– Ты есть не хочешь? – спросил Скударь.
– Прости, я не за этим, сюда приехала.
Откровеннее нельзя было сказать. Дарья смотрела ему прямо в глаза. И в зависимости от того, что он сейчас ответит, будет зависеть его последующее бытие, неизведанная, новая, тревожная дорога, или накатанный, старый путь. Он не хотел ее обижать, если бы она появилась пол года назад, никаких сомнений не было бы что делать: на руки, и с песнями в спальню. Скударь ответил уклончиво:
– Я последнее время сам не свой. Дай мне оглядеться.
Женщина быстрее мужчины улавливает оттенки настроений, и то, что за ними стоит. Дарья понимающе улыбнулась. Но в ее улыбке не было огорчения и обиды отвергнутой женщины; в соболезнующем, участливом и теплом взгляде сквозило откровенное любопытство.
– Глазам своим не верю. Честно сказать, не ожидала. Думала, у нас с тобой все пойдет по-другому. Поверь, я не скрываю от тебя ничего. Нет мне резона.
– Не думай обо мне плохо. – сказал Рюрик. – Я тебя не хотел обижать.
– Ты меня не обидел. Ты удивил меня.
Скударь отведя взгляд в сторону.
– Я почти из примерных! Блюду! – сказал Рюрик.
– Видела я сегодня, из каких ты примерных. Ты не мазохист случайно?
Скударь отшатнулся от Дарьи.
– Ты с ума сошла!
– Значит, тогда ты по делу ремешком прошелся?
Рюрик быстро соображал, где, откуда могла видеть сцену семейной разборки его новая гостья. Дарья не стала его томить.
– У меня подзорная труба, складная, сорократная. Я стою, в доме напротив уже четыре часов. Замучилась ждать, пока ты со своими женщинами разберешься. Однако, ты их выдрессировал. Жестко по графику приходят, уходят. А если что не так, то и ремешком. Правильно, с нами только так и надо. Только, пожалуйста, не со мной. Я исключение из правил. Я тебе Рюрик повода не дам. Расскажи мне, что у тебя приключилось. Я ведь твоею судьбой постоянно интересовалась. Твоя соседка по Тишинке, старушка, Авдотья Алексеевна, у меня на доверии. О твоем каждом шаге, мне в письмах докладывала.
– Как? – чуть снова не взвыл Скударь.
– А откуда я узнала, о твоей смерти? Поминки устроили по тебе. Твоя Клавдия и твои друзья. Авдотью Алексеевну пригласили. Она и доложила мне сразу по телефону, что поминки справляете. И телеграмму зачитала от брата, Степана. Я свою, с соболезнованием выслала тебе на Родину. А мне с Родины твоей сообщают, что ты жив и здоров. Ну, думаю, что за очередная мистификация? Звоню Авдотье Алексеевне. Она говорит, что вот мол, майор поднялся, то же самое утверждает. И добавила, что ты на развод подал. А я ее предупреждала, что если она вдруг услышит, что ты разводиться решил, пусть мне хоть ночью звонит. Тройной тариф, за это.
– Ах, старая перечница! – рассмеялся Скударь.
– Так, что ты дорогой, мне не рассказывай, о своей верности. Я сама отличную школу такой верности прошла. Летела, как на крыльях, думала, если место освободилось, первая буду. Похоже, опоздала. Значит это та женщина, что до Клавдии у тебя была здесь, моя разлучница. Клянусь я не специально подсматривала. Так получилось. А знаешь, что, давай выпьем. Я рада тебя видеть.
Скударь был доволен, что не пришлось ни объясняться, ни оправдываться, ни осаживать позднюю гостью. Он не хотел сегодня никого видеть. Они выпили.
– Если хочешь, можешь остаться ночевать! – Скударь не стал говорить, что места у него хватит. И так было понятно, что он собрался положить ее отдельно. Дарья довольно спокойно отклонила его предложение.
– Я могла бы остаться. Мы бы еще выпили, потом музыку послушали, потом я бы легла рядом в другой комнате, потом зашла к тебе просто покурить и поговорить…Все получилось бы как тогда, непроизвольно и естественно. Но я не этого хочу. Жизнь как песок утекает между пальцев, а я все время одна. Бывшие мужья не в счет. Там на западе пишутся свадебные контракты, – это обычная сделка, и больше ничего. Кто как себя сумеет продать, подороже или подешевле. А хочется чего-то большого, безмерного. Ничего, что я плачусь тебе в жилетку?
– Ничего!
Он тепло обнял ее, прижал к себе, поводил носом по шее. Она затаилась, готовая подставить враз пересохшие губы. Полуоткрытый рот ее выжидал несколько секунд. Скударь потянулся за бокалом.
Дарья осторожно сняла его руку с пояса и резко встала. Красивая она была. Видно готовилась к встрече. Модная, аккуратно уложенная прическа; облегающее, строгое, вечернее платье с большим вырезом на спине, и застежкой на шее. «В ресторан надо было ее пригласить», подумал Скударь. Вечно мужик задним умом крепок.
