Звали профессора Челленджера, как оказалось, Колей, был он местным заклинателем компьютера и таким обаятельным — спасу нет!
Надя его классно отрекомендовала:
— Аська, будь бдительна! Наш Николай — краса и гордость «Арахны».
— Что краса и гордость — вижу, но почему бдительна?
— А потому, что дам у нашего Коли ровно в три раза больше, чем население всей Калмыкии.
— С пригородами? Тогда солидно! — не могла не согласиться я.
— Но Коленька увлекается преимущественно местными дамами. Наверное, они самые красивые.
— Не наверное, а так и есть. Самые красивые женщины — у нас в Чураеве!
Коля этот был мужик и в самом деле жутко обаятельный. Не внешностью, конечно, а… Как бы это сказать? Просто вид у него был такой, будто он влюбился, как только увидел. До обалдения влюбился, и теперь только на тебя и смотрит. О, вспомнила! В одном ихнем фильме прозвучала очень подходящая фраза: «Мои глаза видят только тебя».
Такой вот экземпляр.
— Наденька, — голос Николая оказался немного сипловатым, но все равно приятным. — Ты меня пригласила по делу или просто полюбоваться на красивую женщину?
Во класс! Это вам не «абы шо», как в нашем чудном городе говорят. Но подать вид?! НИ! ЗА! ЧТО!
— Во-первых, меня зовут Анна. А во-вторых, сейчас на меня лучше не любоваться.
— Почему?
— Я зимой некрасивая.
— Да ещё и замужняя! — Надя приобняла Колю за немалую талию. — Ты присядь, Николай. Аська летом действительно куда лучше. Как и все женщины. Но я тебя пригласила по делу — и очень серьезному. Нам нужны твои профессиональные знания.
— Надь, ну ты в компьютерах, уж прости меня, все равно ни бельмеса не смыслишь, как я — в твоей бухгалтерии.
— Я сказала «профессиональные». Компьютерщик ты по должности, а по профессии — любитель слабого пола. Ты в городе, наверное, всех красивых женщин знаешь?
— Ну, так смело я не сказал бы… Но многих.
— Вот тогда глянь набитым глазом на картинки и скажи нам, кто на них изображен.
В комплекте распечаток лежали и изображения Кати с Кариной — их Серега просто пропустил через сканер. Я нарочно положила все вместе — для чистоты эксперимента.
Коля просматривал картинки довольно долго. Перебирал их, даже тасовал, как колоду карт…
— Ну?! — не выдержала Надька.
— Знаешь, Наденька, — задумчиво произнес Николай, — этих девушек я когда-то видел. Правда, довольно давно. Больше года — точно. Вот с этой даже телефончиками обменялись… Зовут её Наташа. Телефон… — Коля полистал до невозможности замусоленный блокнот, — …э-э-э… Четырнадцать — тридцать — шестьдесят один. Работает в «Лигинвесте». Вот эта.
Он постучал пальцем по изображению той, у которой надбровные дуги. Не знаю, какие такие надбровные дуги высмотрел там Ливанов, по-моему, девочка очень даже симпатичная.
Но Надежда Пална на мелочи не отвлекается. Она у нас по сути специалист.
— Ага, только в клятом этом «Лигинвесте» она не работает, а работала. Его ж уже года два как прикрыли.
— А народные денежки прогуляли где-нибудь на Канарских островах, добавила я.
Коля нас не слушал, он ещё раз очень внимательно просматривал всю стопку.
— Вот эту я видел… Сейчас вспомню… В агентстве… По подбору кадров… Там у меня одна работает…
— Агентство как называется?
Надька точно должна к нам на работу переходить! Она вцепилась в бедного Колю, как котенок в тюлевую гардину.
— Чтоб я так помнил! Я смотрю на женщин, а не на вывески. На проспекте Воли, сразу за дамбой.
— Ясно. Знаю это агентство. Коленька, а больше никого не знаешь? Ну посмотри как следует!
— Нет, точно не знаю! О чем очень сожалею. Такой букет красавиц! Познакомь, а?
— Посмотрю на твое поведение… А пока спасибо, что уделил нам внимание.
— Жалко только, что не помог.
— Может и помог, видно будет.
— Тогда я рад. До свидания, Анна!
И Коля, знаток не всех, но многих красивых женщин, вышел из кабинета с видом эксперта, который сделал все, что мог, и пусть другие сделают больше.
Надя улыбалась ему в спину до тех самых пор, пока дверь не закрылась.
— Жалко. Осечка вышла.
— И вовсе не осечка. Ты извини меня, а почему Коля должен был вот так, сразу, их всех узнать? Дамы эти бывают в таких местах, куда Коля, я полагаю, не часто заглядывает.
— Ну, во-первых, Колька с женщинами знакомится, где попало. Хоть в метро на эскалаторе, хоть у стоматолога в соседних креслах. Он способный. И потом, одну умную мысль он все-таки подкинул. Надо в том агентстве узнать.
