— Подумаешь, разговаривал! Большие дела! — заявил он, нагло ухмыляясь мне в лицо. — Он же мне сам звонил, а не я ему. Так? — задал Виталий вопрос и сам же ответил: — Так! Звонил и предлагал деньги в обмен на детей, с каждым разом увеличивая цену. Если вам будет интересно узнать, то я отказался от его предложения.
— А мы-то откуда знаем? — с сарказмом поинтересовалась Елена и, обращаясь ко мне, спросила: — Евгения Максимовна, вы случайно не проверяли банковский счет нашего красавца?
— Случайно проверяла, — призналась я со вздохом, — но это были официальные счета, а какой-нибудь оформленный через подставное лицо проверить не так-то просто, однако я занимаюсь этим.
Елена разочарованно отвернулась к окну. Я тоже чувствовала себя прескверно.
— Занимайся, занимайся. Не буду вас отвлекать.
Виталий поднялся с кресла и, гордо расправив плечи, произнес с обидой:
— Значит, пойду искать новую работу, коли здесь мне больше не доверяют. Заявление об увольнении, Елена Васильевна, я напишу завтра, если вы не против?
— А ну сядь! — рявкнула на него Елена, да так, что я сама испытала желание подчиниться властному окрику. Уже спокойным голосом Прохорова добавила: — Виталий Андреевич, сядьте, пожалуйста, мы еще не закончили.
Поникший Виталий вернулся в кресло.
— Кроме тех доказательств, что вы мне представили, есть еще что-нибудь? — сухо спросила Елена у меня.
— Нет, — покачала я головой, — пока нет.
Мой знакомый в ФСБ не смог добыть нужной информации. К арестованному Тарику никого не подпускали, и доказать его связь с начальником службы безопасности Прохоровой представлялось практически невозможным, если только… В голове промелькнула идея.
— Я считаю, что человек, опустошивший ваш счет, может пролить свет на эту темную историю, — заявила я с надеждой. — По своим каналам я узнала, что милиция близка к его поимке. Возможно даже, он уже схвачен.
— Известно, кто он? — встрепенулась Елена. Виталий тоже посмотрел на меня с интересом.
— Никифоров Юрий Игнатьевич, семьдесят пятого года рождения. Он засветился в банке, снимая деньги, — сказала я и выдержала паузу. Больше мне рассказывать было нечего, но я ждала, что скажет на это Виталий. Тот морщил лоб, будто вспоминая что-то. — Елена Васильевна, вам знакома эта фамилия? — спросила я Прохорову.
— Нет, никогда не слышала, — ответила она, бросая окурок в пепельницу. — А что, должна была?
— Черт, да я его знаю! — воскликнул тут радостно Виталий, перебивая меня. — Я же его лично проверял. Сразу подумал, что странный тип. Ох, старость не в радость!
Истошный детский крик как лезвие обрезал наш разговор. Виталий и я, вместе, как спущенные пружины, вскочили со своих мест. В руке у Виталия мгновенно возник пистолет. Он, не размышляя, кинулся к двери, а я замешкалась, освобождая из кобуры свое оружие. Кобура на ноге — не самое удобное место для ношения оружия. Бледная словно смерть, Елена с пустыми глазами пронеслась мимо. Я кинулась следом с оружием наготове. Крик повторился. «Вроде Алина», — решила я.
Далеко опередивший меня Виталий уже стоял перед дверью в детскую. И в этот момент ощущение смертельной угрозы накрыло меня обжигающей волной. В мозгу будто вспыхнул стоп-сигнал. Поймав за руку Елену, я потянула ее на себя, чтобы прикрыть. Все движения казались мне чрезвычайно замедленными. Рука Виталия парила в десяти сантиметрах от дверной ручки, и в следующее мгновение грянул взрыв. Дверь в детскую превратилась в вихрь белой щепы. Виталия, как тряпичную куклу, швырнуло с лестницы в холл. Хрипло вскрикнув, Елена, сбитая с ног взрывной волной, налетев, свалила меня, и мы вместе покатились кубарем с лестницы.
Затем наступила звенящая тишина, когда каждый незначительный звук больно отдается в ушах. Площадку заволокло дымом. Кто-то закашлялся. Кажется, это был Виталий. Я посмотрела через плечо. Елена, скорчившись, лежала у перил. Лицо покрыто кровоточащими ссадинами, на лбу огромная шишка. Сама я, похоже, не пострадала по счастливой случайности.
Пошевелившись, Елена застонала и открыла глаза.
— Не двигайтесь, я вас потом осмотрю, — велела я ей, да куда там…
С дикими глазами Елена вскочила на ноги и побежала к детской, выкрикивая имена детей. Выругавшись, я рванулась за ней. Не хватало еще, чтобы затаившийся где-нибудь бандит пустил ей пулю в голову. Я обхватила Елену за корпус, и прижав к стене, зашептала на ухо:
— Подождите, не лезьте. Я пойду вперед, проверю!
