— Ну, так ты пойдешь разговаривать с Борисюком? — грубо оборвал его Грушин. Терпение у него кончилось.
— Все. Иду. Извини, что напрягаю тебя своим бредом. Просто… С самого утра душа не на месте. Три двери. Три. Прямо, как три карты: тройка, семерка, туз. Как вспомню… Ну, да ладно. Все. Как тут у тебя?
Артем шагнул к белой двери и стал возиться с замком.
— Дай помогу, — вызвался Грушин.
И потянулся к ручке. Раздался щелчок, дверь открылась. Валентин Борисюк сидел на краю мраморной ванной. Увидев мужчин, стоящих на пороге, поднялся:
— За мной? Что там? Милиция приехала?
— Поговорить, — сказал Артем и сделал шаг вперед. — Я, Валентин, просто хотел поговорить с тобой.
Грушин остался в коридоре.
— Это он. Он во всем виноват. Подстроил. Его надо убить, — сказал Борисюк с ненавистью.
— Валентин, ты успокойся, — и Артем сделал еще несколько шагов вперед.
— Я, пожалуй, не буду вам мешать, — усмехнулся Даниил Грушин. — Даже если вы будете сговариваться против меня.
И хозяин дома прикрыл дверь.
— Он нас сейчас запрет! — выкрикнул Валентин.
Но щелчка не послышалось. Грушин просто прикрыл дверь, и в коридоре раздались его шаги. Реутов присел на край мраморной ванной.
— Я пришел к тебе, чтобы прояснить ситуацию. Видишь ли, у меня тоже положение непростое. Мне надо знать… надо знать… — и Артем вдруг замялся.
— Хотите знать, почему я убил Ваню Смирнова? — спросил Валентин Борисюк.
— Грушин нам все рассказал. О том, что весной ты совершил наезд и скрылся с места происшествия. А пострадавший скончался. И что в машине вас было трое: ты, Ваня и Инга. Скажи честно: Инга шантажистка?
— Я отдавал деньги Ване Смирному.
— Что-о?!
— Может быть, он делился с Ингой. Не знаю. Ване до такого не додуматься. Я уверен: идея с шантажом не его. Я просто перекладывал деньги из своего конверта с зарплатой в его конверт. А сегодня… У меня нервы сдали. Грушин все подстроил. Он нарочно вызвал Ваню. И весь вечер меня накручивал. Мол, у меня будет возможность разделаться с шантажистом. Когда я его увидел, у меня в голове помутилось. Вот уже полгода он из меня жилы тянет! Сколько можно терпеть? Всю жизнь, что ли?
— А следователь?
— Не убивал я следователя. Не убивал! — с отчаянием сказал Валентин.
— Зачем же ты к нему пошел?
— Узнать. Следствие-то приостановлено! Я рассказал историю. Якобы мой приятель совершил наезд. Что ему за это будет? Описал все, как было. А он не дурак. Все понял. Мол, не про приятеля рассказываю. Про себя. И стал намеки делать. Сволочь!
— И ты его убил…
— Нет! Не убивал!
— Но ведь это же логично. Следователь догадался о твоей тайне, либо Грушин его уже посвятил.
— Вы думаете? А ведь верно! Грушин-то все знает! Но откуда?
— От Вани. И я думаю, что идея с шантажом принадлежит Грушину. Не Инге. Как она себя вела после наезда?
— Нормально, — пожал плечами Валентин.
— Намекала? Пугала?
— Нет. Этого не было. Я сам ее сторонился.
— А ты не замечал, что она живет не по средствам? Что у нее вещи дорогие? Украшения? Денег много?
— Денег? Да, пожалуй… Она как-то обмолвилась, что собирает на квартиру. Мол, вложила деньги в строящееся жилье, половину требуемой суммы, но надо внести еще половину. Порядка пятнадцати тысяч долларов.
— Ого! — присвистнул Артем. — А у меня она денег не просила! Столько не просила. Я, конечно, подбрасывал ей, но не так много. В основном делал дорогие подарки. И все их видел на ней. То есть Инга подаренные ей украшения не продавала. Меж тем чтобы внести первые пятнадцать тысяч, да с ее зарплаты… Гм-м-м… Откуда же деньги?
— Не знаю.
— Сколько ты платишь? То есть сколько платил Ване?
— Триста баксов. В месяц.
— Не густо. Если делили на двоих, это гроши. Для Инги-то уж точно! Так откуда у нее деньги? А?
— Я-то откуда знаю?
— А насчет Киры?
— Что насчет Киры?
— Ты ее убил?
— Зачем?
— Ну, я же не знаю зачем!
— До сегодняшнего вечера я понятия не имел, что она существует на свете! Я в этом доме — нечастый гость, с соседями никогда не общался. У нас с Кирой не было повода пересекаться.
— Информацию о фирме не ты Грушину сливал? Только честно?
— Нет!
— Слово даешь?
— Мне терять нечего. Я вас не шантажировал. Даю слово.
— А кто это делал? Знаешь?
