– Посмотри в столе, может, там дубликаты ключей есть, – посоветовал Варламов, а сам сел за пульт и начал щелкать клавишами, пытаться исправить поломку.
Елена Петровна кивнула и подошла к ящику стола. Выдвинула один, второй, третий и замерла: в нижнем ящике стола Бурмистрова лежало личное дело ученицы балетной школы Юлии Дербеневой. Зотова достала папку, села на стул рядом с режиссером, пролистнула, прочитала анкетные данные и потрясенно уставилась на Ивана Аркадьевича.
– Божена… – тихо сказала она.
– Что? – не понял Иван Аркадьевич, оторвавшись от своего занятия.
– Мать Юли Дербеневой зовут Божена!
Зотова зажмурилась. Перед глазами вставали эпизоды из прошлого. В памяти ярко всплыл диалог с комендантом. «Говорят, у Вероники была близкая подруга, но девочку отчислили. Колесниченко больше ни с кем не смогла наладить контакт», – сказал Бурмистров. «Вы про девочку, которую из-за беременности отчислили? Мне Василиса Андреевна эту историю рассказала», – уточнила Зотова. Бурмистров некоторое время молчал. «Я не в курсе той истории, – неохотно поделился Яков Сергеевич. – В то время я еще здесь не работал. Да, из-за беременности. Василиса Андреевна говорила, что девочка была очень талантливая. Если бы не сглупила, то добилась бы невероятных высот». – «Мне бы ее данные узнать. Может, дело подруги Колесниченко осталось в архиве?» – «Дело-то, конечно, осталось. Только у нас архивом секретарь заведует, Светлана Петровна. На каникулах она. Уехала к дочери в Самару. Позвоните после Нового года. Впрочем, зачем ждать? У Василисы Андреевны поинтересуйтесь. Она должна знать имя этого ребенка».
– Ребенка… Господи, как я сразу не поняла! – прошептала Зотова и набрала номер Трофимова: – Веня, слушай меня внимательно: Бурмистров – родной отец Юли Дербеневой. Он – Шутник и мстит за свою дочь! Надо немедленно его задержать. Немедленно! Если успеем, то Алиса останется жива.
– Вот тварь! Отловим гада! Еще офицер называется! Елена Петровна, только не переживайте. Девушке в данный момент ничего не угрожает. Нашлась Алиса, только что, не успел вам сообщить. Покойник ее нашел. Вы бы предупредили хотя бы, что Дербеш ожил. А то я тут на полной измене. Смотрю, чешет привидение по этажу. Обкурился парень перед полетом до синевы, от трупа не отличишь. Вы не поверите, наша несостоявшаяся самоубийца сладко спит в раздевалке балетного зала. Причем мы это помещение проверяли, но не заметили ее. Она в балетные пачки зарылась. А этот крендель сразу ее нашел. По запаху марихуаны, видно, – гоготнул Трофимов. – Девица тоже обкурилась, еще шампанского нахлебалась, вот и вырубило ее. Василиса Андреевна рядом, и гости почти все здесь собрались, в балетном зале на четвертом этаже. Черти тоже тут и демоны. В общем, веселуха!
– Слава богу! – выдохнула Зотова. – Пусть все в зале и остаются до тех пор, пока не возьмем Бурмистрова. Никого не выпускай. Дербешу, Берн и ее дочери обеспечь особую охрану. Неизвестно, что у коменданта в голове! Он может быть вооружен. Иван Аркадьевич мониторы настраивает. Это Бурмистров их из строя вывел. Настроим камеры слежения – будет проще Шутника взять. Выполняй и жди новой команды.
В памяти всплывали все новые и новые эпизоды: «Перед своей смертью Вероника отправила матери эсэмэс, где сообщила, что не приедет, потому что каникулы проведет с неким Яшей»; «Яков – редкое библейское имя. И означает оно… «Следующий по пятам».
Бурмистров сразу обозначил себя, когда отправил сообщение с телефона несчастной Вероники Колесниченко, а потом, когда Зотова пришла с ним познакомиться, наслаждался игрой. «Вы решили проверить, не я ли Яша? Польщен, – гоготнул Бурмистров. – Я бы не прочь с молоденькой балеринкой роман закрутить, да они от меня носики воротят. Старпер я для них. Вам не приходило в голову, что сообщение написал убийца?» – спросил Бурмистров. «Который дал прямую наводку на вас, обозначив в сообщении ваше имя? – спросила Зотова. – Да, мы такую версию рассматривали…»
Плохо рассматривали, ругала себя Зотова. Дура, какая она дура, что пошла у коменданта на поводу! В голове появлялись все новые и новые подробности дела, которые она прежде игнорировала.