А Дарья хотела, чтобы он ее всю рассмотрел. Она, как на подиуме стояла перед ним.
– Вот и утолила я немного свой голод, – задумчиво сказала она. – Прости, но я все понимаю. У тебя сейчас есть женщина, видно замечательная женщина. Откровенно сказать, завидую я ей, хорошей завистью. – Она улыбнулась. – Обычно, размениваясь на мелочи, мы платим по высшей мере. Я с тобой не прощаюсь. Мне еще надо будет побороться с нею за тебя.
– Боюсь, ничего не получится, – не сдержался и быстро ответил Скударь. И тут же пожалел. Обижать Дарью он не хотел. И говорить не хотел, что Арина уехала навсегда.
– А не получится! – она рассмеялась, – я и на маленький кусочек сначала согласна. А там посмотрим. Кстати, помнишь, ты мне стихотворение посвятил. Я его сохранила. Вот оно.
Дарья аккуратно положила на стол листок бумаги, на котором его почерком было написано шесть четверостиший. Он тогда пропел только частушки, а стихотворение не успел прочитать.
Рюрик предложил ее довести до дома или гостиницы, где она остановилась. Она отказалась. – Меня водитель внизу ждет. Я на Рублевке живу, от деда дача осталась, он у меня был партий бонза. Приезжай в гости.
Они вместе вышли из дома. Дарья махнула рукой, и к подъезду подъехал глазастик, полуспортивный, новенький Мерседес. Скударь помахал ей рукой. Когда машина скрылась за поворотом, он вдруг вспомнил, что не спросил у нее номер телефона.
Ничего, подумал он, поднимаясь к себе, – позвонит. На столе лежал оставленный ею листок. Он развернул его, и на него пахнуло далекой его молодостью. Шесть четверостиший. Что он писал ей тогда?
Ты давно мне снилась.
Светочи полна.
Я твой добрый витязь
Нежная княжна.
Нынче дорогая,
Я влюблено тих.
Дань у ног слагаю —
Свитком дней моих.
И старинным ладом
Песню я пою.
Ты моя услада
В северном краю.
Занесен над нами
Месяца бердыш.
Ты же нежась снами,
Безмятежно спишь.
Мрак зарей обметан.
Пенны зеленя.
Угощала медом
Милая меня.
Пусть мечты не сбылись,
Встреча не важна.
Ты мне полюбилась
Нежная княжна.
Неделю Скударь приводил мысли в порядок. Но ничего пока так и не решил, ни с Клавдией, ни с уехавшей Ариной. Лишь почтовый ящик ежедневно проверял, надеясь на ласточку весточку. Рано еще. Ей на новом месте не до письма. Пока обоснуешься.
Подошел первый рабочий день в новой фирме. Но спешить он не стал. Сделал обычную зарядку, затем вышел из дома и пробежался по стадиону. Приняв душ, тщательно побрился, протер лицо дорогим одеколоном, надел легкий, светлый костюм из чистой шерсти, долго завязывал галстук, и пешком пошел на работу. Он решил немного опоздать, чтобы не стоять перед закрытыми дверьми. Пройтись пешком в Москве, две остановки до работы, одно удовольствие.
На вахте, он заявил охранникам, что он новый главный бухгалтер.
– Знаем!
Не заходя в приемную директора, он сразу направился в бухгалтерию. Четыре его новые подчиненные, сидели за своими столами. Его кабинет, был дальше.
– Здравствуйте, я ваш новый начальник. Скударь Рюрик Андрееевич. Давайте знакомиться. Вы… – он обратился к ближайшей сотруднице.
Но договорить ему не дали. В бухгалтерию торопливым шагом вошла секретарша директора. Она сказала:
– Рюрик Андреевич. У нас сегодня приехали хозяева, приглашают вас на совещание. Их двое учредителей, но проводит совещание, как правило, кто-то один. Без вас не начинают. – и тихо добавила. – У нас с опозданиями очень строго. А вы почти на час…
Бухгалтерия тоже откликнулась.
– Вы не переживайте!
– Мы справки, вот, вам готовим.
– Будут через двадцать минут готовы, Рюрик Андреевич!
– Вот и ладно! – сказал Скударь, а сам про себя чертыхнулся. Обслуживай, с первого дня этих кровососов. Казарма, что ли? Секретарша провела его к залу заседаний и открыла перед ним дверь.
– Сюда!
Рюрик уверенной походкой вошел в зал и, остановился на пороге, словно пень, в который ударила молния.
За председательским креслом сидела Дарья и в упор смотрела на него. Пять приглашенных, расположившихся за длинным столом, с нескрываемым любопытством повернули к нему головы. Сюрприз был ему заготовлен отменный. О женщины, о коварные сирены. Не зря Дарья упоминала про кадровое агентство. Это из него звонили ему домой.
