– Не надо меня пугать.
– Не буду. Скажи только, о чем разговаривали на балконе Паша и Валера Иванов? Ты же слышал?
– Я же говорил, что слышал это сквозь дрему. Я спал.
– Но слышал?
– Они ругались, – нехотя сказал Манцев.
– Из-за чего?
– Паша заявил, что собирается разогнать всю ивановскую шайку-лейку, вернуть уволенных людей и покончить с семейственностью на фирме. Что Серебрякова дала ему карт-бланш. И он собирается этим воспользоваться. Короче, что хочет быть порядочным человеком, в кустах больше не отсиживаться.
– Как это благородно! Наш обожаемый коммерческий директор, любитель дорогих удовольствий решил стать белым и пушистым? Да с какого дуба он упал?
– Он был пьян. Такое человек может сказать только спьяну.
– Иванов испугался?
– Рассмеялся. Сказал, что если Паша поменяет дорогую бабу на дешевую, то это ему мало денег сэкономит. Он прекрасно знал про Пашины долги.
– Разве Ирина Сергеевна их не простила? – слегка удивился Алексей.
– А Калачев, а другие? Думаете, он мало был должен? С Екатериной Леонидовной-то Паша прервал отношения, двух баб еще можно было между собой разводить, но трех… Даже такому выносливому мужику, как Паша, это было тяжеловато. Калачев не собирался его больше субсидировать, и с рассрочкой тянуть тоже. – Поэтому Сергеев отступил? – Сначала послал Валеру куда подальше. Но покойный ныне управляющий недаром сделал такую блестящую карьеру в «Алексере», он прекрасно знал, как кого можно завербовать. Он предложил Паше некий план. Валера же тоже оказался в финансовом цейтноте: надо было выплачивать двоюродному братцу ежемесячное пособие за брак с любовницей. И на ребенка. Серебрякова убили, Ирина Сергеевна женщина доверчивая, а когда понимает, что у нее воруют, хочет только, чтобы знали меру и не теряли лицо фирмы, – и Манцев усмехнулся. – Поэтому эти два деятеля быстро договорились: Валера предложил Паше открыть на кого-нибудь из проверенных лиц левый счет, и часть безналичных платежей выставлять с его реквизитами. Потом, когда денежки придут, Паша, как доверенное лицо, которому Серебрякова ежедневно передает выписку из банка, свою сумму впишет в эту финансовую выписку и отдаст бухгалтеру. А Иванов сварганит соответствующие накладные и проследит за отгрузкой товара. На склад и в папку пойдет верная накладная с реквизитами «Алексера», клиенту – левая. Конечно, клиенты будут только проверенные, из постоянных, у которых у самих рыльце в пушку. И которые за товар отчитываться не собираются или сами липу гонят. Таким образом, денежки будут капать на счет до поры до времени. Рано или поздно эта махинация все равно должна была всплыть, Серебрякова не совсем дура. Она, как-никак, бухгалтерские курсы закончила. Саша покойный заставил. Но умный Валера собирался снимать понемногу, чтобы расплатиться с Эльзой и помочь Паше продержаться. Основная часть денег должна была переводиться в твердую валюту и уходить за границу, куда Иванов и предлагал всем в конце концов свалить. Валера хотел забрать ребенка и Эльзу, и избавиться наконец-то от своей ненавистной тещи.
– А Паше зачем линять?
– А ему вообще Россия не нравилась. Он давно заглядываться начал на дальние теплые страны. И работать он не любил. Теннис, бассейн, полежать на пляже, на жарком песочке. Да ты сам все знаешь, – вновь усмехнулся Манцев.
– И тоже собирался прихватить любовницу?
– Тут-то и возникла проблемка. Дело в том, что наш коммерческий директор втрескался в порядочную девушку, этакую воительницу-охранительницу. Она-то на него и надавила насчет наведения в фирме порядка и восстановления справедливости. Паша завертелся как уж на сковородке. Сначала ему понравилось в благородство играть, но старая закваска все равно бродит, особенно если ее сахарком посыпать. А управляющий такую бочку варенья выкатил! Ого-го! Валера, естественно, знал про Пашину новую бабу, хотя это держалось из-за Норы в великой тайне. Он сказал, что Паша дурак, если верит, что его девушка испытывает к нему нежные чувства. Что ей только фирма нужна. Все правильно: умные женщины любят умом, а такая любовь мужику на пользу пойти не может. Долго они так беседовали, потом Паша заявил, что сам уже начал задумываться о смысле жизни. Надо ли ему все это? Справедливость, любовь к ближнему своему, помощь нуждающимся? И не проще ли слинять куда-нибудь в жаркие страны и выбросить эту дурь из головы? Они ударили по рукам, договорились о встрече на трезвую голову, чтобы обсудить детали и процент каждого, и разошлись.
– А как же Паша слетел с балкона?
– А это вы сами думайте, я уже и так много чего сказал.
