Владимир Гоник - Я не свидетель

Полуразложившийся труп, опознать который едва ли уже можно, был облачен в серый костюм, чуть припорошенный пылью. Левин не стал его осматривать, ни к чему не прикасался - это уже не его дело. Единственное, что он тщательно осмотрел, так это место вокруг трупа и, возвращаясь, путь от него к ступеням. Но следов засохшей крови не обнаружил...

Когда вышли наружу, участковый спросил:

- Что будем делать, Ефим Захарович?

- Я поеду сейчас в прокуратуру. Пусть занимаются, - и повернулся к молчавшему бледному Локотку: - Если все так, как вы говорите, почему ж не вызвали скорую? Нашли под деревом человека... Смерть может зафиксировать только врач.

- Он был мертв. Я послушал сердце, пощупал пульс, да и по лицу, по всему было видно.

- Все-то вы видите, все вы знаете! - зло отмахнулся Левин. Если уж так боялись влипнуть в свидетели, могли позвонить в скорую анонимно, откуда-нибудь из автомата.

- Что мне делать дальше? - растерянно спросил Локоток.

- Отправляйтесь домой и ждите. Не делайте очередных глупостей, ждите, - повторил Левин, понимая, что ни задержать, ни взять подписку о невыезде он не имеет уже права. От участкового в этом смысле тоже сейчас толку мало. Да и не его, Левина, теперь это дело, есть милиция, прокуратура, а он свою миссию завершил: Тюнен найден.

Левин зашагал по тропе к скверу, где стояла машина.

- Я хотел бы вот что сказать, - догнал его Локоток, шедший следом.

- Ну, что еще? - буркнул Левин.

- Вы, может, думаете, что я его убил?

- А если думаю, так что? - Левину захотелось сказать какую-нибудь гадость этому самодовольному подонку, запихнувшему свои красивые мышцы в красивую модную одежду.

- Смысла не было мне убивать его. Ну зачем мне мокрое дело, ради чего?! Подумайте сами, - торопливо заговорил Локоток. - У меня хорошая работа в институте. Я там натурщиком. Неплохо замолачиваю каждый сезон фотографированием курортников.

- Сколько?

- Когда как, - уклонился Локоток. - Но мне хватает, я холост. Теперь еще привалили эти съемки у Шоора. Он обещал поездку в Германию, постоянную работу у него здесь. Ну, скажите, на кой мне мараться, все терять, убивать какого-то старика ради плаща и старых кальсон в его чемодане?

- Но вы же заранее не знали, что у него в чемодане. Ношеные кальсоны или слитки золота, - издевался Левин, понимая, что в словах Локотка есть резон.

- Разве я похож на идиота? - взмолился Локоток, страстно стараясь внушить Левину то, что, как казалось Локотку, и так ясно. - Мертв он был. Плащ я взял, да. В этом повинен. Но взял уже у покойника.

- Ну да, мародерство, - продолжал его мытарить Левин.

- А вот почему не сообщил о покойнике - вопрос другой, - Локоток забежал на шаг вперед и теперь шел почти боком, все время заглядывая Левину в лицо. - Попробуй потом отбрешись, а дело, ясно, завели бы на меня. Слушок дошел бы в институт, на конный завод и - привет, мне бы ручкой помахали: "Гуляй, Локоток, отмывайся сам, нам такие не нужны, у нас репутация".

Они дошли до машины.

- Домой добирайтесь сами, у меня нет времени вас отвозить, отмахнулся Левин от Локотка. - И ждите, как я сказал. - Он сел в машину, за ним - участковый. - Одну минутку, Локоток! - вдруг крикнул Левин, высунувшись. - У Тюнена были деньги. Сколько вы взяли, Локоток? Вы ведь обшарили его карманы?

Локоток замер.

Левин в упор смотрел на него. Стасик уже завел двигатель.

Локоток назвал сумму.

- Поехали, Стасик! - Левин захлопнул дверцу. - Экое дерьмо!..

- Здравствуйте, Ксюша, - сказал Левин, входя в приемную прокурора района. - Как секретарская жизнь?

- О, Ефим Захарович, здравствуйте! Жизнь - вот: стучу, - указала секретарша на пишущую машинку и на кипу бумаг на столе. - Давно вы у нас не были.

- Давно, Ксюша, давно... У себя? - кивнул Левин на дверь, обитую темно-коричневым дерматином.

- У себя.

- Доложите?

- Ефим Захарович, что это вы? Когда это я докладывала про вас?!

- Я уж, Ксюша, не начальник. Я теперь на приемы записываюсь.

- Ладно вам, Ефим Захарович, - засмеялась она.

- Я сперва позвоню в одно место, - Левин сел, придвинул к себе телефонный аппарат, набрал номер аптеки, где работала жена. - Алло, пожалуйста, Раису Львовну... Рая, это я. Слушай, - он достал из кармана флакончик с капсулами. - Тебе такой препарат знаком? - и он прочитал. Посмотри по вашим талмудам. Я подожду у телефона... Очень нужно... - Сидел в ожидании какое-то время. - Да... Да... Понятно... Постараюсь вовремя. Он повесил трубку и открыл дверь в кабинет. - Здравствуй, Евгений Кириллович! Можно?

