концу. Приближался день выхода Ёнён из заключения, Санми готовилась к встрече. Она собрала нужную сумму денег, припасла все необходимое для поимки и пыток. Не забыла и о том, что поможет ей самой решить свою судьбу, – таблетки.
Последние годы она раз в неделю посещала несколько больниц. Ей удалось получить рецептурное снотворное, вышло более ста таблеток. Но на всякий случай она закупила в аптеке еще сто таблеток парацетамола, который довольно легко приобрести.
Санми заранее нашла новых квартиросъемщиков. По договору они смогут заехать через три месяца после того, как все уже произойдет. Будущие арендаторы были очень рады заранее подыскать себе новую квартиру, тем самым решив вечную проблему срочного поиска нового жилья перед съездом со старого. Для Санми же что три недели, что три месяца не имели никакой разницы – все должно произойти по ее продуманному плану. Незадачливый новый квартиросъемщик будет сильно удивлен, когда обнаружит в своем новом доме два трупа. Конечно, предсмертная записка тоже была написана.
В день выхода Ким Ёнён из тюрьмы Санми поехала встречать ее у ворот. Поначалу она совсем не узнала ее. Ким Ёнён не была похожа на человека, просто высохший бесформенный силуэт. Но взгляд спокойный.
Увидев своего врага спустя одиннадцать лет, Санми вновь ощутила всю ту энергию, которой была лишена все эти годы.
Сначала сбить, а потом увезти?
Обдумывая свой план, она медленно двигалась за девушкой. Ким Ёнён шла не останавливаясь, не садилась ни в автобус, ни в такси. Санми усмехнулась, взглянув на нелепую розовую сумку в ее руках, которая выглядела почти как новая – она совсем не вязалась с обликом хозяйки. Очевидно, Ёнён сложила в нее все свои вещи, отчего сумка безобразно раздулась. Когда и зачем надо было покупать такую сумку? Вычурный цвет и дизайн совсем не сочетались с внешним видом девушки.
Самое непредвиденное случилось в тот самый миг, когда Санми сидела в машине, наблюдая за Ёнён, и выжидала нужный момент. Было начало одиннадцатого, и на дорогах практически не наблюдалось машин. Но именно в этот момент откуда-то появился автомобиль. Казалось, он должен просто проехать мимо по своей полосе, но автомобиль несся прямо на Ёнён, словно у него сломались тормоза. И даже будто бы водитель поддал газу.
Санми вскрикнула.
* * *
Ёнён не перебивала и внимательно слушала рассказ. До самого конца. Санми было не по себе, она пыталась понять, что именно означает такая глубокая сосредоточенность. Но она слышала лишь дыхание Ёнён.
К концу рассказа Санми совсем обессилела. Она была на грани обморока и с тревогой ждала, как Ёнён отреагирует на сказанное. Может, и не поверит. Но другой правды не было. Санми рассказала все как есть. Кроме одной детали.
– Вам нужно поесть, – сказала Ёнён, вставая с места.
Санми прищурилась. Она сделала это не специально, ее веки сами слипались.
С кухни доносился звон посуды, Ёнён вернулась в комнату с тарелкой в руке и поставила прямо перед Санми. В ней что-то лежало. От тарелки исходил запах еды, но это был непривычный запах.
– Не пропало, можете есть.
Санми, изогнув брови, взглянула на еду. В миске, словно собачья еда, было намешано всего по чуть-чуть. Пахло соевой пастой, чесноком, луком… Словно из холодильника взяли все, что можно, и смешали вместе в одно блюдо. Рис тоже был. В животе проснулся дикий голод. В попытке поесть Санми постаралась выпрямиться, но у нее ничего не вышло. Тогда Ёнён стала набирать еду в ложку и запихивать ей в рот. Санми послушно открывала рот, как ребенок. Ребенок, с которым не считаются. Движения Ёнён были резкими, она не церемонилась с Санми. Еда пачкала лицо, но Санми не переживала из-за этого, а просто открывала рот и заглатывала ложку за ложкой. Поев, она почувствовала, как тело расслабилось, напряжение спало. Санми даже испытала небольшой прилив сил.
– Что ты теперь сделаешь со мной?
После долгой паузы Ёнён ответила:
– Объясните, почему вы сразу все не рассказали, а заставили ходить кругами и встречаться с разными людьми.
– Причина проста. Если б я рассказала, то было бы не так интересно. К тому же у тебя пропала память, ты бы мне так просто не поверила. Поэтому я и решила: пусть сама походит, помучается и узнает от других всю правду. Пусть эта убийца ходит на встречи и вымаливает правду, пусть испытает стыд, когда узнает, как все было.
Ёнён сидела не шелохнувшись, и не поменялось даже выражение ее лица. А затем она спросила:
– Все, что сейчас вы рассказали, – правда?
– Я рассказала всю правду, да.
– А доказать можете?
– На кухонной полке лежит папка с документами. Посмотри там. Среди них найдешь справку о заключении, которая была у тебя в сумке, и чек на больничные расходы в течение месяца.
– А сумка – та самая, из больницы?
– Да.
– И больше в ней ничего не было?
– А что тебе надо?
– Например, мой телефон.
– Ты про телефон, с которым ты ходила в 2009 году?
– Да.
– Не знаю. Не было его. Наверное, полиция забрала во время следствия. Ты все-таки преступница.
«Так на самом деле могло быть», – подумала Ёнён и сказала:
– Значит, я провела в коме всего один месяц?
Санми бессильно кивнула, но сразу последовал следующий вопрос:
– Поэтому я так быстро восстановилась… Это точно моя сумка?
– Да, ты сама ее купила за три месяца до выхода из тюрьмы, когда тебе за примерное поведение позволили выйти на один день. Ты была именно с ней.
Санми дошла до этого места, а Ёнён внезапно умолкла. Такое долгое молчание стало тревожить Санми. Но скоро Ёнён заговорила снова:
– Как вы оказались в моей палате, когда я вышла из комы?
– Я тебя навещала. Каждый день. Чтобы довести до конца свой план мести.
– Взяв на себя роль опекуна?
Санми ожидала, что рано или поздно придется во всем сознаться, но не думала, что все будет происходить именно так. Санми несколько раз кивнула головой.
– Да. Мне повезло, что ты очнулась, когда я была там. Я тоже очень удивилась.
– А как вы уговорили на это врачей и медсестер? Подкупили?
– Подкуп и уговоры.
– Как вы этого добились?
– Я сказала, что ты для меня как дочь. И что с тобой такая беда случилась прямо в день выхода из тюрьмы. Поэтому я попросила утаить от тебя правду, пока ты сама не вспомнишь, пообещав взять на себя всю ответственность. К счастью, врач согласился, что так будет лучше для душевного и физического спокойствия пациента.
