Ознакомительная версия.
— Черт его знает! — искренне ответил Монах. — По знаку будем работать.
— Может, поговорить с Поярковым?
— Опять вбросить? Нет, Леша, не будем суетиться. Ты сам сказал, ведется следствие. Мотив лежит на поверхности, они докопаются.
— А если он убьет… еще кого-нибудь?
— Не убьет. Он получил все, что хотел. Или ему так кажется.
— Ты, Христофорыч, лихо… э-э-э… однако, — заметил Добродеев.
— Ракурс, Леша. Все дело в ракурсе. И в этом! — Он постучал себя пальцем по лбу. — За что пьем?
* * *
…Вечером Монах подошел к дому Иды Крамер. Разговор с журналистом оставил после себя неприятный осадок. Монах прекрасно понимал, что Добродеев ему не то чтобы не поверил, а поверил не совсем. Версия с компаньоном была слишком хороша, чтобы быть истинной. Хотя… черт его знает! Поярков не дурак, может покопаться в несчастном случае с Анатолием Крамером и бог знает до чего докопаться. Следствие продолжается. Монах чувствовал себя рыцарем на распутье перед камнем с нечитаемыми письменами судьбы, и куда бы он ни направил свою лошадь, везде будет хреново. И знак на восточном абажуре поддельный, и лестница-стремянка в кладовой, и выход из больницы через приемный покой, где всегда открыто — все в масть. И мотив налицо. И ложь, и чувство вины, которые он почувствовал в ней, когда впервые взял за руку…
Он топтался у двери в парадное, глубоко задумавшись, впервые в жизни не зная, что предпринять. Какой-то мужчина подошел к двери, и Монах посторонился. Они взглянули друг на друга. Монах узнал Андрея Шепеля. Мгновенное оцепенение, и Шепель с ревом: «Паршивая ищейка!» — бросился на Монаха. Он был тренированным быком, этот Шепель. Монах вскинул руки, защищая голову. Удары сыпались один за другим. Монах уперся спиной в стену, пытаясь удержаться на ногах. Перед глазами его бешено закрутилось, разбрызгивая искры, огненно-красное колесо, а где-то впереди, через глубокую черноту, уже открывался все шире и шире ярко освещенный вход куда-то, и тепло, светлая радость и предвкушение благ зарождались внутри…
— Мне нужно уехать, я страшно боюсь! — кокетничала Светка, закатывая глаза.
— Ничего не нужно бояться, Светочка, — басил Гарик. — Я сумею тебя защитить.
Они шли по заснеженной улице, держась за руки. Гарик рассказывал всякие смешные случаи из своей практики и сплетни из жизни знаменитых спортсменов. Светка радостно хохотала. Убийства и страхи отодвинулись за горизонт, жизнь продолжалась. Гарик шагал рядом, такой большой и надежный, рокотал, держал ее за руку, и рука у него была горячая. Перчаток он не носил. Светке было с ним тепло и надежно. И мама у него приятная; Регина Антоновна, уже приходила на сеанс… они теперь как подружки! Почти каждый вечер они все пьют чай с пирогом, который печет Регина Антоновна. И кто знает, кто знает… Он на нее запал, это видно невооруженным глазом, но ничего себе не позволяет, что Светке нравится, но немного настораживает: удивительная несовременность!
Он сказал, что сумеет ее защитить, и Светка подумала: а что будет, когда он уйдет? Он проводит ее домой, попрощается и уйдет, она запрет за ним дверь и останется одна. И вот тут-то и амба! «Знаковый» убийца, как она его окрестила, выйдет из тени и… Лучше не думать! Вот если бы Гарик пожил у нее немного, пару недель всего, пока его не поймают… Она представила, как утром готовит ему кофе… Нет! Он не пьет кофе! Чай… мятный! Она поморщилась — ну и гадость!
Ладно, пусть мятный. Она в коротеньком атласном халатике, голубом в синие и желтые цветы, он… Светка розовеет, вспомнив мощный голый торс Гарика.
— Мама испекла пирог, — сказал Гарик, сворачивая во двор. — Твой любимый, с яблоками. Говорит, специально для Светочки.
— А я ей взяла новую маску, просто супер! Ой, Гарик! — вдруг вскрикнула Светка. — По-моему, дерутся! Смотри! Вон там! Около подъезда, — прошептала Светка, хватая Гарика за рукав. — Не иди туда! Я боюсь!
— Постой тут, я быстро!
Он решительно поспешил вперед; Светка побежала следом. В свете тусклой лампочки она, к своему изумлению, узнала Андрея Шепеля и Олега Монахова, экстрасенса. Шепель, рыча, молотил пудовыми кулачищами Монаха, тот прикрывался руками. Светка видела, как Монах рухнул на колени, почти сложившись пополам…
Светка завизжала; страшная догадка мелькнула у нее в голове.
— Гарик, держи его! Он убил жену! — завопила она, вырываясь вперед. — Ах ты, сволочь! — Она налетела сзади на Шепеля, подпрыгнула и повисла на нем. — Убью падлу! Гарик, вызывай ментов! Держи, а то сбежит! Гарик! Спасите!! Убивают! Гарик!
