Ознакомительная версия.
Прозвучало это несколько напыщенно, особенно потому, что Гордеев-то теперь кое-что знал и о многом в личной жизни Андреева догадывался.
Впрочем, эмоции эмоциями, а не его это дело вмешиваться в круг семейных секретов… Муж к приезду жены должен быть на свободе, и он, Гордеев, обязан помочь коллеге в этом.
После всего, что уже произошло, пиво пилось не очень весело. Все же Лида и Гордеев рассказывали Володе о московской жизни, а он – о том, как булавинцы выбирали мэра. Это происходило в марте прошлого года.
Сам-то он как усть-басаргинский студент в родном городе не голосовал, но в то воскресенье оказался в Булавинске.
Кандидатов было шестеро, но главных претендентов – трое: бывший тогда мэром «перестройщик» Костюков, которому светила, кроме того, немалая должность в Москве, о чем ходили слухи в городе – и кандидат в мэры их не опровергал. Вторым был Михаил Леонтьевич Шнайдеров, директор той самой школы, которую окончили Володя и Лида.
Третий – Вялин – среди них выглядел довольно странно. У него были судимости, о которых все хоть что-то да слышали, а все его образование исчислялось средней школой и полутора курсами местного индустриального техникума, хотя в вялинской избирательной листовке сообщалось аккуратно: «Учился на отделении горных электриков Булавинского индустриального техникума».
Гордеев, слушая рассказ Володи, пожалел, что с ними нет Баскаковой. Она-то, в отличие от Лиды и Володи, знала, каким образом Вялин прервал свое среднее специальное образование.
Тем не менее и Володя подметил кое-что интересное.
Вялину противостоял блок «Вся власть – народу», который выставил сразу трех кандидатов, хотя только один из них обладал настоящей известностью в городе – Шнайдеров.
Двое других были довольно амбициозными личностями – «твердокаменная демократка», как она сама себя называла, инженер местного НИИ Тамара Шлычкова и заместитель директора швейной фабрики Виталий Харланов. Они много выступали на всяких собраниях и импровизированных митингах, но было видно, что, кроме ораторства, эти кандидаты мало на что способны. Так, Володе рассказывали эпизод почти трагикомический.
Харланов шел на выборы под девизом «Закон и честный труд». В связи с этим он решил объявить, что очистит город от криминальных элементов и, в частности, от рэкетиров. Чтобы это его обещание было наглядным, на площади перед кинотеатром «Аврора» было установлено огромное чучело в малиновом пиджаке и с пистолетом (злые языки говорили, что для сооружения этого чучела Харланов опустошил склад родного предприятия, оставив его на неделю без сырья). Чтобы никаких сомнений не оставалось, кто это, к груди чучела прикрепили белую табличку с черной надписью «БАНДИТ», хотя лицо у чучела имело столь зловещее выражение, что можно было обойтись и без надписей.
Народу собралось не очень много, но все же зеваки были. Произнеся очередную страстную речь, Харланов с воплем «Смерть бандитам!» стал поджигать чучело факелом, который ему подал соратник в ранге доверенного лица. Был нешуточный мороз, чучело не загоралось. Начались смешки. Из подъехавших «Жигулей» вытащили канистру с бензином, плеснули на чучело раз, другой, третий…
Да, оказалось, перестарались. Бензин вспыхнул так, что чучело рухнуло, и один из языков пламени достиг канистры с остатками бензина, а от нее и автомобиля.
Погибших и сильно обожженных не было, но вот «Жигули» были принесены в жертву избирательной кампании Харланова. Как вскоре выяснилось, напрасной: выборы он проиграл вчистую, да еще и заработал от горожан прозвище Огнетушитель…
Словом, Вялин оказался единственным кандидатом, который не вводил избирателей в смущение, а, наоборот, всячески прикармливал.
Костюков же заявил, что он как мэр не будет вести никакой избирательной кампании. Лучшая агитация за него – его дела, и, в частности, как человек с властью, он не считает возможным пользоваться ею и хочет поставить себя вровень с другими кандидатами на пост градоначальника.
Может быть, кое-кого это и подтолкнуло бы отдать голос за Костюкова, однако в «Правде Булавинска» за неделю до выборов появилась довольно хитроумная заметка на первой полосе «Лучшие люди Булавинска нужны даже столице». В ней рассказывалось, что днями будет подписан указ Президента о назначении Костюкова на должность вице-премьера, и содержался призыв к счастливчику: отказаться от московского кресла ради родного города. «Мы, булавинцы, конечно же вновь выразим доверие нашему мэру („Хотя надо сказать, – пояснил Володя, – на эту должность Костюков не избирался, а был назначен президентским указом“), но и он должен не оставлять город, ставший ему родным» (здесь содержался второй намек: Костюков был пришлым, в то время как Вялин в Булавинске родился и вырос).