— Нет.
— А есть по этому поводу соображения?
— Не знаю.
— Валентин, ты парень неглупый. Давай-ка вместе посчитаем. Грушин загадал нам загадку. Разбейтесь, мол, на пары. Шантажисты и шантажируемые. Мой шантажист… Это кто-то из присутствующих. Так Грушин сказал.
— А вы ему верите?
— Он сказал, что играет честно.
— А гостей осталось не так уж много. Вам выбирать между Сидом, Прасковьей Федоровной и Ингой.
— При чем тут Сид? При чем тут известная писательница? Я их в жизни не видел! Как ты говоришь, это люди из других миров.
— Ну, тогда и выбирать не приходится.
— Значит, все-таки Инга?
— Сколько у нас шантажируемых? Трое?
— Постой… Когда мы сели за стол, Грушин сказал, что пригласил в гости равное количество шантажируемых и шантажистов. За столом нас было семеро, включая его. Но он не гость. Он — хозяин. А сказано было: «пригласил в гости равное количество…» Ты — шантажируемый. Я — шантажируемый. А кто же третий?
— Должно быть, писательница. Прасковья Федоровна. У нее деньги, слава. Это дело семейное. Шантажисты — либо Кира, либо Сид. Скорее Кира, раз ее убили. Инга в любом случае шантажистка.
— Сид… Гм-м-м… Он точно — шантажист! Стриптизер, с сомнительным прошлым. Без принципов, без мозгов… Значит, Инга, Сид и… кто?
— Получается, Кира.
— Кого же тогда шантажирует Сид и кого шантажировала Кира?
— Нам-то какая разница? Мы про себя знаем. У Инги есть деньги на квартиру. Вы ей такой суммы не давали. Зарплата ее известна. Ну, прибавка за постельные услуги, которые она вам оказывает. Пардон. Квартиру снимает, а это четыреста баксов, сама говорила, одевается хорошо. Откуда деньги? Вывод один. Инга кого-то шантажирует. Вот вы — сколько платите?
— Дай подумать…
Артем нахмурился.
— Вообще-то не так много. Но не триста долларов. Первый взнос был крупным. Несколько тысяч долларов. Полгода назад. Когда ты, говоришь, тебя начали шантажировать?
— В марте.
— А меня в начале апреля. Вскоре после того, как ты совершил наезд. Послушай, а может, это все-таки ты?
— Нет!
— Гм-м-м… Придется поверить. В апреле я заплатил десять тысяч долларов. Своего рода страховку. От дальнейших сорванных сделок. Вскоре Инга внесла деньги за квартиру. Половину суммы. Возможно, у нее были кое-какие сбережения. Или подзаняла пять тысяч. Теперь она собирает на вторую половину. Все складывается. Но почему бы ей просто у меня не попросить денег?
— А вы бы дали?
— Конечно!
— А что бы при этом подумали?
— Ну…
— Что она с вами роман крутит из-за денег. Так?
— Не знаю.
— Использует вас. Поостыли бы к ней, это уж точно! Дали бы денег, но в качестве отступного. Отступного она не хочет.
— Но так-то еще хуже! Насколько я знаю Ингу…
— А вы ее знаете? Ведь она стерва!
— Валентин!
— Точно — стерва! И шлюха! Вон она как в ту ночь! Коленками передо мной сверкала! На чашечку кофе предлагала зайти!
— Врешь!
— А с чего бы я бдительность потерял? На ножки ее стройные засмотрелся! Вы у Грушина спросите. Он расскажет. Такое расскажет!
— Замолчи!
— Мало того, что она вам рога наставляет, она вас еще и шантажирует, — мстительно сказал Валентин.
Артем невольно сжал кулаки. Инга — шантажистка. Сомнений нет. И спит с Грушиным. Первого было бы довольно. Или второго. Но и то и другое вместе…
Вот уже год он спит с женщиной, которая вывалялась в грязи по уши. Да, она молодая и красивая. Хороша в постели. Но ведь она использует это, чтобы вытрясти из него и из фирмы как можно больше денег! Изменяет, предает. Везде.
Его охватило бешенство. Нет, так просто она из этой истории не выпутается! Натравить на нее службу безопасности? А при чем тут служба безопасности? Это дело семейное.
— Что это с вами? — спросил Валентин Борисюк.
— Так…
— Что, расстроились? Из-за Инги? Все бабы такие! Вечно им мало. У меня сейчас тоже. Модель. Чтоб ее… Говорит, что беременна. От меня. Наверняка врет.
— А ты у Грушина спроси, — с усмешкой посоветовал Артем.
— А при чем тут Грушин? — откровенно удивился Валентин.
— Ну, он же у нас все знает. И про твои дела тоже.
— Грушин спит с Ингой. Маринка и Инга — подруги. Из одного города. Может Грушин знать Маринку? Вполне! А быть может, это вообще его ребенок?
— Ну, заговорился!
— От этой сволочи всего можно ожидать! А ну-ка развяжите мне руки!
