— Мэй отправили на рисовые поля Хунани, где она работала плечом к плечу с обыкновенными крестьянами. В определенном смысле ей здорово повезло.
— Повезло?
— Рядом с ней был муж, их не разлучили — как тысячи других пар.
По лицу детектива скользнула тень, и Маргарет тут же ее заметила.
— В чем дело?
Ли пожал плечами:
— Везение оказалось неполным. — Голос его дрогнул. — У супругов отняли ребенка. Больше мать своего сына не видела.
За воротами, которые вели в просторный двор министерства сельского хозяйства на улице Восточная Хэпинли, высилась мраморная статуя Мао Цзэдуна; воздетая правая рука председателя указывала китайскому народу путь к счастью. Солидное здание министерства, сложенное из желтовато-серых плит известняка, окружали старые раскидистые деревья. Часовой у двери с каменным лицом взирал на группу школьников, которые вместе со своими учителями толпились на тротуаре возле длинного стола, убеждая прохожих подписать какое-то воззвание.
Ли Янь остановил джип под ветвями огромного тополя и сказал:
— Думаю, будет лучше, если вы подождете меня здесь. Для Китая иностранец в стенах правительственного учреждения — дело неслыханное.
Маргарет кивнула:
— Понимаю.
Проводив взглядом поднимавшегося по лестнице детектива, она предалась мыслям о «культурной революции», о разлученных с детьми родителях, о том, что должен испытывать человек в мире, где все нормы общественной морали поставлены с ног на голову. Каким этот мир выглядел в глазах тринадцатилетнего мальчика? Что могли означать для него «нормы»? Кто воспитывал наивного школьника, когда его отца и мать сослали в деревню? Были ли у него братья и сестры?
Через четверть часа Маргарет стало неудержимо клонить ко сну, и она наверняка бы заснула — если бы не страх того, что, возвратившись, Ли Янь застанет ее сладко посапывающей в кабине. Она решительно выбралась из машины, миновала ворота и оказалась на улице: интересно, чем там заняты дети? Над столом развевалось белое полотнище с крупными иероглифами, под которыми поместились две строчки английского текста: учащиеся хотели собрать миллион подписей в защиту окружающей среды.
Почти сразу американка оказалась в тесном кольце старшеклассниц; девочки за руки потащили ее к столу. Их молодая учительница с улыбкой протянула Маргарет красную шариковую ручку. Черт побери, как же поступить? Она еще раз окинула взглядом колеблемый ветром транспарант, а затем округлыми латинскими буквами вывела на бумаге свое имя. С восторгом следившие за движениями ее руки дети разразились радостными криками. Одна из девочек осмелилась блеснуть своим неуверенным английским:
— Вам — Британия?
— Нет, я из Америки.
— Америка! Кока-кола! Биг-мак!
Маргарет едва не рассмеялась. Что ж, может быть, Ли Янь и прав. Вот как жители других стран воспринимают вклад США в мировую культуру. Китайцы, уставшие от изысканных деликатесов вроде утки по-пекински, вполне могут считать гамбургер верхом кулинарного искусства. Недаром у закусочных «Макдоналдс» обитатели столицы КНР выстраиваются в длинные очереди.
Повернув голову к воротам, она увидела, как из остановившегося такси неуклюже вылезает знакомая фигура. Маккорд! Потной рукой тот сунул в окошко водителя несколько банкнот. Машина отъехала, и соотечественник грузно зашагал к зданию министерства. Маргарет неслышно приблизилась к широкой спине.
— Какая встреча!
Маккорд резко обернулся, посмотрел на нее глазами испуганного кролика. Не сразу поняв, кого видит, буркнул:
— А вы-то что здесь делаете?
— Этот же вопрос хотелось задать и мне.
— Я тут работаю, как вы знаете.
— Ну да, ну да. — Маргарет на мгновение смолкла. — Вчера вечером вы были на редкость грубы со мной. — Лицо Маккорда ничего не выражало. — Забыли?
— И все-таки что вам здесь нужно?
— Очень немногое. Скажем, я решила помочь борьбе китайских властей против организованной преступности. — Джей Ди тупо заморгал. — Я проводила вскрытие трупа, который при жизни был чиновником министерства сельского хозяйства.
Маккорд споткнулся.
— Это вы о Чао Хэне?
— Да. Вы его знали?
Избегая ее взгляда, коротышка вытащил из кармана брюк мятый носовой платок, обтер лицо.
— Работал с ним пять лет. Странная личность. — В покрасневших глазах Маккорда что-то мелькнуло. — Я слышал, это было самоубийство.
Маргарет вспомнилось то, о чем говорил Ли Янь. В мозгу ее возникли неясные пока ассоциации.