- Какой гость! - прокурор вышел из-за стола. - Всегда рад, Ефим Захарович!

- Ну, сейчас не обрадуешься, выгнать захочешь, - Левин сел в кресло.

- Как жизнь?

- Как всюду.

- Что-нибудь случилось?

- Труп, Женя. Труп.

- Где?

- В водонапорной башне в березовой роще. Помнишь, где это?

- Конечно.

- Теперь слушай, - и Левин стал подробно рассказывать о Тюнене, о заявлении его сына, о поисках, о Локотке.

- Убийство? - спросил прокурор, выслушав Левина.

- Следов крови нет нигде.

- Могли и удушить.

- Не будем гадать. Как говорят, вскрытие покажет. Хотя с этим будет непросто, труп полуразложившийся... У меня есть кое-какие соображения, но навязывать их не хочу, пусть следствие идет свои путем, экспертизы... А их придется делать много.

- Поможете, Ефим Захарович?

- Каким образом? Я ведь не у дел.

- Но у вас весь материал на руках. Избавите от лишней работы.

- Хорошо. Кто из следователей будет вести дело?

- Сейчас решим. Я его тогда к вам направлю.

- Ладно. Можешь посылать туда людей, - Левин встал. - Вот это, - он достал из кармана флакончик, - пусть приобщат к делу. Это лекарство. Я нашел его на месте, где, по словам Локотка, он обнаружил труп.

Прокурор повертел в руках флакончик.

- Импортное?

- Да... Ну, будь здоров...

"Нива" ереванца, стоявшая недалеко от станции техобслуживания и намозолившая там всем глаза, исчезла в четверть двенадцатого ночи. Обнаружил это дежурный администратор кемпинга, присматривавший за "Нивой" по просьбе Остапчука. Кемпинг находился рядом со станцией у шоссе в десяти километрах от города. В ночной тишине вдруг взревел мотор, потом его долго гоняли на холостых оборотах. Выйдя из помещения и прошагав метров пятнадцать к шоссе, администратор увидел, что "Нивы" нет на месте, а по пустынному шоссе в сторону города удалялись ее красные огни.

Через пятнадцать минут телефонный звонок сорвал Остапчука с постели. Звонил дежурный по городу:

- Максим Федорович, армянская машина исчезла.

- Что за машина? - со сна Остапчук не сразу понял, о чем речь. Он сидел в трусах и майке, поставив телефон на колени.

- "Нива" с ереванскими номерами.

- Как исчезла?! - дошло до Остапчука. - Она же без трамблера?

- Уехала в сторону города минут пятнадцать назад. С кемпинга позвонили.

- Ясно! - Остапчук дал отбой и стал звонить по нескольким номерам, затем быстро начал одеваться...

Через полчаса он был у себя в кабинете, где сидело несколько оперативников...

"Ниву" засекли с тыльной стороны станции Старорецк-товарная. Увидел ее сотрудник ВОХРа с вышки. Он и сообщил, что из машины вышли двое, проникли в пролом в заборе и начали что-то выносить и складывать возле машины.

- Улочка эта очень узкая, там две машины не разминутся, - сказал Остапчук. - Идет под уклон. Справа забор товарной станции, железнодорожные пути, слева дома и склады. Выехать из нее можно либо сдав назад, либо вниз под уклон на Богдана Хмельницкого. Я на "рафике" поеду с людьми через верх, закрою выезд назад. Ты, Бузынник, мотай со своей группой в санчасть, это пять минут отсюда, берите машину скорой помощи, я договорился, натяните белые халаты, запрете выезд внизу, у Богдана Хмельницкого. Станете поперек, выйдите с носилками у какого-нибудь дома, вроде к больному приехали. Заметив нас, Басик ринется вниз, чтобы выскочить на Богдана Хмельницкого. Санитарная машина и белые халаты его успокоят. Плешаков, надо сообщить всем постам ГАИ. Все ясно? Да, Бузынник, когда станете на место, сообщи мне по рации, чтоб я не начал раньше. Поехали!

Вытащив из тайника последнюю завернутую в мешковину партию оружия, ереванец и Басик, открыв заднюю дверь "Нивы", начали аккуратно укладывать его в машину. Здесь, с тыльной стороны товарной станции, было совершенно темно, горело лишь два фонаря - один наверху, в начале улицы, другой внизу, почти у самого выезда на Богдана Хмельницкого. В тишине слышалось, как за длинным забором одинокий маневровый электровоз, удаляясь, постукивал на стыках...

"Как же так, как я промазал? - думал Остапчук, сидя рядом с шофером. Машина уже шла на подъем и вот-вот должна была выскочить к нужному месту, где начинался забор товарной станции. - Ведь у них не было трамблера!.. Где достали? Неужто в Боровичах Басик спроворил? Трамблер Басик искал там, а не старые автоматы!.. - А поставить его - дело плевое"...

Они захлопнули дверцу "Нивы", сели, и в тот момент, когда ереванец взялся за ключ и отжал сцепление, в заднее стекло ударил дальний свет фар и отраженный зеркальцем, полоснул по зрачкам.