Ознакомительная версия.
– Ну это понятно, – сказал я. – А чем мы конкретно вам можем помочь?
– Главное сейчас – не торопить события, – ответил Фирсов. – Если вы поторопитесь и задержите Портнова, по другому делу насмарку пойдут многие наши усилия, связанные с разоблачением иностранных агентов.
– Понятно, – снова влез я. – Как бы наши усилия не пошли насмарку, если вы упустите его…
– В любом случае он не улетит, – заверил Фирсов. – Уже сейчас мы можем предъявить ему обвинения, чтобы как минимум задержать в аэропорту.
– Это не так уж мало, – сказал Грязнов. – Но вам точно все известно? Дата вылета, время, номер рейса?
Он даже отвечать не стал, только улыбнулся. Конечно, им это было известно.
Ближе к вечеру того же дня позвонил Грязнов.
– Я звоню тебе из квартиры, в которой произошло убийство. Хочу, чтобы ты тоже сюда подъехал. Причем как можно скорее.
Я насторожился:
– Портнов?
– Нет, убит другой человек.
– Слава, неужели ты не понимаешь, что я хотел сказать? Убийство связано с Портновым?
– Есть такое предположение.
– Адрес?
Грязнов продиктовал мне адрес квартиры, откуда звонил. Связавшись с секретаршей Меркулова, я узнал, что Меркулова нет на месте.
Но машину мне все-таки выделили.
Я плюхнулся в кресло рядом с водителем и объявил:
– Улица Летчика Бабушкина!
На третий этаж я не взошел, а взлетел. У дверей искомой квартиры находились сотрудники органов, охранявшие ее от вторжения посторонних. Я назвал себя, и меня тут же препроводили к Грязнову.
Слава сидел на кухне, изучал какой-то документ. Увидев меня, он стремительно поднялся с места.
– Саша! – Мне показалось, что он обрадовался. – Наконец-то!
И тут же на кухню вошел Стас Аленичев.
Мы ничего не сказали друг другу и сразу прошли в комнату, в которой все еще толпились люди Грязнова и эксперты.
Около дивана на полу лежал труп.
– Вот, – сказал Грязнов.
Я подошел поближе.
Мужчина был мне незнаком. На вид лет тридцати. На лбу – след пули, аккуратная дырочка.
– Я не знаю этого человека, – сказал я Грязнову. – Зачем ты меня вызвал?
– Его фамилия Горохов, – сообщил Грязнов. – Он был компьютерщиком. Я подумал, что ты захочешь поговорить с его женой. Выясняется некоторая связь этого убийства с теми делами, которые ведешь ты.
Жена убитого находилась у соседки. Стас отправился за ней.
Она оказалась маленькой перепуганной мышкой, которая в страхе уставилась на меня.
– Познакомьтесь, – сказал Стас, – Горохова Анна Геннадьевна. А это – старший следователь Генпрокуратуры Александр Борисович Турецкий.
– Расскажите, пожалуйста, что вам известно об этом убийстве, – обратился я к Гороховой.
Анна Геннадьевна перевела свой испуганный взгляд на Грязнова:
– Но ведь я уже рассказывала.
– Не волнуйтесь, Аня, – мягко сказал Грязнов. – Так нужно. Расскажите еще раз.
– Он ждал кого-то, – начала Горохова. – Он сказал мне, что скоро все изменится и мы будем жить очень хорошо. Может быть, мы даже уедем. В Америку. И у нас, говорил он, будет много денег.
– А кого он ждал? – спросил я. – Муж не говорил, кто должен был прийти к вам?
Она покачала головой:
– Нет. Наоборот, он даже велел мне уйти куда-нибудь на то время, пока у него будут гости, к соседке например.
– Гости? Вы сказали – гости? Значит, он ждал не одного человека?
Она напряженно нахмурила лоб, словно пытаясь осмыслить то, что я сказал.
– Нет, – покачала она головой. – Он ждал одного человека. Он все время его ждал, с утра все уши мне прожужжал: мол, придет кое-кто, он с ним поговорит, и все с этого дня будет хорошо. – Она громко всхлипнула и заплакала.
Я подождал, когда она успокоится.
– Значит, вы не видели вашего гостя?
– Нет.
– А когда вы ушли к соседке?
– Андрей сказал, что он должен прийти к пяти часам вечера, – стала припоминать Горохова. – Я и ушла где-то без пятнадцати пять.
– А вернулись когда?
– Как он сказал – к половине седьмого. И увидела…
– Дверь была открыта? – не дав ей договорить, боясь, что она опять заплачет, спросил я.
– Да, – кивнула она. – У меня был ключ, но он не понадобился. Дверь была открыта.
– Итак, вы вошли, и…
– И увидела. И кажется, закричала.
– Да, – услышал я вдруг голос еще одной женщины, – она так кричала, что я сразу же выбежала. И тоже увидела Андрея.
