Ознакомительная версия.
— В пятьсот тридцать шестом. На пятом этаже. Так, ключа нет… Кажется, он у себя.
Вот именно — у себя. Так же он сказал и тем вечером: спуститься, подняться — и я у себя. Когда человек идет домой, он так не скажет. А вот про гостиницу — легко!
Алёна пошла на пятый этаж пешком. Знакомство с лифтом гостиницы «Октябрьская» оставило по себе не самые добрые воспоминания! Сейчас засесть в нем было бы совершенно некстати. К тому же ей надо было собраться с мыслями, а для подобного нет лучше средства, чем пешая прогулка.
Она вошла в коридор и оказалась почти напротив пятьсот тридцать шестого номера. Вот и отлично, можно избежать разговоров с дежурной: ее столик чуть поодаль, напротив лифта, она там болтает с каким-то высоким мужчиной, ничего не замечает.
Алёна осторожно подняла руку, чтобы постучать в дверь номера, как обнаружила, что она открыта. Тронула ее — дверь отворилась.
— Можно? — негромко спросила Алёна.
Никто не ответил. Она заглянула в номер, а потом и осторожно вошла. Крохотная прихожая пуста, и в комнате пусто. На стул брошена серая замшевая куртка… Знакомая куртка, между прочим! На столе стоял фирменный пакет магазина «Дирижабль», а в нем несколько книг, в том числе потрясающе красивое издание: «Бабочки в мифах и легендах».
Алёна перелистала несколько страниц… Эх, будь у нее эта книжка, когда она мучилась с разгадкой значений бабочек, насколько быстрее пошло бы дело!
«Надо буквально сегодня-завтра сходить в «Дирижабль», — решительно сказала себе Алёна. — Может, там найдется еще экземпляр. А если нет, закажу, пусть мне из Москвы привезут. Ну и пусть дело прошлое. Она будет мне напоминать об Аполлоне и Мнемозине, о Менелае и обо всех прочих».
Ей захотелось рассмотреть книгу получше, но тут из коридора донеслись приближающиеся шаги. И тогда Алёна, сама не зная почему, ужасно перепугалась. Когда шла сюда, была в себе совершенно уверена. Но при звуке шагов… и представив себе, кого она сейчас увидит… в общем, ей показалось, что, явившись к Кириллу Шведову без всякого предупреждения, она совершила ужасную глупость. Но, вспомним Митю Карамазова: «Если уж полечу в бездну, то так-таки прямо, головой вниз и вверх пятами». Вот и Алёна вместо того, чтобы кинуть «Бабочек в мифах и легендах» на стол и чинно застыть посреди комнаты, книжку-то кинула, а сама кинулась… в стенной шкаф. И затворила за собой дверцы, и замерла, немедленно осознав, какую глупость спорола, и отчаянно желая, чтобы шаги как шли, так и прошли мимо двери номера, чтобы она успела из шкафа выбраться и принять независимый вид.
В шкафу принять означенный вид никак не удавалось — может быть, оттого, что его некому было оценить. Вдобавок Алёна обнаружила висящий на вешалке спортивный костюм, который тоже был ей знаком. Можно было бы порадоваться своей догадливости, когда б та самая догадливость не подсказывала: сейчас вернется хозяин, увидит на стуле куртку и захочет повесить ее в шкаф на плечики. Откроет его и… и Алёне придется объяснять, как она попала в шкаф и как догадалась о том, что он — Кирилл Шведов, сын Владимира Кирилловича и внук Кирилла Владимировича Шведовых. Он, конечно, дико удивится!
Тут внезапно раздался стук, и сейчас сама Алёна дико удивилась тому, что Кирилл Шведов стучит в собственный платяной шкаф. Как бы просит разрешения: «Многоуважаемый шкаф, окажите любезность, позвольте повесить в вас мою замшевую куртку!»
В следующую минуту до нашей героини дошло, что она немножко рехнулась с перепугу. Вовсе не Шведов стучал в свой шкаф, а кто-то неизвестный стучал в дверь его номера.
Вот он быстро прошел по коридору, открыл, до Алены донесся голос Шведова:
— Вы? Здравствуйте…
— Здравствуйте. Прошу прощения за внезапный визит, — произнес женский голос.
Бог ты мой… Писательница онемела от неожиданности. Да ведь последний принадлежит Наталье Михайловне Кавериной! Алёна совершенно пропустила мимо ушей слова Андрея о том, что он встретился с Натальей Михайловной именно в гостинице. Наверняка она приходила узнать, когда можно застать Шведова «у себя». И надо же такому случиться, что ее принесло именно теперь! И что делать? Объявиться? Или остаться сидеть в укрытии и молча слушать?
— Проходите, Наталья Михайловна, — произнес господин Шведов без тени удивления в голосе. — Только почему вы думаете, что ваш визит такой уж внезапный? Я вас ждал.
— А, понятно, администратор сказала, что я вас спрашивала.
