– Да, я ему говорила. Только он не поверил. Сказал, что здесь какая-то ошибка, что его друг – хороший врач и чтобы я это дело бросила. Поэтому я по инстанциям ходила тайно, Роману ничего не говорила. Я вообще ему перечить не хотела, думала, мы с ним распишемся. Зачем же семейную жизнь с раздоров начинать?
– Логично. Стразы у вас на шортах были пришиты?
– Какие стразы? – Она удивилась.
– Ну, вы в тот день были в шортах и майке, так? Когда вы сидели на чердаке, у вас с шорт отвалилась одна стразинка. Она у меня.
Людмила вздохнула, помолчала.
– Я знала, что все гладко не пройдет… в глубине души был страх, что все-таки где-то я проколюсь.
– А зачем вы деньги взяли? – спросила я.
– Какие деньги?
– Десять тысяч, из буфета.
– Вы и про это знаете?! Вы, наверное, очень хороший сыщик: до всего докопались! Да, взяла, знала, что деньги ему больше не понадобятся. А на эти деньги я Альке одежду купила и обувь. Осень на носу, а ей надеть нечего. Чайников ее мать убил, так неужели эта маленькая компенсация…
Людмила выбросила окурок и закрыла лицо руками, тихо раскачиваясь взад-вперед всем телом.
– Людмила, – сказала я, повернувшись к ней, – вы насчет этой компенсации помалкивайте, поняли? Не было никаких денег в буфете! Запомните это! Вы насчет денег не в курсе. Вы мстили за сестру и осиротевшую племянницу.
Она отняла руки от лица. Тушь на ее ресницах потекла, по щекам протянулись черные дорожки.
– И еще один вопрос: хаос на кладбище – тоже вы? – спросила я.
Людмила опустила голову:
– Как вы догадались?
– Успокоится не могли? Так наболело? Вы где собачью голову взяли? Я не поверю, что вы сами собачку зарезали, не похоже это на вас.
– Я домой с работы шла поздно вечером, смотрю: трамваем собаку задавило, и голова валяется. Я ее подняла и в пакет положила, никто не заметил. Несколько бутылок кетчупа купила и поехала на кладбище. Выдернула крест… Ну, дальше все понятно. Я – дура, конечно, но я действительно никак не могла успокоиться. На его похоронах у меня аж все кипело внутри, не знаю, как я сдержалась! Его ведь так хоронили! С почестями. А какие речи говорили, мол, и врач хороший, и человек очень порядочный… Это он хороший?! Это он порядочный?! За что ему такие почести? Столько венков, цветов… Не выдержала я, сорвалась… Пусть, думаю, все знают! И написала: «Собаке – собачья смерть». Потом дома уже успокоилась, пожалела, что такое сделала. Да уж поздно было, не исправить…
Людмила достала платок и, глядя в зеркало заднего вида, вытерла глаза и щеки.
– Наверное, это даже хорошо, что вы меня обнаружили. Не смогла бы я долго с таким грузом на душе жить. Я ведь не Чайников, я в своих преступлениях сознаюсь…
Когда Людмила наконец вернулась в лабораторию, я достала мобильник и набрала номер Игоря.
– Татьяна, это ты? А я только что освободился, хотел позвонить тебе. У нас здесь такой переполох! Все только и говорят о том, что ночью из больницы сбежала пациентка, проверяют, что из клиники пропало. Описывают твои приметы: рыжая, в веснушках, манеры развязные. Так что это ты здорово придумала: покраситься!
– Ну, вот видишь, я же говорила, что все будет хорошо.
– Тань, когда мы встретимся? Ты обещала, когда закончишь дело, переехать ко мне.
– Правда? Я обещала?
– Да, тебя жду! Купил шампанское, цветы и огромную коробку конфет…
– Что же делать, не пропадать же добру. Хорошо, сегодня у меня еще два неотложных дела… – задумалась я.
– Как, опять какие-то дела? Тань, я когда-нибудь тебя дождусь, неуловимая?
– Жди меня, и я приду, только очень жди… Игорь, мне правда очень нужно… только два дела, это быстро.
– Хорошо, запиши адрес. Приедешь сама, когда освободишься.
– Света, перекрась меня, срочно!
Подруга даже испугалась:
– Что, пожар?!
– Пожар! На моей голове пожар! Не могу больше по городу ходить с волосами апельсинового цвета.
Светка начала подбирать краску.
– А я говорила: тебе рыжий не идет! – заявила она.
– Свет, это была производственная необходимость.
– Ну, ты хоть сделала, что хотела?
– Сделала! Преступник найден, дело закрыто. А у меня, кажется, новый роман…
– Да ты что? Молодец, подруга, рада за тебя. Пойдем голову мыть.
Через полтора часа я, взглянув на себя в зеркало, сказала только одно слово: «Очуметь!» Светка была волшебницей. С новой прической и новым цветом волос я выглядела просто сногсшибательно. Ну, Игорек, держись!