Пикантность момента была в том, что ни Костюков «Правду Булавинска», ни ее сотрудники Костюкова терпеть не могли. «Красная редакция» считала бывшего первого секретаря горкома предателем партии, а он, в свою очередь, не раз обнаруживал на ее страницах материалы, сеющие в городе провокационные слухи, возбуждавшие смуту.
На этот раз булавинские «правдинцы» решили задушить самого влиятельного кандидата в объятиях. Но, как оказалось, им и стараться особенно для этого не надо было.
Костюков действительно уже спал и видел себя в Москве, так что он даже не удосужился хоть как-то высказаться по поводу этой язвительной заметки. А по городу тем временем уже вовсю гулял слух о том, что Костюков ждет лишь результатов выборов, чтобы передать дела новому мэру, а сам отправляется на работу в российское правительство. А баллотируется он лишь затем, чтобы оттянуть голоса от настоящего народного кандидата в мэры – Вялина.
И здесь помалкивал Костюков. С одной стороны, ему нужна была победа на выборах, чтобы подтолкнуть Москву к решению повысить его. С другой – он все же не хотел давать заверений, что останется в Булавинске во что бы то ни стало.
В те же недели Вялин, который вместе со своей женой Жанной владел едва ли не десятью торговыми точками в городе и Домом быта, проводил свою агитацию.
Обычно он торговал вежинской водкой – на радость новому губернатору Татюшкину. Но теперь в его киосках появились поллитры и четвертинки, которые были на треть дешевле прежних. Володя с приятелями как-то, соблазнившись дешевизной – когда у нормальных студентов было слишком много денег? – взяли бутылку, как ее стали немедленно звать в городе, «Русской предвыборной». Допить, хотя и втроем, не смогли. Это был даже не разбавленный медицинский спирт – обычное дело в нынешнем винокурении. Тяжелый аромат, отдающий едва ли не керосином, Иноземцев помнил до сих пор.
Однако при безденежье неплохо покупали – а значит, и пили тоже – эту водку. «Проблюемся!» – услышал Володя однажды оптимистичный возглас у киоска, где мужики из заводских брали несколько бутылок «Предвыборной»…
Впрочем, покупал Вялин и голоса женской части булавинского народонаселения. Рядом с его киосками стали незадолго до выборов торговать по сниженным ценам курами, печенкой, рыбой…
За этой катавасией вокруг кандидатов внимательно, как оказалось, наблюдал главный редактор «Булавинских ведомостей» Лев Чащин.
Не выдержав специфического разгула демократии, он подготовил и опубликовал статью о прошлом Вялина – «Скажи, Серега».
Но это мало что дало. Более того, через день он, покупая хлеб, услышал разговор двух женщин, которых бы не отнес к люмпенам. Они обсуждали, за кого все же проголосовать при выборах мэра, и одна из них, постарше, сказала: «Нет, Люда, ты как хочешь, а я проголосую за Вялина. У всех у них рыло в пуху, а он хоть не скрыл своего прошлого. Мало ли – сидел! Вон пишут же сами, сколько народу безвинно при Сталине сидело. Да и потом тоже. У моего мужа дядька сидел – хотя клянется, напраслину на него возвели, да еще пригрозили… А в газете все, что угодно, написать можно! Раз именно на Вялина весь этот самый компромат нашли и вывалили – значит, доверия у меня к этим… остальным… чистеньким… все равно меньше».
Тогда Чащин решил воззвать к логике кандидатов, которых считал демократами. Но Костюков и от разговора с хорошо знакомым ему, почти приятелем Чащиным ушел, отделавшись пустопорожней фразой: «Я – фаталист! Как будет, так и будет».
Правда, деятели блока «Вся власть – народу» на приглашение Чащина откликнулись и пришли в редакцию обсудить создавшееся положение.
Однако, когда Чащин, проанализировав все варианты, предложил выдвинуть единого кандидата – Шнайдерова и другим кандидатам призвать голосовать за него, «твердокаменная демократка» вскочила со своего места и, едва не сбив на пол чашку с кофе, начала кричать, что это Шнайдерову надо снять свою кандидатуру в пользу честных кандидатов… Позднее выяснилось, что неприязнь Шлычковой к директору школы была связана с тем, что несколько лет назад ее дочери в приеме в шнайдеровскую школу было отказано. Вновь попытался Чащин призвать собравшихся к разуму, но намечавшийся «круглый стол», так и не обретя должной конфигурации, развалился.
Ознакомительная версия.
