Ознакомительная версия.
– Bon soir!
Нет ничего странного, что она заговорила по-французски, потому что она и была француженкой. Ее звали Жанна-Мари Лябурб.
Она родилась в департаменте Алье, в крестьянской семье. Отец был одним из тех, кто чудом спасся от расстрела у стены кладбища Пер-Лашез после разгрома Парижской коммуны и скрылся в деревне. Жанне было девятнадцать, когда она приехала искать работу в России, а точнее в Польше. Сначала была гувернанткой, потом стала учительствовать в уездном городке Томашове Люблинской губернии: преподавала французский в гимназии и репетиторствовала. Способность к языкам у нее была замечательная: совсем скоро она вовсю болтала по-русски, чему немало способствовал ее ami из числа пропагандистов, работавших в лесопильных мастерских. Как водится, для разговорной практики стала помогать любовнику, а когда очень сильно рассерчавшие на докучливого болтуна и оскорбителя царя-батюшки рабочие, сговорившись, сунули его под механическую пилу, забрала себе его книжки и брошюрки. Стала их читать – и вспомнила рассказы отца о Парижской коммуне, вспомнила, что с детства восхищалась амазонкой времен Французской революции Теруань-де‑Мерикур. Сделаться такой Теруань-де‑Мерикур для русских показалось Жанне необычайно заманчиво. Из Томашова она вскоре уехала – опасалась, что тоже угодит под пилу. Не то чтобы она так страшно боялась смерти – уже тогда Жанна взяла своим девизом вот такие слова: «Умирают ведь только один раз!» – но глупо было погибать, ничего толкового не совершив для революции.
Зимой девятнадцатого года Жанна отправилась в Одессу. Город в это время был занят французскими войсками и Добровольческой армией. Жанна вошла в число руководителей «Иностранной коллегии» при Одесском подпольном комитете КП(б)У и вела агитацию среди французских солдат и матросов за Интернационал и мировую революцию.
В то время одесские большевики придерживались лозунга: «Кто не против нас, тот с нами!» «Не против них» был «король Молдаванки». У большевиков и бандитов имелась общая цель: уничтожить диктатора Одессы. Жанна и Делафар знали, что нынче вечером Гришин-Алмазов и Шульгин званы к Вере Холодной. Решили устроить засаду в вестибюле «Бристоля». План был зыбкий, зиждился на случайностях, однако Жанна верила в свою удачу. Она вообще была склонна к авантюрам.
От себя Делафар не скрывал, что был очень рад срыву покушения. Затевая что бы то ни было, Жанна никогда не думала о последствиях. Самым предсказуемым исходом была бы смерть и ее, и Делафара. О, разумеется, умирают только раз… но Делафар не спешил испробовать это удовольствие.
– …Это вы! – прошипел Делафар, узнав ее голос и пытаясь не завопить от страха. – Вы опоздали! Он выходил и вернулся в номер! Теперь в вестибюле полно охраны! Вы все сорвали!
Он давно усвоил, что нападение – лучший способ обороны.
– Успокойтесь, – холодно сказала Жанна. – Я с трудом отделалась от шпиков. За мной шли от самой гавани. А я еще не слишком хорошо знаю этот городишко. Чуть не заблудилась, поэтому и опоздала. Да, жаль… хорошая была возможность. Впрочем, возможно, не все потеряно. Эта тварь все еще в отеле?
– Да, но…
Торопясь, сбиваясь, Делафар принялся подробно описывать охрану Гришина-Алмазова, ее вооружение, ее расторопность и готовность защищать диктатора.
– Ну, ничего нового я не узнала, – зевнула Жанна, – кроме того, что вы, кажется, струсили. А идти на риск с трусливым помощником – это заранее ступить одной ногой в могилу.
– Да что вы… да как вы можете так думать… – закудахтал Делафар, однако Жанна только рукой махнула:
– Ах, оставьте ваши бабьи причитания. С виду вы просто храбрый мушкетер, а в душе… фу! Слушать противно. Вот что, где здесь можно взять извозчика? Нам с вами нужно немедленно ехать на Молдаванку.
– Куда? – чуть не подавился от страха Делафар. – Да вы что? Вы разве не знаете, что там даже днем страшно появляться, а вы решили наведаться туда среди ночи?! Какая глупость!
– Сбавьте тон, – холодно приказала Жанна. – Нужно немедленно найти Мишеля. Он один может спасти ситуацию.
Мишелем она называла Япончика.
Делать было нечего. Пришлось покориться и искать извозчика. У Делафара забрезжила слабая надежда, когда старик отказался ехать на Молдаванку, однако Жанна посулила, что заплатит втройне. Извозчик согласился, пробормотал: «Двум смертям не бывать, одной не миновать!» Жанна даже расхохоталась от восторга!