Но Елена не слушала меня, отчаянно вырывалась. «Хорошо, что молчит», — подумала я и чуть не оглохла от крика:
— Ринат! Где ты? Алина! Алина!
— Не кричите, — попросила я, услышав шаги и хруст осколков из взорванной детской. Кто-то быстро приближался. Стиснув зубы, я зажала рот Елены ладонью, а она в ответ замычала и укусила мне руку. Я терпела, не отняла ладони, про себя кляня все на свете. В жизни бывало больнее в сто раз, но я выдерживала. Развороченный дверной проем детской загородила вытянутая тень. Я приготовилась к атаке, но в следующую секунду выдохнула облегченно. Из детской вышла невредимая Алина, а за ней Ринат, испуганно оглядываясь по сторонам. Я отпустила Елену, и она со слезами счастья на глазах бросилась к детям. Обняв их, она горько зарыдала, не в силах поверить, что они живы.
С обломком перил в руках я прыгнула в дверной проем, обвела комнату взглядом — никого, лишь разрушения. Преступники не стали дожидаться, когда за ними придут. Мое внимание привлекло выбитое взрывом окно. По характеру повреждения мебели и стен я сделала вывод, что взорвали гранату. Бросаться гранатами в закрытой комнате — занятие для экстремалов. Мало кто на такое отважится. Осмотрев окно, я вернулась к остальным.
— Где мама? — спросила я встревоженно у Алины.
— Пошла вниз, к своему хахалю. Будет его нянчить, — проворчала Алина, недовольно глядя на то, как Прохорова в холле ползает у раненого Виталия. Из-под тела начальника службы безопасности натекла большая лужа крови. Видно, ранение оказалось серьезным. Порыскав по дому, я принесла вниз аптечку да клеенчатую скатерть для повязки. Здесь же валялся и мой револьвер. Проверила — работает.
Виталий полулежал на руках у Елены с полузакрытыми глазами, но, заслышав шаги, тут же открыл их и дернулся, заходясь в сильном кашле. Елена посмотрела на меня с лицом, мокрым от слез.
— Сделайте что-нибудь, — попросила она умоляюще.
— Я в норме, — прохрипел Виталий, закашлялся, и на его губах показалась кровь. Я посмотрела на его грудную клетку с торчащими из нее толстенными щепками. Вокруг осколков доски пузырилась розовая пена. У Виталия во множестве мест были пробиты легкие. Воздух со свистом выходил вокруг щепок, и вкупе с большой кровопотерей это являлось неважным знаком.
Я взяла скатерть, развернула, оторвала широкую полоску и начала туго стягивать грудную клетку, прикладывая к ней вырезанные из скатерти прямоугольники. Виталий хрипел, кашлял и матерился. Елена нашла у него в одежде бутылочку и подносила ее время от времени ко рту Виталия, давая хлебнуть коньяку.
— Не боишься, что я стану алкоголиком? — выдавил из себя Виталий с гримасой боли на лице.
— Да становись на здоровье, только не умирай, — прорыдала Елена, пообещав: — Я тебя потом вылечу.
— Прижми здесь! — велела я Прохоровой, накладывая ее руку поверх повязки на боку Виталия, где герметичность оказалась недостаточной. Менять повязку не было времени.
— Елена, мне нужен ваш мобильник, — попросила я.
Прохорова указала на лестницу.
— Там где-то валяется, я не знаю.
Алина, с непонятным выражением лица застывшая у перил, на мою просьбу найти телефон оглянулась по сторонам, как лунатик, и произнесла ровным голосом:
— Я не вижу его.
— Ну так посмотри внимательнее! — закричала я, теряя терпение.
Ринат, промелькнув у нее за спиной, появился уже с найденным телефоном.
— Я нашел его, нашел!
— Кидай! — крикнула я и поймала брошенный телефон.
Виталий закашлялся, глядя на меня грустными глазами.
— Держись! — бодро сказала я, набирая номер «Скорой». — Помощь близка.
Плача, Елена поцеловала его в измазанный кровью лоб и пообещала:
— Если не умрешь, мы официально распишемся, как ты хотел. Можем даже обвенчаться в церкви, но для этого ты должен жить. Слышишь?
— Вечно я что-то должен, — пробормотал Виталий с улыбкой, закрывая глаза.
— Не уходи! Говори со мной! — в ужасе закричала Елена, тормоша его.
— Да не ухожу я! Не ухожу… — пробормотал в ответ Виталий тихо.
Я тронула Елену за плечо, но моя рука была отброшена с такой силой, что я больше не пыталась ее утешить. Повернувшись, я поманила к себе Алину. Та нехотя подошла.
— Что у вас там произошло? — спросила я, строго глядя ей в глаза.
