Я поднялась наверх. В комнате было холодно. Перед уходом я оставила окно открытым, а горничная его не закрыла. Исправив эту оплошность, я включила обогреватель и посмотрелась в зеркало. Вид у меня был измученный. Распущенные по плечам волосы висели безжизненными прядками.
Я прихватила из шкафа гостиничный купальный халат, вошла в ванную и открыла краны. Через три минуты, погрузившись в воду, я почувствовала, как тепло начало проникать в мое замерзшее тело. После ванны я надела спортивный костюм, который, по счастью, захватила с собой. Как приятно было облачиться в него, застегнуть молнию высоко, у самого подбородка. Я собрала волосы на затылке, после чего нанесла немного косметики, чтобы скрыть бледность от напряжения.
Меня всегда забавляли знаменитости, появлявшиеся вечером в темных очках. Я часто удивлялась, как им удается читать меню в ресторане. В этот вечер я надела очки, которые были на мне, когда я вчера вела машину. Закрывая пол-лица, они создавали у меня иллюзию защищенности.
Взяв сумку, я спустилась в ресторан и, к своему смятению, увидела, что, за исключением большого стола, в центре, с табличкой «заказано», свободных мест не было. Но метрдотель надо мной сжалился.
— В углу, рядом с дверью на кухню, есть маленький столик, — сказал он, — Я не люблю сажать туда гостей, но если вы не возражаете...
— Меня он вполне устроит, — сказала я.
Я успела заказать бокал вина и пролистать меню, когда они вошли. Доктор Барбара Хановер Гэлбрейт, ее отец, четыре девочки. И еще одна персона. Мальчик девяти или десяти лет со светлыми волосами, чье лицо я бы узнала, как собственное, если бы посмотрелась в зеркало.
Я уставилась на него. Широко посаженные глаза, высокий лоб, вихор, прямой нос. Мальчик улыбался. Улыбкой Мака. Я увидела лицо Мака. Боже мой, я смотрела на сына Мака!
У меня закружилась голова, когда я поняла, что Барбара солгала. Никакого аборта она не делала. И не заходила в педиатрическое отделение, чтобы погрустить о ребенке, которого уничтожила. Она родила этого ребенка и воспитывала его как сына Брюса Гэлбрейта.
Так было ли в ее рассказе хоть слово правды? — спрашивала я себя.
Нужно было убираться оттуда. Я поднялась с места и прошла через кухню, не обращая внимания на удивленные взгляды персонала. Пересекла холл, спотыкаясь, поднялась наверх, сложила вещи в сумку, выписалась из номера и успела на последний паром. В два часа ночи я добралась до Саттон-плейс.
Впервые в квартале не оказалось ни одного фургона с телевизионщиками.
Зато детектив Барротт был тут как тут, поджидал меня в гараже. Очевидно, он знал, что я еду домой, а значит, все это время за мной велась слежка. Меня покачивало от усталости.
— Чего вы хотите? — Я чуть не сорвалась на крик.
— Каролин, час назад доктор Эндрюс получил от Лизи еще одно сообщение. Вот ее точные слова: «Папочка, Мак сказал, что он сейчас меня убьет. Он не хочет больше обо мне заботиться. Прощай, папочка. Я люблю тебя, папочка».
Голос Барротта разнесся эхом по всему гаражу, когда он прогрохотал:
— А потом она закричала: «Нет, пожалуйста, не надо...» Он душил ее. Душил, Каролин. Мы ничего не смогли сделать. Где ваш брат, Каролин? Я знаю, что вам это известно. Где этот мерзкий убийца? Вы должны нам сказать. Где он теперь?
В три часа ночи, когда он разъезжал по Сохо, выискивая уязвимую цель, зазвонил его мобильник.
— Ты где? — поинтересовался напряженный голос.
— Кружу по Сохо. Ничего особенного.
Это был его любимый район. В этот час попадалось много подвыпивших молодых дамочек, которые, пошатываясь, шли домой.
— Там полно копов. Ты ведь не натворишь глупостей?
— Глупостей — нет. Другое дело — сенсация, — сказал он, жадно шаря глазами, — Мне необходим еще один раз. Ничего не могу поделать.
— Поезжай домой и ложись спать. Я нашел для тебя подходящую кандидатуру, из нее получится самая большая сенсация.
— Я ее знаю?
— Ты ее знаешь.
— Кто она?
Он выслушал имя.
— О, эта подойдет, — воскликнул он.— Я тебе когда-нибудь говорил, что ты мой самый любимый дядя?
Запись прощания Лизи с отцом потрясла даже самых закаленных детективов отдела. Поимка серийного убийцы до того, как он сумеет нанести очередной удар, стала первейшей необходимостью для каждого из них. Офицеры вновь и вновь анализировали малейшую деталь, выплывшую на свет во время расследования.
