Шантажисты действовали изуверски жестоко и довольно-таки безопасно для себя: они представили доказательство серьезности своих намерений, дали жертве короткое время на размышления и обещали позвонить дополнительно, чтобы сообщить о месте встречи.
«Немыслимо! Откуда у них уверенность, что у Печказовой есть деньги?» — думал Волин. Только приступил к расспросам Печказовой и ее соседки, как позвонил Ермаков.
— Давай срочно сюда. Урожайная, десять, квартира семнадцать, я у Тихони, — Ермаков почти кричал в трубку, и слышен был еще чей-то рыдающий низкий голос, выкрикивающий из глубины комнаты неразборчивые слова, затем раздался грохот. Волин услышал, как, не повесив трубку, Анатолий бросился куда-то с криком: «Тихо, тихо ты!»
Волин помчался на Урожайную. Дверь в квартиру Албина не была заперта. Толкнув ее, капитан вошел в прихожую и ахнул — такого погрома не видел он никогда!
Ермаков, взволнованный, красный, с хрустом ступая по осколкам стекла, вышел к нему, повел в комнату, успев шепнуть:
— Вопросов не задавай. Ярится!
Албин сидел в глубоком мягком кресле, руки его были связаны полотенцем, к потному лбу прилипли мокрые пряди волос. Возле, настороженно поглядывая на него, стояли два здоровенных парня, удивительно похожие друг на друга, и миловидная, средних лет женщина, судя по всему, их мать.
— Соседи, — пояснил Ермаков. — Я к ним на помощь приехал. А если бы не они — не представляю, что было бы.
— Дела-а-а, — протянул удивленно Волин, оглядывая квартиру.
Красивая арабская мебель, инкрустированная деревом разных пород, была превращена в груду дров. Гнутой ножкой высокого столика Албин сокрушил все, что смог: стекла шкафов, посуду, хрусталь. Пустым черным глазом глядел сброшенный на пол огромный телевизор, скелет люстры сиротливо свисал с потолка, всюду валялись клочья рубашек, каких-то тканей. Волин осторожно перешагнул через разорванные по шву темно-синие брюки, покосился на рукав от такого же синего пиджака, прилепившийся к спинке дивана.
Пушистый светлый ковер был порублен. Уловив взгляд Волина, женщина сказала:
— Когда он топором рубить ковер взялся, тут мы уже не выдержали. Плохо дело, думаем, ну и прибежали, Мы под ним живем, — пояснила она. Кое-как мои ребята его уняли, связать пришлось. Спасибо еще, Анатолий Петрович помог.
Ермаков, сделав знак Волину, вышел на кухню, тот последовал за ним. До кухни Албин добраться не успел, только на столе неопрятно, нарушая общую гармонию кухонного порядка, стояли бутылки, начатые и пустые.
— Пил и безобразничал. — Ермаков зло кивнул на бутылки.
— Рассказывай, — коротко попросил Волин.
— Тут и рассказывать нечего — сам все видишь. Работы предстоит еще немало, но основное мне ясно — Тихоня возглавлял эту компашку. Даже из того, что он здесь кричал спьяну, можно понять многое. Как мы и предполагали, на заводе шла сборка «Кораллов», размеры которой еще предстоит установить. Сбыт — через Печказова и «Рембыттехнику». В последние дни между «компаньонами» действительно возникли распри — размеры доходов, как можно понять, не устраивали Печказова. С Тихоней он поскандалил, а потом в «Рембыттехнике» его припугнул Гога. Значит, причины устранить Печказова у этой «фирмы» были. Нам срочно нужен Гога. Но я вижу пока только один путь выйти на него — через Албина, а тот пьян в стельку.
— Мы вот что сделаем. Ведь на Албина прямо указали, что он причастен к хищению?
Ермаков молча кивнул.
— Давай задерживать его, оформляй документы. И вызывай медвытрезвитель — пусть под контролем протрезвляется.
На том и договорились. Увидев вошедших Ермакова и Волина, Албин подал голос:
— Развяжите руки, не буду я больше шуметь!
— А чего шумел-то? — вполне дружелюбно спросил Ермаков.
— Сволочи все. — Рыдания прерывали некогда вальяжный баритон. — Зачем я гнулся? Никто спасибо не сказал, только рвали, рвали каждый себе, а теперь я отвечать должен?.. А эти шмотки, — Албин кивнул головой в сторону груды обломков, — эти и совсем сволочи, так пусть никому ничего не достается! — Последние слова Тихоня выкрикнул, пьяные злые слезы покатились по щекам, сразу утратившим упругость и холеность.
Изумленные парни таращились на Албина, женщина грустно качала головой.
— Вот что надо бы в кино показывать! — с горечью сказал капитан Ермаков. — Эта сторона жизни вора, к сожалению, часто остается в тени. А не мешало бы иногда всенародно показывать такие закономерные финалы. Почаще!
