Ознакомительная версия.
— Ида Крамер! Ее муж был любовником Виктории Шепель, и она ее… Что, по-твоему, испытывает женщина к любовнице мужа?
— Она ее недолюбливает, как ты сказал. Хорошо. Еще?
— Стриптизерша. Ее друг-египтянин тоже встречался с Викторией Шепель. Возможно, она боялась, что они возобновят отношения.
— Отлично, Леша. Еще?
— Ясновидящая завидовала Виктории Шепель! Возможно, она думала, что со смертью подруги у нее появился шанс… э-э-э… подружиться с неутешным вдовцом. Я даже допускаю, что она звонила ему, и как экстрасенс и ясновидящая утешала, напускала туману, намекала на душевное сродство и духовную близость, иносказательно выражалась… В результате Шепель решил, что он видел в доме именно ее и что она также его видела. А потом пришло письмо с предложением платить. Возможно, он дал ей понять, что, как женщина, она его не интересует, и после этого она потребовала денег. Хоть шерсти клок. И он нанес удар.
— Очень художественно и вполне в русле. То есть получается, что свидетельница, кем бы она ни была и чем бы ни руководствовалась, вначале не собиралась его шантажировать, но потом что-то случилось, и она передумала. Написала ему, и он на скорую руку соорудил известную схему, так как не собирался платить. Согласен?
— Гипотетически?
— Гипотетически, а также умозрительно. Мы ведь не следаки, Леша. И не криминалисты. Мы эксплуататоры серых клеточек, члены Клуба толстых и красивых любителей пива с ай-кью… кстати, какое у тебя ай-кью?
— Сто двадцать три. А у тебя?
— Сто сорок восемь. Детективный клуб толстых и красивых интеллектуалов и любителей пива со средним ай-кью сто тридцать пять с половиной, которые за кружкой пива рассуждают и выстраивают плодотворные версии, утирая тем самым нос местным следственным органам.
— Я знаю, зачем ты ходил в больницу, — вдруг сказал Добродеев. — Ее врача в тот день не было. Ты хотел узнать, могла ли она уйти ночью незамеченной. Светлана говорила, что ее одежда была в шкафу в палате.
Добродеев, ухмыляясь, смотрел на Монаха. Тот загадочно молчал. Пауза затягивалась.
— Не надо брать меня на понт, гражданин начальник, — сказал наконец Монах. — Во-первых, ее лечащий врач был на месте, и мы с ним перекинулись парой слов. Пока ей ничего не угрожает, но что будет через год-другой, он не знает. Может случиться рецидив. А пока лечиться, лечиться и лечиться. А также покой, хорошее питание и положительные эмоции.
— А во-вторых?
— А во-вторых, выйти она не могла, так как ночью входная дверь внизу заперта. Не думаю, что у нее был ключ.
— Понятно. — Добродеев был разочарован. — Мне сказали, что его не было, врача, в смысле. Тем более знак на светильнике нетипичный…
— Он заскочил на минутку, и я поймал его в коридоре, — сказал Монах. — Ты, Леша, приятно радуешь меня своим креативом. Ты хочешь сказать, что Ида убила мужа и нарисовала знак? — Он все-таки сказал это. — А мотив?
— Возможно, месть за Викторию Шепель.
— Не думаю, пережито-забыто… Она полностью зависела от мужа, у нее никого больше нет. Он вытаскивал ее из болезни, он единственная ее опора и надежа… был. Не думаю. Нет.
Монах говорил, не глядя на Добродеева, и тот подумал, что Монах пытается убедить не столько его, сколько себя. Он хотел спросить: Христофорыч, что происходит, но не решался. Хотя разве не ясно? И на старуху бывает проруха. В жизни каждого индивидуума вдруг случается нечто, опрокидывающее устоявшийся уклад, сметающее стереотипы, ставящее все с ног на голову. Цунами и землетрясение. Монах выглядел уставшим и подавленным, и Добродееву показалось, что-то уходит из их отношений. Игра в детективов перестала быть захватывающей, азарт растаял, остались недоумение и усталость. Клуб толстых и красивых любителей пива, похоже, подошел к финальной фазе своего существования.
— Он собирался развестись с ней, — сказал Добродеев. — Я вчера встретил на парковке общих знакомых, разговорились, то-се, всплыла тема гибели Крамера. Все сошлись на том, что ей повезло… извини за цинизм.
Монах пожал плечами, помолчал и сказал:
— Сейчас главное, Леша, не допустить новые убийства. Позвони Светлане, пусть куда-нибудь исчезнет на недельку.
— А Ида?
— Я за ней присмотрю.
Добродеев кивнул.
— А что сказать Пояркову?