«По конфликтным ситуациям Бурмистров тоже вас просветит лучше меня, – сказала Берн. – Он в курсе всех внутренних перипетий. Гениальный человек! С ним я как за каменной стеной. Думаю, вы легко найдете общий язык. Яков Сергеевич из ваших, подполковник в отставке. Собственно, именно Бурмистров мне рассказал о вас, когда я сообщила ему, кто ведет дело об убийстве нашей Вероники. Сказал: раз дело ведет Зотова, преступника обязательно найдут».
Зотовой вдруг стало ясно, кто звонил в Следственный комитет, чтобы дело передали в их юрисдикцию. Бурмистров выбрал ее для игры с самого начала, поэтому подбросил крылья на ее порог, а уже после нашел способ, чтобы дело об убийстве Колесниченко передали ей. Зачем? Потому что, по его мнению, она – легенда, лучшая, а с лучшей интересно играть? Или дело в том, что Бурмистров верил, что именно она сможет раскрутить эту историю до конца? А может, он искал оправдания своему чудовищному поступку? Или подсознательно понимал, что идет неправильной дорогой, и хотел, чтобы его остановили? А остановить могла, по его мнению, она – следователь по особо важным делам Елена Петровна Зотова, за чьей жизнью и работой он внимательно следил.
Все сложилось в логическую цепочку. Бурмистров уволился из органов по собственному желанию год назад, имея прекрасный послужной список. Год назад Юля Дербенева умерла при родах. Бурмистров не смог пережить смерть дочери, решил разобраться во всем изнутри и устроился на работу в балетную школу. Разобрался и решил отомстить.
«А что потом стало с девочкой, которая забеременела? – Я же вам объяснил, не работал я тогда здесь, – немного резко ответил Бурмистров, застонал и остановился. – Простите… Лекарство забыл принять, дурень».
Это не Бурмистров дурень, это она дура беспробудная! Очки Вероники Колесниченко оказались в подвале балетной школы, потому что Бурмистров никуда девочку не возил, а все время держал в подвале. Не в подвале ли Яков Сергеевич ногу повредил? Елена Петровна вспомнила экскурсию по подвалу, которую провела для нее в первый приезд в школу Таня Трушина.
«Котельная тут. Трубы всякие. Сюда вообще лучше не ходить. Старое все, гнилое. Олеська пошла и так громыхнулась, руку чуть не пропорола насквозь, – кивнула Таня куда-то влево. – Вроде прачечную здесь Василиса планировала, но потом передумала, потому что белье таскать в подвал и обратно неудобно, и сделала ее на первом этаже. А здесь, – Таня кивнула влево, – мастерская раньше была. Василиса, когда открывала школу, думала совместить обучение и театр. Школу раскрутила, а идея с театром так и заглохла. На балет сопливых дебютанток приходят только родители и их друзья. Потом, ехать сюда далеко из центра. Короче, не получилось. Теперь здесь хранилище старых декораций и реквизита к балетам».
«Склад декораций и реквизита к балетам». Никто так и не заявил о пропаже бутафорских крыльев, потому что никакой пропажи не было! Бурмистров позаимствовал их в хранилище старых декораций и реквизита. Мотивов, чтобы убить Колесниченко, у Бурмистрова было достаточно. Он мстил бывшей подруге своей дочери, которая не помешала брату, когда он закрутил с девочкой роман на ее глазах, а когда Дербенева забеременела, первая отвернулась от подруги, опасаясь за свою карьеру. Возможно, убийство Вероники неслучайно совпало с ее приглашением в Большой театр в балет «Лебединое озеро». К самому балету крылья не имели отношения. Оторванные крылья были символом того, что Вероника Колесниченко заняла не свое место. Бурмистров в своем больном воображении видел на сцене только свою дочь.
Два дня Бурмистров держал Веронику Колесниченко в подвале и там же убил, а потом избавился от тела в Ульяновском лесопарке. Поэтому с утра, в день убийства Колесниченко, Георгий Трушин не смог до него дозвониться: Бурмистров измывался над своей жертвой в подвале, где телефон не ловит. И когда ресторатор, не дозвонившись, приехал в школу, чтобы выяснить, не приезжала ли его Таня, он нашел коменданта там же.
Смерть Колесниченко произошла приблизительно в то же самое время, когда ресторатор приезжал в школу. Либо Бурмистров убил Веронику, когда Трушин неожиданно нагрянул в школьный подвал, опасаясь, что девушка выдаст его. Либо сразу после отъезда ресторатора, когда узнал, что Таня Трушина, которая бегает курить в подвал и мотается по «тропе свободы» за булочками, может в любой момент вернуться в школу и застать в подвале картину, которая не предназначалась для ее глаз. Сумасшедший псих! Как можно задушить юную девушку и потом сотворить чудовищные действия с ее телом, чтобы начать свою игру под названием «Крылья демона»? Бурмистров связал всех участников драмы в клубок и концы ниток подбрасывал ей, чтобы она шаг за шагом распутала эту трагическую историю.