Они еще только подъезжали к Молдаванке, а извозчик попросил расплатиться с ним.
– Почем я знаю, может, вас уже прямо сейчас пристрелят, плакали тогда мои денежки!
– Еще один трус! – зло сказала Жанна, сунув ему несколько бумажек и соскакивая с пролетки. – Ничего, мы уже близко.
– Близко-близко… – сладко пропела тьма за спиной. – Шё шастаете тута, шлемазлы? Жить надоело? А ну, выворачивайте карманы!
И правда, только сумасшедшие могут притащиться ночью на Молдаванку…
– Ах, зохан вей! – насмешливо проговорила Жанна. – Киш мир тохес!
Делафар был евреем, а потому понял, что она сказала: «Ах, Бог мой! Поцелуй меня в зад!»
«Она спятила! – мелькнула ужасная мысль. – Сейчас нас зарежут!»
– Шё? – озадачилась темнота. – Шё за лясем-трясем?!
– Деловые имеют дело до короля, – уже серьезно сказала Жанна, и тьма хмыкнула:
– Та шё ж было сразу не сказать маляву простым русским языком?! А то зохан вей, зохан вей… Пошли, провожу.
Делафар наконец-то сообразил, что Жанна знала некий пароль, который делал пребывание на Молдаванке безопасным. Изредка какие-то тени выступали из темноты, однако проводник бросал отрывистые неразборчивые фразы, а потом говорил спутникам:
– Все путем. Не дергайтесь.
Жанна, впрочем, была совершенно спокойна.
Наконец они оказались в каком-то проулке, спустились по вонючей и скользкой лесенке…
– Вы подождете здесь, – приказала Жанна Делафару, когда они оказались в каморке, очень напоминающей мастерскую бедного сапожника.
Он послушно опустился на низенький табурет, а Жанна ушла.
Спустя несколько минут через комнатку пробежал какой-то парнишка, за ним другой, третий. Вышла Жанна.
– Мишель – великий человек, – сказала она счастливым голосом. – Он соображает очень быстро. Как это он сказал… бицихер! – Она расхохоталась. – Мишель разослал гонцов к своим бравым гвардейцам. Если сегодня этот прощелыга Гришин-Алмазов останется жив, я поверю, что ему покровительствует сам сатана. А теперь пойдемте. Вам нужно вернуться в штаб, туда сразу придут новости. А я буду ждать у вас на квартире.
– Как на квартире? – испугался Делафар. – Вы… вы собираетесь у меня ночевать? Но моя квартирная хозяйка…
– Можно подумать, вы никогда не приводили проституток, – презрительно усмехнулась Жанна. – Ну, поднимайтесь! Мишель велел, чтобы нас отвезли.
Их ждала пролетка.
Сначала завезли Жанну на Успенскую, где квартировал Делафар, потом он поехал на Екатерининскую, семь, в штаб французских войск. Там же размещалась и французская контрразведка.
Делафар сделал вид, что ему нужно закончить некие дела, а сам то и дело проходил мимо приемной Д’Ансельма, где имелся телефонный аппарат и постоянно сидел дежурный в ожидании важных сообщений. Спустя два часа пришло известие о неудавшемся обстреле машины диктатора.
…Когда он вернулся домой, Жанна мирно спала в его постели. Услышав шаги, подняла голову:
– Ну?
Делафар уныло вздохнул и начал рассказывать.
Жанна молча выслушала. Потом откинула простыню, спустила с плеч рубашку:
– Иди сюда!
В первую минуту Делафар опешил. Он так боялся этой женщины, что мог сплоховать. Но не посмел ослушаться… К счастью, все обошлось, оба они остались довольны друг другом.
– А теперь, – сказала Жанна, отдыхая на его плече, – придумай что-нибудь. Мне будет жаль отдать тебя на расправу за срыв покушения на диктатора.
– Как?! – взвился было Делафар, однако ствол пистолета воткнулся ему в бок.
– Не дергайся. Сам понимаешь – я не могу, не имею права остаться виноватой. Это поставит под удар мой авторитет, а значит, – все мои планы по выдворению эскадры из Одессы. Мне нужен козел отпущения. Или – новый план расправы с Гришиным-Алмазовым.
– Понимаешь, что он теперь будет вдесятеро осторожней? – простонал Делафар.
– Понимаю, – кивнула Жанна. – Нужно сделать что-то, что выбило бы его из седла. Чем его можно уязвить? Пристрелить эту его опереточную дурочку, как ее, Липковскую? Ну, с которой он спит?
И Делафар вспомнил! Цветы… перстень… цветы!
– Липковская его не интересует, – сказал он. – Есть другая женщина. И, кажется, я знаю, что надо сделать!
Жанна выслушала его внимательно.
– Ну и вкус у него! – проворчала брезгливо. – Актрисульки! Одна другой стоит!
Ознакомительная версия.
