Тирен спросил:
— А в багажнике он смотрел?
Она покачала головой:
— Нет, точно нет.— Она даже рассмеялась.— Да и зачем? Портфели обычно не кладут в багажник.
— Да-да, верно.— Тирен кивнул, соглашаясь. Он знал это и по собственному опыту. Портфель, как правило, кладут на переднее сиденье рядом с собой или, в крайнем случае, на заднее. Но в голове у него мелькнула мысль: а что было бы, если бы Вульф все же заглянул в багажник? Однако он поспешил от нее избавиться. Кроме того, оставался невыясненным еще один весьма важный вопрос, отчасти связанный с цветами и подкупом. И хотя задавать его, быть может, было и не вполне удобно, он все же решился:
— Итак, насколько я понимаю, что касается цветов, то вы были главным поставщиком мсье Вульфа. Скажите, а часто бывало, что он просил отправить цветы… как бы это сказать… разным дамам? Может быть, он что-нибудь рассказывал вам о них?
Она укоризненно посмотрела на него.
— Ведь он был женат. Не будет ли это нескромным — отвечать на подобного рода вопросы?
Уже одно это можно было считать ответом, однако Тирена интересовали детали.
— Он погиб,— сказал он со значением.— Если вам кажется или же вы знаете, что он оказывал кому-нибудь знаки внимания…— Он сделал паузу.— Вы меня понимаете?
Она грустно кивнула:
— Понимаю и знаю, что вы спрашиваете не из простого любопытства. Так вот, что касается этого, то он на протяжении долгого времени посылал отсюда роскошные букеты по разным парижским адресам.— Она немного помолчала.— За последний месяц это случалось не менее десяти раз. Мсье Вульф всегда сам заказывал их по телефону, похоже было, что он никому не хотел это перепоручать. Он просто говорил: «Цветы для Розы». И я знала — один букет на квартиру и один — в магазин. Своего рода тайный сговор между нами.
В одной руке у Тирена появился блокнот, в другой — авторучка. Он посмотрел на нее, однако она отвела взгляд, и достав из ящика под кассой адресную книгу, полистала ее и тихо прочла:
— Сонж, 69, бульвар Адмирала Брюи, и вот еще… Магазин «Jeus des Feux», 334, улица Сен-Оноре…
Последовало довольно долгое молчание. Время от времени то один, то другой поднимали на собеседника стыдливый взгляд, словно оба были участниками одного заговора, хотя и старались переложить друг на друга вину за разглашение постыдных слухов, порочащих доброе имя известного обоим лица.
Когда Тирен вернулся в посольство, первое, на что он обратил внимание, был букет хризантем. Он стоял на столике для посетителей в холле — огромный букет из белых и лиловых цветов. Он вошел в лифт и поднялся на свой этаж. Дверь кабинета оказалась не заперта. Она была даже немного приоткрыта; это было уже странно. Войдя внутрь, он сразу же увидел Анну-Беллу, сидящую в кресле, склонившись над разложенной на Столе газетой. Она вяло приветствовала его, не отрываясь при этом от чтения:
— Уходя из кабинета, всегда надо запирать за собой дверь. Каждый из нас обязан тщательнейшим образом обеспечить охрану своего рабочего места, как если бы оно было чем-то вроде небольшого личного заповедника.— Отложив наконец газету, она рассмеялась.— Извини, что я вошла и расположилась у тебя без приглашения, но дверь действительно была открыта, а у бутылки шерри на столе был такой одинокий и покинутый вид.
Она достала сигареты и прикурила от настольной зажигалки. В ответ он состроил гримасу:
— Все объясняется просто. Сначала я разругался с послом, потом выпил аперитив, и в результате в голове у меня засели лишь две мысли — надо бы хорошенько пообедать и зайти к даме из цветочного магазина. А вот у тебя что-то уж слишком довольный вид.— Он разглядывал ее, слегка склонив голову набок.
— Я и вправду довольна,— сказала она, выпустив струю дыма и пытаясь стряхнуть пепел, хотя этого пока не требовалось.— Во-первых, мне вроде бы удалось расшевелить комиссара Бувина. Причем я даже удостоилась его похвалы за небольшую хитрость и догадливость. Это — во-вторых. Вот послушай.
Ясно и кратко она рассказала ему о встрече с Бувином и о том, как пришла к выводу, что попавшее к Лунду письмо на самом деле предназначалось человеку с ожогом. Закончив рассказ, она с довольным видом вновь опустилась в кресло, и увидев, что сигарета уже почти догорела, потушила ее.
Тирен слушал с огромным вниманием, ни разу не прервав ее, и только когда она кончила, решился высказать свою точку зрения:
— Я считаю, что ты — гордость нашего посольства, и убежден, что все выводы абсолютно правильны. Однако, хотя это и объясняет, почему Лунда, если можно так выразиться, опекали, все же это не дает ответа на вопрос, какое важное сообщение было в письме.