В среду утром они опять собрались в кабинете Ахерна. Гейлор доложил о результатах своей работы. Рассказ Бенни Сеппини соответствовал истине. Он действительно встречался с Анной Райан, бывшей женой Уолтера Райана, полицейского сержанта, известного своей большой тягой к спиртному и вспыльчивым характером. Анна Райан подтвердила, что две недели тому назад, в ночь с понедельника на вторник, позвонила Бенни и сказала, что опасается своего мужа. Узнав от полицейских, что Бенни, по его собственному заявлению, просидел остаток ночи в машине перед ее домом, она улыбнулась и заметила:
— Как это на него похоже.
— Но это не означает, что Бенни в ту ночь не получал срочных поручений от Демарко, — указал Ахерн, — Хотя нам этого никогда не доказать.
Ахерн начал зачитывать из своих записей. За те несколько дней, что за Ником Демарко следили детективы в штатском, он не сделал ничего необычного. По телефону, в основном, обсуждал дела. Несколько разговоров с агентом по недвижимости подтвердили, что его квартира на Парк-авеню выставлена на продажу. Если подробнее, ему уже сделали предложение, которое он обдумывает. Раз шесть он пытался дозвониться до Каролин Маккензи, но она, видимо, отключила сотовый.
— Нам известно, что в то время она направлялась на остров Мартас-Винъярд, — сказал Ахерн, — о чем Демарко не знал и очень разволновался.
Ахерн оторвал взгляд от бумаг, желая удостовериться, что по-прежнему владеет вниманием коллег.
— Каролин поехала повидаться с бывшей девушкой своего брата, доктором Барбарой Хановер Гэлбрейт, но пробыла там недолго. Самого Гэлбрейта не было. Затем, когда семейство появилось в гостинице, где остановилась Каролин, она спешно выписалась и поехала домой. В гостиницу ей никто не звонил. После разговоров с Крамерами она вообще не пользовалась сотовым до сегодняшнего дня. В понедельник утром, уходя от Крамеров, она плакала. У нас есть снимок, как она выходит из здания. Какой-то человек последовал за ней до ее машины. На этом снимке он рядом с Каролин, — Ахерн отложил записи и передал фотографии Барротту, — Мы его проверили. Его имя Говард Альтман. Он работает на Дерека Олсена, владельца нескольких многоквартирных домов, включая тот, в котором жил Мак. Альтман приступил к работе спустя пару месяцев после исчезновения Маккензи.
Фотографии, перейдя по кругу, были возвращены на стол Ахерна.
— Наши люди в тот же день отправились побе-седовать с Крамерами, — Голос Ахерна становился напряженнее. В голове его все время звучал крик Лизи: «Нет, пожалуйста, не надо...», и он никак не мог избавиться от наваждения. Прокашлявшись, он продолжил: — Гас Крамер, как оказалось, сообщил Каролин, что его жена видела Мака во время мессы, когда тот опустил записку в корзинку для пожертвований. Он сказал ей, что ее брат убийца и она должна оставить их в покое. Каролин расплакалась и выбежала.
— Когда мы разговаривали с миссис Крамер в первый раз, она не рассказала нам, что видела Мака в церкви в то утро, когда он оставил записку, — взял слово Гейлор.— Якобы она забыла дома очки, поэтому не была уверена, что это он. А в понедельник днем она вдруг стала с уверенностью утверждать, что это был Мак. Чему верить?
— Я вообще не верю тому, что нам рассказывают Крамеры, — категорично заявил Ахерн, — но не думаю, что Гас Крамер серийный убийца.— Он посмотрел на Барротта.— Введи их в курс дела, о чем говорила тебе Каролин Маккензи, когда ты подкараулил ее в гараже сегодня ночью.
Темные круги под глазами Роя Барротта уступили место припухшим мешкам.
— В гараже мы поговорили предельно откровенно. Она поклялась, что ее брат невиновен. Да, действительно, Лизи назвала его имя, но ее могли заставить. Каролин собирается тщательно исследовать все заявления, которые мы делаем или уже сделали, прочитать каждое слово из публикаций, и если только она обнаружит малейший намек на то, что ее брат убийца, она будет судиться до бесконечности.— Он помолчал, потирая лоб.— Она сказала, что сама юрист, причем очень хороший, и что она мне это докажет. Сказала, что если ее брат виновен, то она первая выдаст нам Маккензи, пока мы не угрохали его в перестрелке, а потом сделает все возможное, чтобы выстроить защиту по версии невменяемости.
— Вы ей верите? — поинтересовался недавно принятый в отряд Чип Дейли.
