— А завещание? Ты что, не помнишь, что Клишин про тетку писал? Завещание он составил на своего сына, если тот возьмет фамилию настоящего отца и его отчество. Наверняка есть документ, составленный Клишиным, где он признает что Паша Солдатов — его сын, — с уверенностью сказал Михин.
— Так ничего же не нашли, — напомнил Алексей.
— Вот именно. Где бумаги?
— Потерялись.
— Должна быть копия у нотариуса и у Любови Николаевны тоже. Почрму она не возражает против того, что эти дамы вселились в дом?
— У нее спроси.
— И ты, Леха, с соседками уже шуры-муры завел? В интересах дела, или как?
— А если «или как»?
— Да ты знаешь, что это за люди! — Мйхин от возмущения даже поперхнулся. — И он мне ее еще в жены сватает! Я справочки-то о них навел! Дочка все около богатого фрукта крутилась, у того собственное издательство, крутой джип, квартирка в центре, загородный особняк. Только он не спешил с предложением руки и сердца. У матери долги, их возвращать надо, а что дочка столько стоит, я не уверен. Да и он, похоже, тоже. А зачем ты ей понадобился? Думают с тебя эти деньги поиметь? Я понимаю, что тетке Кли-шина теперь нужен богатый зять. Она бы рада кого-нибудь зацепить. Но на твой счет они сильно обольщаются.
— Я не объявлял себя миллионером, — пожал плечами Алексей. — Они продадут наследство Клишина и расплатятся.
— Шиш оно им достанется! — разозлился Михин. — Я поеду к Солдатовой и скажу, что знаю о завещании. Пусть подает заявление, закон на ее стороне.
— Да не хочет она, неужели ты не понял?
— Денег все хотят. Если не подает, значит, что-то ее удерживает. Только что?
— Слушай, Игорь, давай спать. Мне завтра на работу, тебе к Гончаровым. Один совет: не спеши с выводами. Роман еще не закончен. То есть, он закончен, но то, что я получил — это еще не конец. Надо подождать.
— Подождать? — сердито спросил Михин. — У меня времени нет! Будто ты не знаешь, сколько длится предварительное следствие!
— Я знаю, — спокойно ответил Алексей. — Думаю, что и Павел Андреевич это знал. У него все рассчитано. Он не позволит, чтобы дело закрыли. Когда отпущенный срок подойдет к концу, ты получишь конец романа.
— Да кто он такой, этот Клишин! — закричал Михин. — Сам дьявол, что ли?!
— Человек. Всего лишь человек. Которому зачем-то понадобилось сделать из собственной смерти комедию. Ложись спать, Игорь. Нам обоим завтра рано вставать.
На том они и разошлись.
Лето было в зените. На пороге июль месяц, на небе сияло солнце, которое и не собиралось сдавать своих позиций. Но люди постепенно привыкли к жаре. Теперь казалось, что иного лета и быть не может.
Алексей решил в тайне от Михина поговорить с Надей. Он был свидетелем ее ссоры с теткой как раз накануне дня, когда Алла Константиновна трагически погибла. Но все равно не верил, что это могла сделать девушка, подбирающая на улице бездомных котят, уступающая в электричке место старушкам и собирающаяся посвятить свою жизнь памяти безвременно ушедшего Павла Клишина. Или в тихом омуте черти водятся? Тогда она великая актриса, а Алексей Леонидов бездарность, каких свет не видывал! Абсолютно не умеющий разбираться в людях!
Он поехал к Гончаровым. Немного волновался. Как-то встретит его Надя? Дверь Леонидову открыли сразу. Надя была в длинном траурном платье глубокого черного цвета, волосы убраны в гладкую прическу, только две вьющиеся светлые пряди остались на висках,>лицо было скорбное и только загар нарушал общую картину. Девушке полагалось быть бледной, а золотистая кожа светилась. Алексей заметил, что классический стиль Надежде очень к лицу. Вот джинсы, футболки и рюкзачки с болтающимися на замках смешными плюшевыми игрушками абсолютно не в ее стиле. А в длинном платье она хороша! Неужели такая девушка может быть убийцей?
— Я пришел выразить вам свои соболезнования, — церемонно поклонился он.
— Проходите, — посторонилась Надя.
— Дядя дома?
— Да, он в кабинете. Ему нехорошо.
— А вам? — спросил он в лоб.
— Знаете, здесь уже был ваш друг. Из милиции. Он ясно дал понять, что подозревает в убийстве тети именно меня. Так что вы особо не старайтесь.
— Я как раз не думаю, что снотворное тете дали вы.
— Спасибо. В большую комнату не ходите, там… В общем, не надо. Идемте в мою. Это не слишком прилично, но выхода у меня нет..
Следом за девушкой он прошел в маленькую комнатку. Там было чисто и очень уютно. На столе лежали учебники, исписанные листки бумаги.
— Занимаетесь? — спросил Алексей, кивнув на конспекты.