— Нет. Просто я не сомневался, что рано или поздно вы разгадаете мои намеки и придете.
— Чушь все эти ваши намеки! — гневно воскликнула Наталья Михайловна. — Бабочки какие-то… Зачем вы их рисовали?
— Ага, значит, отец был прав, когда предполагал, что вы можете не знать, какие именно бабочки были изображены по заказу Креза, — ответил хозяин номера. — Поэтому он и приложил к своему письму список.
— Да я его и в глаза не видела, тот список, — фыркнула Наталья Михайловна. — Его зачем-то прикарманила ваша подруга, которую я по глупости попросила мне помочь.
— Подруга? — удивленно переспросил Кирилл. — Моя подруга?
— Ну писательница эта, как ее там… Алёна Дмитриева!
— Извините, а вы ничего не путаете? — осторожно проговорил господин Шведов. — У меня нет знакомых писателей в России.
— Да я же вас вчера рядом с ней видела! — зло проговорила Наталья Михайловна — и осеклась.
«Ага! — чуть не заорала Алёна в шкафу. — Вчера я единственный раз оказалась рядом с Кириллом. Как раз около парикмахерской, где меня пытался пришпилить к стене черный «Форд»!
Ну что ж, как уверял некогда товарищ Вышинский, признание обвиняемого — царица доказательств. А ведь он был прав, ей-богу!»
— И все-таки я не совсем понимаю, — вежливо сказал Кирилл, похоже, не обративший внимания на «царицу доказательств». Значит, не вышло бы из него звезды сыска. — Впрочем, не суть важно. Итак, вы не получили список. И все же вы не раз видели бабочек, в чем я ничуть не сомневаюсь. Неужели вас не заинтересовало, что это за бабочки, как они называются?
— При чем тут бабочки? — неприязненно проговорила Наталья Михайловна. — Совершенно не понимаю, о чем вы говорите. Чего вы хотели добиться, рисуя ваши дурацкие картинки?
— Меня вдохновила вывеска парикмахерской, которая находилась около вашего дома. Парикмахерская называется «Мадам Баттерфляй», а изображена была бабочка Крез Валлас. Точно такая же находилась и в коллекции Креза. Она была как заглавие к роману, понимаете? И я нарисовал Зефира бриллиантового и сапфирового Менелая как намек на ваши серьги, о которых мне рассказал мой отец. Вы приходили к нему, он хорошо рассмотрел серьги. «Подозреваю, что некоторым бабочкам уже пришел конец, — добавил он с грустью. — В судьбе Зефира и Менелая я почти не сомневаюсь! Думаю, камни именно из них носит в ушах внучка Ларисы».
— Дочка Ларисы, — поправила Наталья Михайловна.
— Конечно, конечно, — согласился Кирилл. — И все же… А впрочем, мы поговорим об этом чуть позже. Я, наверное, больше не рисовал бы ничего, но случайно увидел вас около бабочек. А потом рисунок исчез. Ну кто его мог смыть? Зачем? И я понял, что вы попались на удочку.
— Вы несете чушь! — запальчиво выкрикнула Наталья Михайловна, и Алёна подумала, что «чушь», похоже, ее любимое слово, но Кирилл продолжал:
— Отец написал вам, что мы знаем все. И, уезжая — его ждали неотложные дела, — просил меня довести дело до конца. Я, собственно, ждал, что вы, прочитав письмо, позвоните мне или придете, ведь в письме были мои координаты. Но вы затаились. И тогда я решил бросить вам вызов, нарисовав Аполлона как знак света, который озарит бездны вашей памяти — Мнемозины.
Алёна в шкафу взяла себя правой рукой за левую и прочувствованно пожала.
«Молодец, писательница! — с уважением сказала она себе. — Умница, детективщица! Есть еще порох… et cetera еt cetera…»
Наталья Михайловна промолчала.
— И я продолжал ждать, — вздохнул Кирилл. — Но сначала снова напомнил вам о себе, нарисовав Сфинкса и Ипполиту. Лариса Полетаева всегда представлялась мне в образе кровавой, жестокой амазонки. Ну а Сфинкс был намеком на то, что вы совершенно неправильно пытаетесь решить загадку своих предков. Вы хотели узнать имя своего деда — отец назвал вам его. Вы не поверили, да?
— Конечно! — энергично согласилась Наталья Михайловна. — Ведь он утверждал, что Кирилл Шведов, который обрек мою семью на скитания, который выдал моих близких в НКВД… что именно он — мой дед… Да я просто не хочу повторять подобную чушь!
«Господи боже!» — воскликнула про себя Алёна. Тут же она вспомнила, что не стоит поминать имя Господне всуе. Но наша героиня и вообразить не могла, сколько раз еще помянет его!
— Послушайте, Наталья Михайловна, — начал было Кирилл примирительно. — Вы выросли с сознанием, что ваши предки…
Ознакомительная версия.