Еще через час я сидела в квартире Шелестовых. Родион слушал меня очень внимательно, не перебивая. Ирины не было дома, и я даже не стала спрашивать, где она. Может, она бегала по магазинам, делала покупки, готовясь к новому учебному году. Когда я закончила, Родион вздохнул и сказал:
– Меньше всего я хотел, чтобы это была Людмила. Честно говоря, я первое время относился к ней не очень хорошо… Считал, что она хочет женить на себе Слухача, то есть Романа. А потом, когда она удочерила племянницу, я стал относиться к ней по-другому, зауважал ее. Не каждый бы сделал такое! Вон, родной отец – и то пытался сдать девочку в приют. А она… молодец, в общем. Как же это она!.. А Чайник тоже хорош: загнал женщину в могилу, осиротил ребенка и даже не покаялся! Я бы на его месте в ногах у ее родственников валялся, о прощении молил, денег бы им предложил или иную помощь. А он…
Родион покачал головой.
– Родион, давайте решать, что с Людмилой делать? Положение такое, что мы с вами все знаем о преступлении, причем о тяжелом преступлении – об убийстве. Что будем делать: заявим в милицию или?..
Родион молчал. Он думал некоторое время, уставившись куда-то в угол.
– Да, конечно, надо решать… Я грешным делом думаю: Чайника не вернуть. А Людмиле еще ребенка поднимать. И, возможно, в одиночку. По-моему, Роман на ней не женится, так мне кажется. Я, честно говоря, чувствую вину за Чайника, он ведь был нашим другом, а мы его просмотрели… Когда только он успел стать такой мразью?
– Да, жизнь меняет людей…
– В общем, Татьяна, вы как хотите, а я на нее заявлять не буду! Сиротой делать ребенка во второй раз у меня духу не хватит.
– Родион, это ваш выбор, и я его уважаю, каким бы он ни был. Я дело закончила, и, честно говоря, мне некогда…
– Я вас понял, Татьяна. – Родион достал кошелек и отсчитал оговоренную заранее сумму. – Спасибо за проделанную работу. Вы действительно профи! Не зря мне вас рекомендовали.
Я вышла от Родиона и села в машину. Надо еще заехать домой, прихватить кое-какие вещички. А потом – к Игорю. Настроение мое заметно улучшилось. Во-первых, финансовые запасы изрядно пополнились. А во-вторых, меня ждет романтический ужин с шампанским и огромной коробкой конфет. Люблю я этот момент – окончание дела! Можно отдохнуть по полной! И надо намекнуть моему кавалеру, что неплохо бы нам съездить вдвоем куда-нибудь за границу.
* * *
Мы с Игорем гуляли по парку и любовались осенним пейзажем. Деревья готовились к зимней спячке. Листья пожелтели, высохла трава, увядали на клумбах летние цветы, а осенние, наоборот, цвели вовсю. Сегодня утром было уже по-настоящему холодно, ноябрь заявил о себе легким морозцем.
Навстречу нам шло семейство: мама, папа и между ними – маленькая девочка, лет пяти, державшая родителей за руки. Когда они подошли ближе, я с удивлением отметила, что это Роман и Людмила. Девочка то скакала, то шла вприпрыжку, вертела головой, смотрела то на одного, то на другого взрослого и смеялась от души. Девчушка была симпатичная: курносая, розовощекая, с большими голубыми глазами. Она была в новой курточке, красивых брючках и синей вязаной шапочке. Заметив меня, Роман и Люда улыбнулись:
– Здравствуйте, Татьяна! – А Игорю они просто кивнули.
– Здравствуйте, – ответила я всем троим.
– Аля, поздоровайся с тетей и дядей, – сказала Людмила.
Девочка воскликнула:
– Здъявствуйте!
Во рту у нее не было переднего зуба. Она дернула за руки Романа и Людмилу. Ей, конечно, хотелось побегать, и она была недовольна этой остановкой. Зачем стоять и разговаривать с этой незнакомой тетей, когда можно прыгать по дорожке и виснуть у взрослых на руках?
– Мам, пойдем, – потянула она за руку Люду.
– Идем, идем, Аля, только не вертись. Извините, нам надо идти, – виновато улыбнулась Люда. Мы попрощались и пошли каждый в свою сторону. Но, едва мы отошли на несколько шагов, как Аля вдруг повернулась к нам и крикнула:
– Мы завтря идем в ЗАГС. Дядя Ёма зенится на маме!
Сообщив нам эту важную новость, она гордо вскинула подбородок и подпрыгнула на месте. Я посмотрела им вслед. Они весело переговаривались между собой. И больше всего в эту минуту я радовалась за девочку Алю, у которой снова появилась семья.
Вот так и закончилась история расследования смерти доктора Чайникова. Конечно, это дело было не из приятных. Чайников из «хорошего доктора и порядочного человека» превратился в полное ничтожество и вдобавок – в чудовище. Но получил он, по-моему, то, что заслужил. В конце концов, Чайников тоже преступник, он преступил черту, нарушив клятву – клятву Гиппократа, которая велит врачам помогать больным, а не делать их инвалидами и уж тем более не отправлять их на тот свет. Вообще, защита человеческого достоинства – самая слабая часть в правовом законодательстве. Как эти две женщины могли бы наказать Чайникова, если законным путем это сделать было невозможно? Многие считают, что убийц подобных бессердечных циников вообще не надо искать. Конечно, это утверждение очень и очень спорно. Но, как бы то ни было, я выполнила заказ Родиона. Разумеется, для него было большой неожиданностью, что вместо одного преступника он получил сразу двоих, особенно тем, что одним из них фактически оказалась его собственная жена! Но что тут поделаешь! Он сам настаивал на этом расследовании. Родион не счел нужным заявлять ни на одну из них. И я его прекрасно понимаю!
