Ану, Максим и Од садятся в джип и спешно уезжают, а я остаюсь наедине с двумя неразговорчивыми монголами, с которыми мне вскоре предстоит следить за пятеркой оперативников. Да, отпуск – действительно не мое.
Проходит пара часов нашей засады с монголами. Из окон напротив не видно, в каких именно номерах поселились Виталий и четверо его людей, так как здание уходит вглубь, но оно построено таким образом, что мы заметим, когда Виталий или его люди захотят покинуть мотель.
Скучную слежку разряжает звонок Максима.
– Женя, как у вас?
– Тихо и спокойно. Заселились в номера, мы следим за входом. Если куда-то намылятся, мы первые об этом узнаем. Что у вас?
– Проследили за машиной до какого-то здания без опознавательных знаков. В ворота заезжать не стали, так как, скорее всего, это здание – одна из баз организации Виталия. В общем, машина с заключенными пропала из виду, когда за ней закрылись ворота. Пытаться перелезть – верная смерть, потому что забор обнесен колючей проволокой, а за воротами слышен лай собак. Думаем над следующим шагом.
– Только не идите напролом – это может плохо кончиться.
– Мы постараемся найти самый безопасный вариант продолжения слежки.
– Хорошо, до связи.
Максу хотя бы есть с кем поговорить, а мне приходится коротать часы в обществе людей, едва знающих русский. Знаний языка Нара и Зула достаточно, чтобы понять основные фразы, которые я могу сказать им в процессе слежки, но мне бы хотелось иметь более душевных собеседников в такую минуту.
За годы своей работы мне неоднократно приходилось следить за людьми. Я знаю, как становиться «невидимой», растворяться в толпе и сидеть в засаде, но навыки слежки Ану и его людей действительно отличаются – это стоит признать. Когда мы ехали за машинами Виталия и оперативников, мне казалось, что мы вот-вот потеряем их из виду или войдем в такую дорожную колею, из-за которой придется сойти с маршрута, но Ану настолько уверенно держал дистанцию, что я волей-неволей восхитилась его навыками. Этот человек прекрасно водит, умеет устраивать засады, владеет несколькими видами оружия и навыками рукопашного боя. Что-то мне подсказывает, что всему этому он учился не только в своей родной деревушке.
Сейчас Ану, Макс и Од находятся в непосредственной близости от объекта своего наблюдения. Они рискуют быть разоблаченными, но мне почему-то кажется, что у такого аса, как Ану, все схвачено.
Мои размышления прерывает появление Виталия, покидающего мотель. Мы с монголами прячемся за выступом крыши, наблюдая за тем, куда пойдет оперативник.
Он оглядывается по сторонам и отправляется в левую от нас сторону. Никто из четверых спутников Виталия не присоединяется к нему, и это хорошо. Пора действовать.
– Итак. Я сама пойду за ним, а вы продолжайте наблюдать за входом, вдруг оперативники покинут номера и пойдут за боссом. Тогда сразу сообщите мне. Поняли?
– Мы все понять, – отвечает Нар.
– Если мы плохо разговаривать, это не значит, что мы вас не понимать, Женя, – добавляет Зул.
– Вот и славно, – отвечаю слегка удивленным тоном, так как никогда не видела, чтобы эти двое так много говорили.
Я спокойно спускаюсь по ступенькам, оставив бронежилет наверху. Конечно, я лишена защиты, но девушка, разгуливающая по улицам в бронежилете, наверняка привлечет нежелательное внимание. Достаточно пистолета за поясом джинсов и балаклавы в кармане, которую я убрала с головы по тем же соображениям, что и бронежилет, – девушка в шапке в летнее время тоже выглядит странно.
В слежке за Виталием я выбираю ту же тактику, что недавно выбрал Ану, пускай мы и передвигаемся на своих ногах, а не на машинах. Я иду позади него, и нас разделяют люди, ходящие по улицам Каменного, – видимо, идут на работу.
Этот городок напоминает одну из американских провинций, которую можно увидеть практически в любом фильме или сериале – ни одной высотки вокруг, максимум трехэтажные здания: магазины, развлекательные заведения, места общепита, спортзалы – и домики, огражденные невысокими деревянными заборами.
В конце длинной улицы Виталий сворачивает направо, и я меняю тактику, вспомнив, как нас учили в «Ворошиловке», – тоже поворачиваю направо, но перед главным поворотом – в проулок между домами.
В голове вырисовывается картина того, как движется Виталий, я иду параллельно ему практически с закрытыми глазами, потому что не так важно, что впереди меня, важно, что видит он и куда он намерен идти.
Нет, то, что впереди меня, – безусловно, важно в какой-то степени, – ведь у меня нет ни малейшего желания навернуться, споткнувшись о какой-нибудь камень, или наступить на кота, спокойно гуляющего в проулке. Но суть подобной методики слежки в ментальном единении с объектом наблюдения. Нет, я не верю в экстрасенсов и подобную чушь, ментальное единение совсем не о том, оно реально существует, преподаватели и наставники из «Ворошиловки» не дадут соврать.
И оно сработало в очередной раз: когда я осторожно вышла из проулка, то слева заметила Виталия, который заходит в одно из заведений общепита. Большие окна, через которые видно все, что происходит в заведении, наверняка придумали для людей, занимающихся слежкой, как я в данный момент.
Я немного ускоряю шаг, чтобы занять удобную позицию напротив кафе, и когда оказываюсь на месте, то замечаю, что Виталия нет ни за одним из столиков.
Интересный ход – получается, я рано радовалась, когда увидела большие окна. Виталий наверняка встречается с кем-то на кухне или где-то еще – очередной киноприем. Что ж, попробую по-тихому обойти здание, вдруг они на заднем дворе.
Когда я выдвигаюсь, чтобы занять новую наблюдательную позицию, мне звонит Нар.
– Один из людей сесть в машина и ехать.
– Куда ехать?
– Туда, где ты.
– Выдвигайтесь в мою сторону. Закусочная через три квартала, направо после главной улицы. Постарайтесь не привлекать внимания, оставьте жилеты. Я буду слева от здания – в проулке.
– Хорошо, скоро будем.
Вот только подмоги в виде оперативников мне не хватало. Я и так не знаю, с кем встречается Виталий. Очевидно, что он пошел в кафе, не просто чтобы отобедать, судя по тому, что он сразу пропал из виду. Нет, там наверняка проходит встреча.