— Тут ты прав,— сухо подтвердила Анна-Белла.— Но мне думается, что дело уже переходит в ту фазу, когда наше участие в нем вряд ли обязательно. Поскольку полиция теперь просто так не успокоится, то можно считать, что я защитила интересы шведского гражданина, пусть даже и после его смерти. Они теперь во что бы то ни стало попытаются найти убийцу. Ведь речь идет о преступлении, совершенном во Франции, и по юридическим канонам оно должно быть расследовано именно здесь.— Она едва заметно улыбнулась.— И в то же время никто не посмеет сказать, что мы со своей стороны не внесли в расследование его значительного вклада.
— Разумеется,— отозвался Тирен. Он слегка помедлил и, встретившись с ней глазами, продолжал: — Забавно все-таки, как пересеклись наши с тобой пути. Твое вроде бы самое обычное дело оказывается каким-то жутким образом связано с моим неофициальным расследованием.— Он вздохнул.— Бедняга Петер Лунд. Невинная жертва роковой ошибки.
— На все воля Божия,— заметила Анна-Белла. Поднявшись, она направилась к двери, но вдруг остановилась и снова обернулась к нему.— Помнишь, во вторник я говорила тебе о человеке с портфелем, который стоял под моими окнами и высматривал что-то в течение… ну да, практически в течение часа?
Он кивнул.
— Сегодня я его встретила,— продолжала она.-Это было в главном управлении полиции, после того как я распрощалась с комиссаром Бувином. Его привели два полицейских; один из них нес портфель, причем так осторожно, как будто там были яйца.— Она на мгновение задумалась.— Как знать, быть может, я была права и он и впрямь прятал в нем бомбу.
Дверь за ней закрылась; Тирен задумчиво проводил ее взглядом. В ушах у него все еще звучали ее последние слова. Человек с черным портфелем. Черный портфель — это было как раз то, что в данный момент больше всего занимало его и, как он надеялся, всю французскую полицию. Конечно же, он ни на минуту не допускал мысли, что портфель, о котором мельком упоминала Анна-Белла, как раз тот, который так его интересовал. В Париже миллионы черных портфелей. И все же, если допустить? Полицейские привели человека… принесли портфель… что здесь важнее?… портфель несли, как пакет с яйцами… почему?… что тут главное — сам предмет или его содержимое? Мысли путались; он тряхнул головой, пытаясь прогнать их, но они не отпускали. Если бы это имело отношение к делу Вульфа, ему наверняка позвонили бы. Бурье должен был бы связаться с ним — это входило в их договоренность о разделении обязанностей. Он обязательно позвонил бы.
В этот самый момент зазвонил телефон. Тирен даже вздрогнул: в данной ситуации звонок казался проявлением чего-то сверхъестественного. Он поднял трубку, и с губ его как-то сам собою сорвался вопрос:
— Вы нашли портфель?
В трубке молчали; слышно было лишь удивленное сопенье.
— Алло,— переспросил он,— это Бурье?
— Это Стен Винге.
— А-а, извини.— Он даже не сразу понял, однако уже через секунду пришел в себя и снова спустился на землю.— Да-да, Стен, прости, пожалуйста, просто я ждал другого звонка.
— Понимаю, звонка Бурье. Но ведь это же внутренний телефон, Джон,— я звоню тебе по внутреннему.
Тирен к тому времени уже и сам обнаружил свою ошибку и смущенно рассмеялся. В то же время замечание Винге отчасти покоробило его.
— Что ты хотел?
— Я хочу спуститься к тебе и покончить с этим.
— С чем?
— Ну, с тем, что касается Вульфа. Ведь с Мадлен ты уже закончил — по крайней мере, пока, как она сама сказала. Хватит меня мариновать. Я же не в состоянии работать, не могу сосредоточиться… Ты говоришь, что теперь я отвечаю за то, чтобы отдел работал как прежде, но я ничего не в силах делать, пока вот так хожу и жду своей очереди… поджариваться.— Голос его дрожал от возбуждения, то и дело срываясь на фальцет.— Я хочу спуститься к тебе сейчас же. Слышишь? Немедленно!
Тирен был удивлен таким проявлением силы и глубины чувств в стрессовой ситуации у этого маленького человечка двумя этажами выше. Мысли заработали с быстротой молнии. Стол его был завален бумагами. За весь день он еще не сделал ни одного распоряжения, да и сам не занимался ничем, кроме дела Вульфа. С Винге он собирался подождать до завтра. Но с другой стороны — именно сейчас, когда атмосфера накалилась до предела, возможны какие-то проблески. Весь день Винге пробыл в напряжении, ожидая града вопросов, и теперешнее его состояние даже больше подходит, чем то, о котором говорил Бурье, имея в виду детектор лжи. Так почему бы и нет? Он принял решение.
