- Но я хотел лишь выяснить... совершенно конфиденциально...
- Не стоит, мистер Диллон, лукавить. Если я сознаюсь, что писала записку, найденную под телом убитого Чарли Бранда, мне неизбежно придется назвать того, кому я ее вручила. И разве вы сможете сохранить такие сведения в тайне?
- Ну, тогда я бы попросил вас...
- Выступить, конечно, в суде в качестве свидетеля, и я бы отказалась, и тогда меня вызвали бы в принудительном порядке повесткой, написанной на белой бумаге черными чернилами... Выпейте еще коктейль, он приободрит вас. - Уинн Коулс приготовила нужную смесь со льдом и подала бокал Диллону. - Но вы лишь отчасти удовлетворили мое любопытство. Объясните: как, например, золотоискатель узнал, что записка написана именно мною?
- Он этого не знал.
- Выходит, кто-то еще видел листок?
- Насколько мне известно - больше никто.
- Уж не воспользовались ли вы волшебным зеркалом? - подняла вопросительно брови Уинн Коулс.
- Я показал Харли конверт письма, который вы прислали мне, и он узнал ваш почерк. Особенно характерными ему показались очертания букв в слове "пума".
- Неужели! Значит, вы уже раньше подозревали меня, так сказать, интуитивно. Или, быть может, кто-то другой навел вас на мой след?
- Конверт оказался у меня в кармане совершенно случайно. - Диллон взял в руки бокал. - Вы заблуждаетесь, миссис Коулс, если думаете, что я собираюсь причинить вам неприятности.
- Ах, что вы! Какие там еще неприятности, если всего-то и хлопот выступить главным свидетелем на громком судебном процессе по делу об убийстве, которое взбудоражило всю Америку. - Уинн Коулс зябко повела плечами. - А этот ваш золотоискатель, должно быть, великий специалист-графолог. Хотелось бы взглянуть на листок. Что с ним приключилось?
- Утром во вторник Харли отдал записку Дану Джексону, а вечером его убили и листок забрали.
Рука Уинн Коулс на мгновение застыла в воздухе, а затем продолжила свой путь до соприкосновения бокала с полными пунцовыми губами. Отхлебнув, она покачала головой:
- Ну и ну! Теперь речь идет уже не об одном, а о двух убийствах. Покорнейше благодарю!
- Всегда рад услужить. - Диллон подался вперед. - Я и впрямь несравненный болван. Так все испортить! У меня должно было хватить мозгов вовремя сообразить, что вы не захотите быть втянутой в судебное разбирательство, связанное с убийством. Вас можно понять. Мне, однако, следовало заранее предусмотреть вашу позицию и поискать другие, более эффективные пути воздействия на вас.
Наверное, следовало с самого начала рассказать вам обо всем подробно, без утайки, и прямо заявить: нам нужна ваша помощь. В первую очередь в ней нуждаются сестры Бранд. Вы назвали Делию милой девушкой. Но это слишком односторонняя характеристика. Я слышал, как вы позавчера в здании суда предлагали Кларе любое свое содействие. Вы, безусловно, имели в виду финансовую помощь, но сейчас им нужны не деньги. Для них жизненно важной является ваша информация о том, кому вы отдали записку. Это единственная зацепка, которая...
- Вы что, считаете уже непреложным фактом, что именно я автор записки?
- А разве это не так?
- Нет, - коротко отрезала Уинн Коулс.
- То есть вы не писали процитированную мною фразу на листке бумаги, найденном под телом убитого Чарли Бранда, и не подписывали ее инициалами "У.Д."?
- Нет, - качнула она головой.
- Я вам не верю, - решительно заявил Диллон, глядя ей прямо в глаза.
Уинн Коулс равнодушно пожала плечами.
Пользуясь тем, что листок не может быть предъявлен в качестве улики, вы намерены, во избежание личных неудобств, от всего отнекиваться.
Если мое предположение верно, то почему бы вам не заявить об этом прямо, без выкрутасов, тогда я буду, по крайней мере, знать наверняка, каково мое положение и на что можно рассчитывать.
- Могу и заявить, если вас это больше устроит.
Делию уже выпустили из тюрьмы?
- Да, она на свободе.
- Существует ли опасность, что ее вновь арестуют?
- Не думаю.
- И, как вы утверждали, никто не собирается сажать за решетку Клару. У сестер уже предостаточно разного рода неприятностей и хватает известности, но тут уж ничего не поделаешь. А потому я скажу следующее: если бы я действительно два года тому назад написала упомянутую вами записку и если бы она могла помочь разоблачить убийцу, но для этого мне пришлось бы выступить в суде свидетелем, я бы предпочла ни в чем не сознаваться. Ну как, удовлетворены? Теперь вы уяснили себе собственное положение и на что можете рассчитывать?
