороге возле кладбища стояли несколько машин. Над ними возвышался темно-синий ритуальный автобус.
Позабыв запереть джип, Полина кинулась к месту, где стояла небольшая группа людей. Среди других она увидала плачущего Бекешева, Таисию Титовну с аптечкой в руках и притихшего Сергея Дуло.
Полина подошла к могиле своей сестры.
Прихлопывая лопатой свежий холм, пьяненький мужичок заметил:
– Зима теплая. И нам хорошо, и ей – легче…
Она заплакала в воротник шубы. К ней подошел Сергей, обнял и повел прочь.
Ознакомительная версия.