Гарик наконец опомнился и бросился на Шепеля. Схватил его за ворот, развернул к себе и вмазал здоровенным кулаком в лицо. Шепель охнул и бросился на нового врага. Из разбитого носа у него текла кровь. Он утерся рукавом, размазав ее по лицу.
— Ура! — завопила Светка. — Так его, бандюка! Еще! Я звоню Мельнику!
Дрожащими руками она вытащила из сумочки мобильный телефон…
…Светка с ужасом и жалостью смотрела на громадного Монаха, сидевшего на крыльце. Голова его свесилась на грудь, глаза были закрыты. Длинные волосы, борода, вязаный колпачок на макушке и распахнутая видавшая виды дубленка делали его похожим на уснувшего провинциального Деда Мороза…
— Убил! — взвыла она.
Во двор на полном ходу влетел полицейский джип с мигалками. Светка бросилась под колеса, крича на ходу…
— Господи! — простонала Светка. — Гарик, он жив?
— Жив, но без сознания. Хорошо, что холодно.
— Он шел к Идочке, — прошептала Светка, прижимая ладошки к щекам. — Бедная Идочка! Он спас ее. Шепель пришел ее убить!
— Кто такой Шепель? — спросил Гарик.
— Это же псих, который всех поубивал! Он будет жить?
— Будет, успокойся, — сказал Гарик. — Что такое пара плюх для крепкого здорового мужика! Сейчас придет в себя.
— Гарик, если бы не ты… — простонала Светка. — Как ты его скрутил! Ты такой… такой… — Она вдруг расплакалась. Гарик прижал ее к себе. Светка плакала самозабвенно, подвывая и всхлипывая, а он гладил ее по голове и улыбался. Сильный мужчина и слабая женщина…
…Оба сидели около дивана, на диване лежал Монах, не то спящий, не то без сознания. Тут же притулилась в полуобморочном состоянии Ида.
— Что случилось? — повторяла она снова и снова. — Что случилось?
— Он увидел Шепеля, который шел к тебе, и бросился на него.
— Шепель? Ко мне? Зачем? — повторяла бессмысленно Ида.
— Господи! Неужели не понятно! — кричала Светка. — Он пришел тебя убить! А потом убил бы меня! Это он всех поубивал! Если бы не Олег… не знаю! Он просто зверь! Как он его молотил! Если бы не Гарик, он бы его просто убил!
— Это ваш знакомый? — спросил Гарик.
— Это Андрей Шепель, который убил жену, а потом поубивал всех остальных. И Тому Сотник, и Руслану… даже актера! И нарисовал знаки.
— Зачем? — спросил Гарик.
— Какого актера? — спросила Ида.
— Из Молодежного! Я же тебе рассказывала. Только мы еще не знали, что это Шепель. Меня до сих пор трясет! Теперь этот гад никого больше не убьет!
— Идочка, у тебя нет водки или коньяка? — спросил Гарик. — Нужно снять стресс. — Он посмотрел на сбитые костяшки пальцев. — Здоровый лось! Ну, ничего, там ему быстро мозги вправят.
Ида вышла. Светка побежала за ней. В кухне она снова принялась рассказывать, как Олег бросился на Шепеля, а тот рассвирепел и чуть его не убил. Если бы не Олег, кричала Светка. Если бы не Гарик! Это счастье, что мы подошли, это счастье, что мы успели! Теперь Шепель не открутится! Майор Мельник меня спрашивает, кто это, а я кричу: «Убийца! Это же убийца!»
— Я только не понимаю, зачем он убивал, — сказала Светка. — Какого черта он убил столько народу?
— Я думаю, его шантажировали, — ответила Ида тихо. — Но он не знал кто.
— Откуда ты знаешь? — вытаращила глаза Светка.
Ида не успела ответить, так как в дверь позвонили. Это была взволнованная мама Гарика, Регина Антоновна.
— Девочки, что случилось? Я ничего не понимаю! — Она прижала пальцы к вискам. — Позвонила соседка, говорит, была драка и кого-то убили, а Гарик пошел к вам! Где мой сын? Только ничего от меня не скрывайте!
— Ма, ну чего ты придумала! — сказал Гарик, появляясь на пороге кухни. — Все живы, полиция забрала убийцу…
— Какого убийцу? — простонала Регина Антоновна. — Кого убили?
— Ма, принеси лучше пирог, я чего-то проголодался.
* * *
…Монах пришел в себя и открыл глаза. Вокруг царил полумрак; в углу гостиной горел торшер. Он скосил взгляд и увидел Иду. Она спала, сидя на полу, положив голову на край дивана. Монах перевел взгляд на потолок, потом снова на Иду, и понял, что это не сон. Она ему не снится, а сидит рядом. Спит. А он… где?
Он смотрел на спящую Иду, и она, почувствовав его взгляд, открыла глаза.
Ознакомительная версия.