Волин огорченно махнул рукой:
— Я к Скрипачу, — сказал он Ермакову. — Тебя, как управишься, жду в отделе.
Арнольд Францевич измучился, ожидая звонка. Все он продумал, все устроил, но почему нет звонка? Пора, казалось бы, быть первому сообщению.
Неужели, сорвалось? И что не сработало?
Он наводил справки — Зоя была в командировке. Так удачно складывалось — вернулась, а дело уже сделано. Она наконец-то поймет, что с ним шутки плохи. Скрипач пыжился, проигрывая про себя эпизод встречи с Зоей — он был мастер на такие представления и репетировал их заранее, получая от этого не меньшее удовольствие, чем от самого разговора.
Долгожданный телефонный звонок раздался, но Арнольд Францевич находился в это время на кухне и трубку сняла жена, для которой он давно перестал быть мужем и остался лишь объектом для любопытства и насмешек.
Голос, попросивший пригласить к телефону Арнольда Францевича, был знаком женщине. Она поморщилась, решив, что опять Арнольд затеял какую-то авантюру, раз связался с этим подонком.
Когда Скрипач в своей комнате поднял трубку параллельного телефона, жена его с шумом опустила трубку на рычаг и, чуть переждав, тихонько вновь подняла ее, приложила к уху — интересно, о чем будет разговор?
— …понимаешь, о чем ты болтаешь? — услышала она взволнованный голос мужа.
— Да я-то при чем? — гудел его собеседник. — Я все сделал, как вы велели…
— Велели, велели, — перебил его Скрипач. — Разве я так велел? Деньги где?
— Я все сделал, — посуровел голос абонента, — и деньги не отдам.
— Отдашь, сволочь, — тонко закричал Скрипач, и жена его услышала шум, как будто упало с вешалки пальто на плечиках. Она осторожно положила трубку, вышла в прихожую, чуть приоткрыла дверь в комнату мужа и увидела, что он сидит на полу, привалившись к неприбранному дивану, и ловит воздух широко открытым ртом.
Женщина с трудом подняла на диван ставшее тяжелым сухонькое тело мужа, открыла тумбочку, отыскивая нитроглицерин, нашла тонкую стеклянную трубочку с таблетками, сунула одну в синеющие губы.
Подняв с пола телефонную трубку, в которой уже раздавались короткие гудки, она набрала «03», вызвала «скорую» и стала ждать.
Состояние мужа не особенно ее пугало: во-первых, такие приступы стенокардии с ним случались и прежде, и, во-вторых, ей было безразлично его здоровье — они давно стали совсем чужими. Все свое время она отдавала сыновьям и внукам, была дружна с невесткой и не чувствовала себя одинокой. Поведение мужа, ранее причинявшее ей страдания, ее больше не волновало. Одиноким был он, хоть и не хотел в этом признаться, искал приключений, развлечений. И вот лежит сейчас — никому не нужный, как этот старый диван.
Однако же неподвижно лежавшая на плоской подушке голова мужа с редкими седыми волосами, сквозь которые проглядывал гладко обтянутый кожей череп, вызвала жалость. Женщина принялась поправлять подушку и наткнулась на жесткую серую книжицу. Она раскрыла ее и удивилась — два дня назад Скрипач получил в сберкассе крупную сумму, об этом говорила запись в сберкнижке. Не об этих ли деньгах был телефонный разговор?
Жалость к мужу пропала, женщина бросила сберкнижку на тумбочку. Интересно, зачем ему понадобились деньги, да еще такая сумма?!
Такой рассерженной и застал жену Скрипача капитан Волин. Внимательно осмотрев удостоверение, она кивнула в сторону комнаты мужа, коротко и сердито бросив: «Допрыгался».
Волин осторожно вошел в комнату. С первого взгляда было ясно, что говорить с больным нельзя: Скрипач тяжело, со всхлипами дышал, глаза были закрыты.
Почти следом за Волиным приехала «скорая», и, пока врач возился с больным, Волин поговорил с его женой. Женщина не скрыла разговор, предшествовавший сердечному приступу, рассказала о сберкнижке и о связи мужа с некой Мальцевой Зоей, из-за которой старик «потерял всякий стыд», как она выразилась.
— Он способен на все, — твердо, не отводя взгляда, сказала она. Говорил с ним по телефону Курко Андрей. Лечился он от алкоголизма и работал в мастерских у Арнольда, там они снюхались. И не те ли деньги, что Арнольд снял с книжки, отказался босяк вернуть? Что за дела у них, не знаю.
Волин вернулся в комнату, где колдовала бригада «скорой помощи». Сердитая докторша на его вопрос возмущенно замахала руками: «Спросите лучше, будет ли жить!» Судя по всему, на скорый разговор со Скрипачом рассчитывать было нельзя. «Интересно, — подумал Волин, — выходит, что старик Скрипач может иметь самое прямое отношение к исчезновению Печказова».