— Скажи, что ты совершенно случайно попал в Зареченск и встретился с Лаурой… подвесь алиби Шепеля. А кроме того, ты как-то вдруг, совершенно случайно, обратил внимание на то, что все жертвы находились в доме Виктории Шепель во время ее убийства. Почти все. Только не форсируй, просто изобрази легкое недоумение, прикинься дурачком. Поярков глотнет наживку, можешь не сомневаться.
— А Крамер? — настойчиво повторил Добродеев.
— Это был несчастный случай, Леша… скорее всего.
— Ну, если ты так уверен… — Добродеев не закончил фразы и пожал плечами. Лицо его выражало здоровый скепсис.
Они чокнулись кружками.
— За истину! — сказал Добродеев. — Как говорили древние, хоть ты мне друг, но истина дороже.
— Ладно! — сказал Монах. — Я тебя понял. Хочешь поговорить про убийство Крамера?
— Хочу!
— Ты прав, Леша. Это убийство. Ты думаешь, что убийца Ида?
— Ищи, кому выгодно, Христофорыч. Это не я придумал. Крамер собирался развестись, продать дом… чем не мотив? Мы это уже обсуждали.
— Ты прав, всегда ищи, кому выгодно. То есть мотив плюс орудие, плюс возможность. Мотив налицо, возможность имела место быть, орудие присутствует. Так?
— Так.
— Я могу представить тебе три… даже четыре версии убийства, Леша. Не отходя от кассы, как говорит Жорик. С ходу. Готов?
— Готов!
— Тогда поехали. Как ты представляешь себе это убийство?
— Элементарно! Ида могла выскользнуть из больницы… ты сказал, входная дверь была заперта, но всегда можно пройти с этажа на этаж коридорами и выйти в приемный покой, а он работает круглосуточно. Это раз. Она добралась домой, открыла дверь своим ключом…
— А что, по-твоему, она собиралась сделать? Насыпать яду?
— При чем здесь яд? Она знала, что у мужа привычка принимать ванну, проскользнула в ванную комнату и сбросила телевизор… возможно, видела в кино, как можно убить работающим феном. Или читала. Сюжет популярный.
— То есть она была уверена, что именно в этот момент он сидит в ванне, принесла из кухни табурет, встала на него и сбросила ящик, а супруг с интересом наблюдал.
— Ну… — задумался Добродеев. — Он мог задремать.
Монах хмыкнул:
— Допустим. Как ты помнишь, ящик держался всего на двух винтах, но даже в этом случае его просто так не спихнешь, надо приложить усилия. Ида… ты ее видел, Леша, как, по-твоему, смогла бы она сорвать телевизор? Да еще стоя на табурете, потому что ростом не вышла?
— Она могла отвинтить винты заранее, — не сдавался Добродеев. — И телевизор упал сам.
— Причем выбрал момент, удачный для падения. Он мог упасть в любой момент, Леша. Хлопнула входная дверь, сосед уронил гирю… мало ли, стена дрогнула, и конструкция навернулась. Не катит. Еще мысли?
Добродеев задумался.
— Ты сказал, четыре версии…
— Я сказал, четыре версии. Третья — несчастный случай. Можем мы исключить несчастный случай?
— Не можем, — признал Добродеев. — А четвертая?
— А подумать?
— Если было убийство, то был убийца, — сказал Добродеев.
Монах рассмеялся:
— Лучше не скажешь, Леша. Если было убийство, то был убийца. Даже спорить не хочется.
— Шепель?
— Нет. Шепель ничего не знал. И потом, у него не было мотива. Он убивал только женщин, помнишь?
— А кто тогда?
— Ты же сам сказал, ищи, кому выгодно. Крамер собирался разводиться, он также собирался продать дом. Он часто бывал в командировках…
— И что?
— Возможно, у него в другом городе была женщина, и он собирался уехать. Развестись, продать дом, продать бизнес… Начать с нуля. Ида говорила, в душе он не был бизнесменом, а наоборот, был гуманитарием. То есть можно предположить, что делами в основном заправлял его компаньон. И вот компаньон узнает, что Крамер собирается продать свою часть бизнеса… Что, по-твоему, он предпримет?
— Он попытается выкупить долю Крамера.
— А Крамер скажет, извини, друг, но Икс дает больше… ничего личного. Кстати, компаньон… его зовут Игорь Костин, уже сделал предложение Иде, и она согласилась.
— Ты думаешь?
— Я рассуждаю. Он запросто мог снять слепок с ключей Крамера, прийти ночью, зная, что Крамер один, возможно, принес с собой кусок трубы. Проник в квартиру, пошел на звук работающего телевизора, встал на пороге, мигом оценил обстановку и… Допускаю, он знал о винтах, Крамер мог упомянуть о них в разговоре. Но даже если не знал, у него хватило бы сил сорвать ящик. Согласен?
— Гипотетически. А знак на абажуре?
— Черт его знает! — искренне ответил Монах. — По знаку будем работать.
Ознакомительная версия.