— Кошечка моя, а что, у тебя везде знакомые есть?
— Ну, пока ещё не везде, но я стараюсь.
Наша Надюша — сама скромность.
— Тогда узнавай.
Пална втиснулась в свое кресло, поерзала, заполняя углы, и вытащила из стола блокнот, сравнимый с энциклопедическим словарем. В одном, правда, томе. Неторопливо полистала, набрала номер на своем сером «Панасонике» и, услышав знакомый голос, заговорила:
— Тинка, здравствуй! Это я, Надя! Как там дела у тебя? Угу… Угу…
И дальше пошли сплошные междометия для поддержания разговора. Значит, неведомая мне Тинка на том конце провода рассказывала, как именно у неё дела. Мне вспомнилась интеллигентская цитата про зануду, и я улыбнулась.
А разговор у Нади приближался к финишу.
— А теперь она где? А, все там же! Слушай, телефончик напомни, а то у меня потерялся…
Вот морда! Чтоб телефончик у Нади потерялся! Да такого отродясь не бывало!
— Угу… Четырнадцать или пятнадцать? Ага, это ж Новоалексеевка! Понятно. Тогда передавай Ваньке своему привет! И Ваньке-маленькому от большой тети Нади… Пока!
— Вот, Лиса-Алиса, держи! Это телефон той самой кадровой службы, где Коля видел одну из твоих красоток. Название то ещё — «Кадры РВ».
— Как?!
— «Кадры решают все!» Запиши вот тут, снизу… Работает там Тинки, моей однокурсницы, родная младшая сестра Фафка…
— Ничего себе имечко!
— Ага, постарались родители. Фафка-то хоть Фаиной в паспорте числится, а Тинка — вообще Алевтина!
— А по батюшке?
— Уж и не знаю. Фамилии у них, понятное дело, мужнины. А имена…
— Ладно. Значит, Фафка.
— Не вздумай её только Фаиной назвать. Она свое полное имя просто ненавидит. А заодно и всех, кто к ней так обращается… Так вот, передашь привет от меня. Если не вспомнит, назови пароль: «белые нитки на черной юбке». Это мы в институте, на танцах… А черных ниток не нашлось.
— И что дальше?
— А ничего, поплясали и разошлись… Ах, ты ж не об этом! Работает Фафка на компьютере, ведет, насколько я знаю, именно учет кадров, ищущих работу. Вот ты ей полправды и расскажи, ну, чтоб пожалостнее было. И попросись в их банк данных.
— Ясненько. Так, тут я все записала. И еще, Надюшка, мне б с Ирой из педагогического встретиться…
— Ладно. Дня через два не поздно будет?
— Нормально.
— Тогда я договорюсь.
Судя по тону, у Надежды подходило рабочее настроение. Да и мне уже пора было следовать дальше путями вечного поиска…
Глава 26
У «пентиума» склероза не бывает
Фафку, Тинкину сестру, вполне устроил привет от черных… пардон, белых, ниток. И вообще она оказалась девушкой деловой и свободной от комплексов и предрассудков. Заявила, что её «все эти бабские дела совершенно не интересуют, но если Надиной подруге надо, то о чем разговор?». Помолчала в телефон, возможно, полистала страницы ежедневника, как это иногда даже я делаю, и пригласила к себе на работу, «когда угодно, хоть сегодня после восемнадцати».
Это и меня устраивало. Потому что заказ Кати и Карины начинал действовать на нервы. Я подумала, что если повезет, сегодня всю информацию получу, завтра красиво изложу и отдам отчет с Божьей помощью, чтобы забыть о таком заказе навсегда.
К офису «Кадров…» меня доставил Андрюха — ему было по пути. Откуда-то куда-то по поручению моего ненаглядного Вэ-А.
Офис как офис. Компьютеры, числом три, картотечные шкафы — и очень даже не пустые. Что поделать, безработица… Но в данный момент меня интересовали не социальные проблемы, а только содержимое этих самых непустых каталогов.
С Фаиной найти общий язык оказалось совсем нетрудно. Потому что она принципиально не лезла в чужие дела. Сразу так и сказала. Извинилась только, что к каталогам на бумаге меня допустить не может — ну, так мне особенно и не надо было.
— Ты с машиной управляться умеешь?
— Более или менее, — ответила я.
— Ну и хорошо. Я все равно работать буду. Рядом, в этой же комнате. Если возникнут вопросы — я тут.
И мы обе уткнулись каждая в свое — она в документы, я в экран. Несколько минут мне понадобилось, чтобы разобраться с их системой организации данных. Наконец нашла огромную папку «женщины». Пролистала подкаталог «18–20» и обнаружила, что весь возрастной диапазон они разбили вот так, немилосердно, по два года. Я решила, что к утру справлюсь, но потом подумала, что начать-то надо с возраста Кати и Карины. Одной тридцать, другой — почти тридцать два. Можно допустить, что их общий любовничек интересуется тридцатилетними. Плюс-минус пара лет. Поэтому я начала с папки «30–32».
