Ознакомительная версия.
— Что?! Как он ее убивает? — у нее просто голос сел от напряженности момента.
Вот она разгадка! Вон она — совсем, совсем близко. Нужно только чуть набраться терпения и дождаться финала Дуговской истории. Но Николай Иванович дико ее разочаровал, снова фыркнув:
— Нет, конечно! Ничего подобного я не видел и видеть не мог. Потому что ушел сразу. Как увидел… — он закусил нижнюю губу и замолчал на пару минут, то ли обдумывал что-то, то ли сопоставлял, а может, просто справлялся с волнением от воспоминаний. — Как увидел… Короче, мужчина этот вышел из машины, а Маринка тут же кинулась ему на шею. Я и ушел. Не смотреть же мне на то, как они целуются!
Больше ничего Дугов ей сообщить не мог. Они достаточно тепло простились, и Олеся заспешила к автобусу. Вот теперь, кажется, Хальченков ей смог бы и пригодиться. Теперь и у нее есть что рассказать ему. Где вот только его сегодня можно разыскать. Суббота же, выходной у Виктора Георгиевича…
Ожидая на остановке автобус, Олеся снова и снова пропесочивала в мозгах то, что рассказал ей Дугов.
Итак, убийца Марины Хабаровой предположительно приехал к ней на свидание в чужой машине. В чужой машине, в чужой одежде. Все это, по словам опять же Дугова, принадлежало Писареву Григорию Ивановичу. Или могло ему принадлежать. Не факт, что похожую одежду никто больше не носит. Другое дело, машина! Здесь никаких контраргументов нет и быть не может. Машина была Писарева.
И если в машине не было Григория Ивановича, то, значит… значит, там был либо его водитель, либо кто-то из охраны Писарева. Кто же еще мог воспользоваться машиной в отсутствие хозяина, как не доверенный человек?
Вывод: убийцей является кто-то из окружения Писарева Григория Ивановича.
Да… Дела… Без Хальченкова здесь ну никак не обойтись. Ее и близко к дому Писарева никто не подпустит. И уж точно не допустят до аудиенции с ним. Тем более, если в его доме околачивается убийца беззащитных женщин…
Автобус подошел, сердито фыркнув, распахнул скрипучие двери, и стоял потом еще полчаса, дожидаясь желающих ехать в город. Пассажиров, как на грех, не было. Ожидание затягивалось. Олеся перепсиховала, замерзла и без конца теребила часы на запястье.
Ну, что же так долго! Ей же надо быстрее! Предстоят еще долгие поиски Хальченкова, потом возможная поездка к Писареву, а это снова за город. День-то не резиновый. Не успеешь глазом моргнуть, закончится. Всем остальным, может быть, и ничего от этого, а вот Владу… Ему — это еще один день в неизвестности и тоске, на тюремной койке. А он не может!.. Не должен там быть! Он не убийца! Он славный, и она его, кажется, любит с каждым днем все сильнее. Его или мечту о нем…
Олеся вздыхала и мысленно торопила неповоротливых женщин с огромными сумками, которых подбирал по дороге водитель автобуса. Они же невообразимо долго поднимались по ступенькам, волоча следом свою поклажу. Потом так же долго расплачивались, извлекая кошельки из-под толстого слоя одежды.
А время все тикало и тикало… Утекало и утекало…
Еле дождавшись того момента, когда на автовокзале двери автобуса распахнутся, Олеся тут же стремглав помчалась к троллейбусу. Доехала, задыхаясь от нетерпения, до отделения милиции, где трудился Хальченков, забежала в здание и тут же принялась изводить своими вопросами дежурного.
— А что бы вы хотели, уважаемая!!! — взорвался тот, не выдержав ее десятиминутного натиска. — Суббота же сегодня! Если его домашний и мобильный не отвечают, значит, так кому-то нужно! У него могут быть свои личные планы на выходной день, знаете! Как милицию ругать, так повсеместно! А как приспичит, так и выходных у нас быть не должно! Ждите понедельника, гражданка! И не мешайте работать…
Понедельника?! Да она с ума сойдет десять раз за это время! Ах, какой недальновидной дурой оказалась, отказавшись от встречи с Хальченковым! Как неумно. Он бы мог и в машине отсидеться, если уж так Дугову не залюбился.
Оставалось…
О, как она могла позабыть!
У нее же оставался еще друг! Дэн, охваченный жаждой найти истинного убийцу Марины Хабаровой и, кажется, что-то даже для этого предпринимающий.
Из милиции Олеся поехала напрямую к Дэну домой. Квартиру тот снимал на окраине. В старой девятиэтажке, с вечно неработающим лифтом, загаженными лестницами и сворами собак во дворе. Последние зачастую оказывались для Олеси серьезным препятствием для визитов к другу. Боялась она их смертельно.