– Кто эта тайная любовница коммерческого директора?
– Опять-таки не собираюсь никого закладывать. Меня с Норой вычислил, попробуй-ка, просчитай Пашу!
– А зачем ты мне все это рассказал?
– На всякий случай.
– Верю. Испугался за свою блестящую карьеру. Я все-таки имею влияние на Серебрякову. А в смерти Иванова у тебя какой интерес? Показания зачем давал насчет того, что он убил Сергеева, и сам с балкона спрыгнул?
– Серебрякова попросила.
– В обмен на?..
– Не хочу сглазить.
– Ого! Значит, серьезное предложение! Не под Пашино ли наследство метишь, Константин? Удачно у тебя все получилось? Мечты-то, оказывается, сбываются!
– Совпадение.
– Здесь в санатории место такое: урожайное на совпадения. Да ты кури, Костя, кури. Не стесняйся. Что ж только одну? Ты же курить сюда пришел?
– Расхотел. Курение, говорят, сокращает жизнь, а она у меня только начинается. Хорошую-то зачем опасности подвергать?
– Как ты в себе уверен! Рад за вас, честное слово, Константин, как там ваше отчество?
– Петрович.
– Блестяще! Константин Петрович, скоро к вам так просто не войдешь: секретарши, сотовые телефоны, банки, биржи и дела, дела, дела… Большое вам плавание, как большому этому самому, которое никогда не тонет.
– Ну-ну, я-то утрусь. Но ты, мент, будешь это самое всю жизнь разгребать, а я на «Мерседесе» ездить. И все равно по-моему будет, как сейчас. Никому ты ничего не докажешь.
– Будет и по-твоему, пока не шлепнут. А еще лучше, Манцев, ты живи. Одно наказание у тебя уже есть: Нора. Остальное получишь со временем.
Манцев дернулся, было, хотел ответить, но сдержался, просто встал с дивана и направился к выходу.
– Сигареты не забудь! – крикнул Алексей.
– …
– А еще интеллигентом прикидывался, – совсем уж по-детски пробормотал обозленный Леонидов. – Вот и верь после этого людям!
Когда за Манцевым захлопнулась дверь, Алексей громко зевнул: «Мне, что ли, закурить? А ведь Манцев не курит „Кэмел“, это не его сигареты. Он пришел сюда не просто так. Заложить? Кого? Ишь ты! Нору он хочет содержать! Пашин блеск глаза застит! Знал бы он правду! А я ему не сказал… Костя на дорогие привычки только замахивается, зато с каким аппетитом! Нет, не просто так он заглянул на огонек. И не зря я его плохим словом назвал. Он сдал. Намекнул, и весьма прозрачно. Кстати, что-то пауза затягивается. Нерешительный намечается собеседник. Самому, что ли, пойти поискать?»
– Есть там кто? – крикнул он наугад. – Выходите!
Раздался нерешительный скрип двери, и из-за колонны появилась огромная фигура в белом. Леонидов невольно вздрогнул. Привидение? По его душу. Тень управляющего! Сейчас будет требовать справедливого возмездия.
Меж тем Тень приближалась к дивану.
– Елизавета, ты? – спросил он, вглядевшись. – Опять подслушивала?
– Ага.
– Дурная привычка?
– Мне не спится. Эльза все бродила, бродила, лекарства какие-то пила. Я хотела уснуть, а теперь она спит, как слониха, а мне скучно.
– А в простыню, зачем завернулась?
– Это плед. Мама с собой дала. Он теплый.
– Ну, иди, садись, большой ребенок. Холодно?
– Ага.
– В пледе, а холодно!
– Ой!
– Что ой?
– Здесь чей-то свитер! Вам дать?
Лиза грузно опустилась на диван, который жалобно под ней заскрипел.
– Свитер, значит, забыли? Умно! Придут и за свитером. За сигаретами уже приходили. Ну и что ты слышала, большая Лиза?
– А Манцев такой плохой!
– Правильно, а Иночкин в лагере. Лиза, ты кроме, как на плохих и хороших, на что еще людей делить умеешь?
– А надо?
– Надо взрослеть, дорогая.
– Вы же сами его отругали?
– Не отругал, а обозлил. Язык мой – враг мой.
Лиза вздохнула.
– Ты как на фирму-то попала? – спросил Алексей. – Никому не родственница. Или родственница?
– Пришла. По объявлению.
– И кто тебя взял?
– Ирина Сергеевна. Она добрая.
– Это я уже знаю. Поэтому ты за Ирину Сергеевну горой, работу боишься потерять. Работать надо, собаке нужен корм. «Чаппи», или как его там. И сама, наверное, неплохо кушаешь, да и маму с папой надо кормить. Так?
– Нет, что вы! У папы очень большая зарплата, я свою только на карманные расходы. Оставляю, – тихо добавила Лиза.
– А чего ж ты так за работу держишься? – удивился Леонидов.