— Подождите. Закончив учебу в Висконсине, Чао около семи лет провел в институте Томпсона при Корнелльском университете. Вас ведь именно оттуда вышвырнули?
— Меня никто и ниоткуда не вышвыривал.
— Значит, с тех пор вы с ним и знакомы?
— Ну и?.. Это преступление? — Маккорд еще раз промокнул лицо. — Хотите сказать, я имею какое-то отношение к его смерти?
— Никоим образом. Боюсь, у вас слишком дрожат руки.
Губы толстяка сложились в презрительную усмешку.
— Послушайте, мэм, почему бы вам не убраться ко всем чертям?
— О, этот совет я от вас уже слышала.
За нахмуренным лбом Маккорда происходила вялая борьба мыслей. Внезапно лицо мужчины вновь выразило испуг, он без слов повернулся и тяжелой трусцой двинулся к лестнице. У самой двери американец почти столкнулся с Ли Янем, но, по-видимому, не узнал его. Через минуту Ли уже был рядом с Маргарет.
— Решили возобновить старое знакомство?
— Честно говоря, этот человек вызывает у меня отвращение.
— По-моему, он тоже не сиял от счастья. — Оба направились к джипу. — Вам известно, что Маккорд вместе с Чао Хэном работал над проектом суперриса?
— Узнала минуту назад от него самого, но без всяких деталей. — Маргарет окинула детектива мимолетным взглядом. — Есть какие-нибудь новости?
Ли вздохнул:
— Довольно скудные. Чао отвечал за полевые испытания генетически модифицированных семян. Скорее всего это он предложил привлечь Маккорда к эксперименту. Похоже, они тесно общались друг с другом в Штатах.
— Да, оба сотрудничали с институтом Томпсона, как я только что выяснила.
Ли Янь сел за руль, повернул ключ зажигания.
— Почти вся технология производства суперриса была разработана в агроцентре в Чжучжоу, неподалеку от Пекина. Позже Чао и Джей Ди перебрались на опытные поля в окрестностях Гуйлиня, это провинция Гуанси. Через несколько лет Чао Хэн вернулся в Пекин, чтобы стать консультантом министерства сельского хозяйства.
Минуту-другую Маргарет о чем-то размышляла.
— Не могли бы вы показать мне квартиру, где жил погибший?
— Наши криминалисты уже обшарили там каждый уголок.
— Понимаю. Но взгляд со стороны… — Она посмотрела Ли прямо в глаза. — Пожалуйста!
Отвечая на ее молящий взгляд, Ли Янь понял, что не сумеет отказать.
— Который час? — спросил он.
Маргарет подняла левую руку.
— Начало пятого.
— Хорошо. Но сначала мне нужно на вокзал, забрать билеты для дяди Ифу. Оттуда поедем к Чао.
Среда, вечер
Машины на Втором кольце тащились еле-еле, преодолевая сопротивление влажного, насыщенного выхлопными газами воздуха. Ли Янь достал из бардачка пачку сигарет.
— Не возражаете?
Маргарет скривила губы.
— В общем-то я категорически против. Но если вы опустите окошко…
— Тогда отключится кондиционер. — Ли бросил пачку в бардачок. — У нас считается дурным тоном, когда один человек не позволяет другому выкурить сигарету.
— Зачем же вы спрашивали?
— Пытался быть вежливым.
— В Штатах считается дурным тоном, когда один человек вынуждает дышать своим табачным дымом другого.
Инспектор улыбнулся:
— Нам с большим трудом удается находить общий язык, а?
— Зато есть к чему прилагать усилия, согласны?
Посигналив зазевавшемуся таксисту, Ли перестроился в другой ряд и обошел желтую «тойоту».
— Так что произошло вечером? — как бы продолжая прерванную тему, спросил он.
— Каким вечером?
— Я говорю про банкет.
— Вы про Маккорда? — Ли Янь кивнул. — О, там он показал себя полным ничтожеством.
— Зачем же было его приглашать?
— Что? — Маргарет ужаснулась. — С чего вы это взяли?
— Мне показалось, вы знакомы.
— Он пристал ко мне еще в баре «Дружбы». До этого я его никогда в жизни не видела. Лили неудачно обмолвилась о банкете, вот он и явился, черт бы его побрал! — Маргарет покачала головой.
— А потом вы вступили с ним в спор.
— Никакого спора. Всего лишь бросила пару критических замечаний о его работе.
Ли Янь удивился:
— Но ведь Маккорд — ученый!
— Биотехнолог, если точнее. Он колдует над генетически модифицированными продуктами питания — в расчете на то, что люди будут от них без ума.