Но сегодня… Сегодня ее не могло ничто остановить.
Собак во дворе была целая прорва. Они метались из угла в угол с диким лаем, наводя ужас на прохожих. Стиснув зубы, Олеся преодолела это препятствие. Лифт, как всегда, не работал. И, стоически преодолевая второе препятствие, она взобралась на этаж к Дэну. Но когда того не оказалось дома, Олеся готова была расплакаться.
Ну почему сегодня все против нее?! Что она такого плохого сделала?! Она ведь только и делает, что хорошее, Хабарова вот хочет оправдать, к примеру. А все вдруг не ладится.
Все, едет домой, и оттуда ни ногой, решила она, едва волоча ноги к троллейбусной остановке. На сегодня и так уже слишком!..
Она почти дошла уже до своего подъезда, когда со стороны автомобильной стоянки ее негромко окликнули. Ошибки быть не могло, звали именно ее: по имени и фамилии. И голос…
Господи, голос был тот самый — вчерашний! Голос незнакомого мужчины, что нес вздор по телефону, как ей казалось, с легкой подачи Дэна.
Она оглянулась и, сделав пару шагов в направлении стоянки, замерла, округлив глаза.
Если ей не изменяет зрение и не подводит здравый смысл, то прямо перед ней, всего в каких-то паре метров, стоял сейчас убийца Марины Хабаровой. Потому что…
Первое — он выглядывал из машины, принадлежащей Писареву Григорию Ивановичу, во всяком случае, об этом свидетельствовал номер, который назвал ей Дугов.
Второе — был он молод и привлекателен, что никак не соответствовало внешности хозяина машины.
И третье — он держал в руках пистолет, направленный сейчас прямо на Олесю.
Хорошо держал, профессионально. Именно так, чтобы его не видел никто, кроме нее.
— Идите сюда, Олеся, — позвал ее молодой мужчина, призывно улыбаясь одними губами. — Я вас заждался, если честно!
— Меня? Зачем? Я никуда не пойду! — возмутилась она громким шепотом и оглянулась, видит ли их кто-нибудь или нет. — Я сейчас закричу! И никуда не поеду с вами!
— Пойдете! И не закричите, — не переставая улыбаться, проговорил тот и, дернув пистолетом, пояснил. — В противном случае я выстрелю вам в голову. А если вы будете послушной девочкой, то…
— То что? — спросила неуверенно Олеся, так как мужчина умолк, глядя на нее со значением.
— У вас есть шанс выжить, милая Олеся! Ну, не заставляйте же меня быть гадким, — и он дернул подбородком вправо, указывая ей на место рядом с водительским. — Я жду!
Что ей оставалось делать?! Разве у нее был выбор?! Не было, хотя мужчина и утверждал обратное. В чем Олеся справедливо сомневалась. Какая разница, где он ее убьет: возле подъезда или в каком-нибудь глухом месте, а хотя бы за теми же ангарами машиностроительного техникума.
— Не стоит так драматизировать, — посоветовал он ей, полез в карман, достал оттуда огромный носовой платок и перед тем, как плотно приложить его к ее носу, пробормотал виновато. — Это экстренная мера, мне не хотелось бы, но… Но в любом случае, простите…
Попытаться выразить словами то, что он затеял, он бы никогда не взялся.
Олеська покрутила бы ему пальчиком возле правого виска и прошептала бы что-нибудь едкое.
Друзья…
Хотя, какие к чертям собачьим друзья? Из всех друзей осталась одна Олеська. Он, собственно, всю эту хрень только ради нее и забодяжил. Ему-то оно надо было бы, если бы не ее несчастные глаза?!
Дэн завозился на верхней полке плацкартного вагона и поморщился. Постель не взял в целях экономии, теперь вот после ночи, проведенной на полке, все кости болят. И ведь езды-то до этого городишки, в который он направлялся, по хорошей дороге, на хорошей тачке часа три, не больше. А на поезде…
Мучение просто, а не дорога.
По пыльному проходу медленно тащился проводник, зорко выглядывая безбилетных пассажиров. Поравнявшись с местом, на котором последние несколько часов маялся Дэн, тот нехотя как бы пробормотал:
— Выходить тебе, парень, через одну остановку.
— Благодарю, — прокряхтел Дэн и начал медленно сползать на пол. — По времени это сколько?
По времени оказалось всего-то ничего. Пятнад-цать минут. Поезд этот дурацкий, длинной зеленой кишкой растянувшийся метров на сорок, кланялся буквально каждому столбу, поэтому и разгон набрать все никак не мог.
Выпрыгнув из вагона на пустой перрон, Дэн зябко поежился, и огляделся.
Городишко, судя по вокзалу, был тем еще местом. Пустынно, уныло, безлико. Таких ведь городов пруд пруди по России, почему же это вдруг Садиков уехал именно сюда?
Ознакомительная версия.