— Экзамены никто не отменял. Остался еще один, последний, и, летней сессии конец. Садитесь вот сюда, в кресло, — сказала Надя, видя, что он стоит на пороге в нерешительности.
— Благодарю. — Чай? Кофе?
— Спасибо, не хочу. То есть не хочу вас утруждать. У вас и без меня забот хватает. Я ненадолго. Значит, Михин здесь был? — спросил он, присаживаясь в старое скрипучее кресло. — Когда? Сегодня?
— Да. Днем. И отнял у меня два часа. Должно быть, человек не понимает, что студентам надо готовиться к экзаменам. Он думает, что у них есть время убивать своих родственников. Да, Алла меня подвезла до вокзала, огромное ей спасибо. Если бы она еще знала, что будет двухчасовое окно в расписании электричек, я подумала бы, что тетя изменилась к лучшему. Я сдала сумки в камеру хранения и пошла прогуляться в Московский универмаг. Да, Алла попросила стакан «Пепси», была страшная жара, как, впрочем, и сегодня. Мы зашли в пиццерию. Поскольку я при ней прислуга, то принесла ей «Пепси» от стойки бара. Михин подозревает, что по дороге я и бросила снотворное.
— И где же вы его взяли?
— У дяди. Он плохо спит. Да и Алла пила таблетки. Чего-чего, а этого добра в нашем доме хватает! Только я засыпаю мгновенно и сплю крепко, безо всяких сновидений. Должно быть, от усталости, — усмехнулась девушка.
— А почему вы не остались с тетей в пиццерии? Почему пошли на вокзал?
— Я же не знала еще, что будет окно, — терпеливо пояснила Надя. — Сначала я пошла на вокзал, потом еще какое-то время выясняла, когда пойдет первая электричка. Толкалась у касс, у справочного бюро. И только потом сдала сумки в камеру хранения. И пошла прогуляться. А куда можно пойти на Площади трех вокзалов, если у тебя нет денег? В Московский универмаг. Поглазеть.
— Я думал, вы музеи предпочитаете.
— Это зависит от ситуации. И вот когда я шла к универмагу, я увидела, что возле пиццерии все еще стоит белый «форд» моей тети.
— Мало ли таких машин в Москве? Вы уверены, что именно ее?
— Послушайте, вы свою машину из сотни таких же «Жигулей» узнаете?
— Не пробовал, не знаю.
— Своя — она такая одна, поэтому других вы просто не заметите. Это был Аллин «форд», я нечасто на нем ездила, зато иногда его мыла. И номер мне был знаком.
— Она заставляла вас мыть свою машину?!
— Вас это удивляет?
— Нет, — покачал головой Алексей.
— Может, она сама напилась таблеток? — предположила Надя.
— Скорее, встречалась с кем-то. Зачем ей одной столько времени сидеть в пиццерии? Насколько я знаю, она собиралась на работу. И что вы сделали?
— Прошла мимо. Знаете, когда я узнала, что Алла — любовница Паши, я просто стала бояться неожиданно возвращаться домой. Без предупреждения.
— Почему?
— Потому что так можно разочароваться во всех знакомых. Придет в гости порядочный человек, неглупый, интересный, хорошо одет, пьет с тобой чай, говорит с дядей о литературе и ругает коррупцию во власти. Все хорошо и все правильно. Ну каково заставать его потом в постели с женой человека, в доме которого пил этот самый чай? Я не стала смотреть, с кем Алла сидит в ресторане, одна или нет. Понимаете меня?
— Почти. Только теперь вам трудно доказать, что не вы убили тетю.
— А может, я? — горько улыбнулась вдруг Надя.
— Это как?
— Павел мне как-то говорил: если ты каждый день что-то просишь у Бога и просьба твоя справедлива, то обязательно должна исполниться. Только не надо ни на миг о ней забывать, все время помнить и просить, помнить и просить.
Это не его мысль, вычитал где-то, но он сам так сделал, а потом раскаивался и говорил, что не то просил.
— Что же с ним случилось?
— Какая разница? Это личное. Не надо трогать мертвецов, — вздохнула Надя. — Я сейчас о себе. Я так умоляла Господа сделать что-нибудь с ненавистной мне теткой, потому что она извела и меня, и дядю! Каждый день умоляла, ложилась спать и вспоминала, какая она подлая, какая лживая, мерзкая, злая. Разве могла после этого Алла долго прожить?
— Надя, я думаю, что убил Аллу тот же человек, что и Клишина, и не из-за вас с дядей убил, по другим мотивам.
— За что убивать Павла? — пожала плечами Надя. — Он был, конечно, неприятный человек, резкий, грубый, но не всегда же? Вы даже не подозреваете, что это был за обаятельный мужчина. Когда в настроении, просто фейерверк! Все вокруг смеялись, невозможно было его не любить! За пару таких часов ему прощали все, честное слово! Если бы не приступы меланхолии, во время которых он и писал в основном, не его неумение прощать дуракам то, что они дураки… Таких, как Павел, больше нет, — упрямо сказала Надя. — Вы меня ни за что не переубедите. У меня тоска по нему.