Безусловно, проговорил с горечью Диллон. - Мне также стала ясна и ваша принципиальная позиция.
- Увы! - заметила Уинн Коулс, состроив гримасу и поднимая бокал. - Меня называют колдуньей, хищницей, гарпией. Ничего не имею против. Я не испытываю симпатий к убийцам, но и палачи не вызывают у меня добрых чувств. Возможно, я по природе анархистка... Но вы даже не притронулись к коктейлю!
- Не хочу. Послушайте, миссис Коулс! Скажите мне абсолютно конфиденциально, и, клянусь, я ни в коем случае...
- Вы влюблены, мистер Диллон, и я была бы последней дурочкой, если бы доверилась вам. Нет, не просите.
Черт побери! Но вы ведь сами изъявили готовность помочь Кларе.
- И от своего слова не отказываюсь. Сколько нужно?
Еще в течение десяти минут Диллон пытался убедить Уинн Коулс, однако все его усилия оказались напрасными. Он лишь получил еще несколько моральных царапин от острых когтей своевольной "пумы". В конце концов, смирившись с неудачей, Диллон, не удовлетворенный собой и крайне раздраженный, покинул ранчо "Разбитое кольцо".
На обратном пути в Коуди он чудом избежал столкновения со стадом испуганно блеющих овец возле ущелья Ангелов. Без четверти пять Диллон подъехал к крыльцу дома на Валкен-стрит. Дверь открыла Делия. Она ни о чем не спросила его, поскольку ответ на все свои вопросы сразу прочитала на его лице, подтвердив тем самым свое право называться не просто "милой девушкой".
Ты прилегла хоть на часок-другой? - строго посмотрел на нее Диллон.
- Нет, - покачала она головой. - Слонялась по дому, не могла найти себе места и очень сожалела, что не поехала с тобой.
- И хорошо сделала. Это не "пума", а настоящая гиена. Давай-ка присядем, и я тебе расскажу, чем закончился мой визит к этой женщине.
Передав во всех подробностях свой разговор с Уинн Коулс, он сидел и смотрел на девушку, несчастный, мрачный, подавленный своей неудачей. Губы Делии нервно вздрагивали и шевелились, и она, стараясь сдержать предательскую дрожь, закусила нижнюю губу.
- У меня все получилось шиворот-навыворот! - воскликнул расстроенный Диллон. - Никудышный я человек, жалкий червяк. Мне требовалось услышать от нее только два слова, а я, как последний осел, все испортил. Будь у меня хоть немного мозгов, я бы действовал не с бухты-барахты, не под влиянием сиюминутных эмоций, а подготовился бы к встрече более основательно, с учетом обеих возможных версий. Если Уинн Коулс действительно каким-то образом причастна к убийству твоего отца, ей уже известно о записке, и тогда никакие мои ухищрения не заставили бы ее сознаться. Если же она не имеет никакого отношения к преступлению - а именно из этого предположения мы исходили, - то успех зависел от правильного подхода. Мне следовало придумать какую-нибудь достаточно правдоподобную историю, которая не связывала бы этот чертов листок с убийством и не насторожила бы ее. Теперь же "пума" начеку и верный шанс упущен. У нас появилась единственная реальная зацепка, и я, глупец, не смог ею воспользоваться.
- Не переживай, Тай, ты старался сделать как лучше.
- Хорош же я гусь, если мои старания увенчались столь сокрушительным фиаско.
- Как по-твоему, Уинн Коулс в самом деле забыла о записке и не помнит, кому ее отдала?
- Уверен, она все прекрасно помнит.
Ты по-прежнему думаешь, что она не имеет никакого отношения... что она не причастна...
- К убийству? Трудно сказать. Однако я полагаю, можно поставить десять против одного, что Уинн Коулс не замешана в преступлении. С какой стати? Ты назовешь хоть какую-то мало-мальски убедительную причину?
- Нет. - Делия медленно покачала головой. - Нам нужно действовать умнее и хитрее, мы чересчур доверчивы.
- Согласен. Ты, конечно, презираешь меня, но еще сильнее презираю себя я сам.
- Я вовсе не презираю тебя, Тай.
- Ты имеешь на это полное право.
Некоторое время они сидели и молчали. Наконец, глубоко вздохнув, Диллон заметил:
- Ну что ж, совершим еще одну ошибку. Утаим известные нам факты от окружного прокурора. Нет никакого смысла делиться с ним нашими открытиями. Даже если бы он относился к этому делу без всякой предвзятости, у него нет подходящего рычага, чтобы оказать на Уинн Коулс давление и заставить ее признаться. Кроме показаний Скуинта Харли, мы не располагаем никакими другими свидетельствами, что записка существовала и что ее написала именно Уинн Коулс. Как ты считаешь: Харли нас не обманул?