Я перевел на нее взгляд и на секунду потерял дар речи. Давно мне не приходилось видеть такой ослепительной красоты.
Стас, кажется, понял мое состояние.
– Это соседка, – объяснил он. – Та самая, у которой была Анна Геннадьевна.
– Хвостова Тамара Павловна, – представилась соседка. – Можно просто Тамара.
– Александр Борисович, – представился я, сопротивляясь желанию сказать «можно просто Саша». – Что вы можете нам еще рассказать?
И она сказала дословно следующее:
– Мне кажется, что я видела убийцу. – И, не дожидаясь моего вопроса, стала рассказывать: – Пришла Аня, мы решили попить чаю, и, когда чайник закипел, я вдруг вспомнила, что у меня ничего к чаю нет. Булочная у нас рядом, ну я и побежала. Там не только хлебом торгуют, но и кондитерский отдел есть…
Я понял, что, если ее не остановить, она утонет в подробностях.
– И где же вы увидели этого человека?
Она словно споткнулась, но, к моему удивлению, посмотрела на меня с благодарностью. Девять из десяти женщин, после того как их вот так оборвали, посмотрели бы на меня как на врага народа. Женского, конечно.
– Спасибо, – сказала она, чем привела меня в восхищение. – Вы меня останавливайте, пожалуйста, я, когда волнуюсь, много говорю. Так вот. Когда я выбегала из подъезда, то столкнулась с каким-то молодым человеком. Меня привлекло в нем то, что он был какой-то незаметный.
– Подробней, – попросил я. – Постарайтесь припомнить, в чем заключалась эта незаметность.
– Ну, понимаете, – стала объяснять Хвостова, – я вдруг увидела человека, который будто специально оделся, чтобы быть незаметным: все такое дешевенькое, темненькое – от ботинок до пиджака. Я ведь впопыхах столкнулась с ним, извинилась и в этот момент увидела его глаза…
– Продолжайте. – Я очень боялся, что она больше ничего не скажет.
– Глаза у него были – пустые, – сказала Тамара. – Пустые, понимаете? По-страшному пустые. Как будто из них выкачали все человеческое. Даже непонятно, как он такими глазами что-то видит.
Она его запомнила. И времени терять было нельзя.
– Вы нам можете очень помочь, – сказал я. – Не могли бы вы поехать вместе с нашими сотрудниками на Петровку для составления фоторобота этого человека?
– Конечно, – согласилась она.
– Кстати, – спросил я, – а почему вы подумали, что это убийца? Пустые глаза могут быть и просто у пустого человека.
– Нет, – возразила она, – у них по-другому пустые. А про то, что он убийца, я не сразу подумала, а когда уже вернулась. Раньше никогда я его в нашем подъезде не видела, соседей всех хорошо знаю. И еще я вспомнила потому, что он очень был недоволен, когда я столкнулась с ним взглядом. Не испугался, а как-то весь напрягся… Когда я узнала, что случилось, тогда все это и вспомнила.
– Ну что ж, – сказал я, – ваши показания могут нам помочь. Сейчас мы запишем их, а потом вы поедете на Петровку.
Значит, словесный портрет будет готов сегодня. Я приехал не зря! Если наметится какой-либо след в сторону банковских преступлений, я, пожалуй, возьму себе это дело. Пока же его распутывали дежурный следователь прокуратуры, оперы МУРа и эксперты.
Хвостова уехала на Петровку, я вернулся к Гороховой.
– Ваш муж говорил о каких-то переменах в жизни к лучшему. Расскажите об этом подробней. Начните с того, сколько он зарабатывал, хватало ли вам его зарплаты.
Она смотрела в одну точку и будто не слышала моего вопроса. Я хотел его повторить, но Анна вдруг словно очнулась и стала рассказывать:
– В последнее время он стал зарабатывать прилично. Год назад мы кое-как перебивались. Он получал гроши в своем институте. А последние месяцы зарабатывал очень хорошо. Мне даже было это как-то непривычно. Но я старалась не думать об этом. Приносит мужик домой деньги, и незачем к нему приставать с расспросами.
– Ему что, повысили зарплату?
– Он ушел из института, – ответила она. – Стал работать в другом месте. Сказал, что это частная фирма. И что больше мне ничего об этом знать не надо. Я и не расспрашивала.
– А что он имел в виду под изменениями в вашей жизни?
– Он имел в виду большие деньги. Они должны были изменить нашу жизнь. Однажды он обмолвился… Он сказал, что они должны будут заплатить ему эти деньги. Что у них нет другого выхода.
– Они? – спросил я. – Кто же это – они?
– Я не знаю. Он сказал «они», а кто это, я не расспрашивала. Но он был, как это сказать… был очень возбужден.
– Возбужден?
– Да. Он был радостный, будто ждал какого-то праздника. И все время говорил мне, что теперь мы заживем так, как того заслуживаем.
Ознакомительная версия.
