Ознакомительная версия.
Карри казался поразительно бодрым и болтал всю дорогу до палатки. Опытный полицейский мог вначале показаться холодным и жестким, со своей бритой головой и худощавым телом, но Миа знала его лучше. Карри был очень талантлив, и с большим добрым сердцем, хоть и выглядел и часто вел себя, как бульдог.
– Два выпускника. Парочка. Из школы в Глеммене. Они были немного не в себе, и мы отправили их домой.
– Не имеют к этому отношения? – спросил Мунк.
– Нет-нет, они еле говорили. В жизни не видел таких трезвых выпускников. Думаю, из-за увиденного алкоголь мигом испарился из их организмов.
– Какие-то наблюдения от соседей? – спросила Миа.
– Пока нет. Отделение полиции Фредрикстада сейчас ходит по домам. Но сомневаюсь, что мы что-нибудь найдем.
– Почему? – спросила Миа.
– Серьезно?
Карри криво улыбнулся.
– Тут не совсем новичок орудует, правда?
Они вошли в палатку, а навстречу им вышел пожилой мужчина в специальном пластиковом костюме. Миа удивилась, увидев знакомое лицо. Она много раз работала с криминалистом-патологоанатомом Эрнстом Хьюго Виком, но думала, что он уже давно ушел на пенсию.
– Мунк. Миа.
Вик кивнул им.
– Привет, Эрнст, – сказала Миа. – Вы проехали весь путь из Осло ради этого?
– Нет, – вздохнул Вик. – Я спрятался на даче неподалеку, чтобы побыть в покое, но это не помогло, как видишь.
– Что у нас тут? – спросила Миа.
Вик снял с себя пластиковый шлем и перчатки. Он зажег сигарету и стряхнул землю с сапога.
– Они лежали тут недолго. Думаю, максимум час до того как их нашли.
– А время смерти?
– Примерно то же.
– Их убили здесь?
– Похоже на то, – сказал старик. – Но точно не скажу, пока не сделаем вскрытие. Что это такое, Мунк? Должен сказать, это одно из самых странных убийств, которые я видел. Сурово.
– Что вы хотите этим сказать? – спросила Миа.
– Ну, – он сделал еще затяжку, – что я могу сказать. Для ритуального убийства оно слишком чистое. Девочки ухожены и вымыты. Наряжены. Школьные ранцы. И эта свиная голова? Нет, черт его знает, что это такое. Посмотрите сами, мне надо перевести дух.
Он сложил перчатки в карман и побрел к парковке. Мунк и Миа надели белые костюмы и вошли в палатку.
Каролине Мюкле лежала на земле со сложенными на груди руками. Она была одета в желтое кукольное платье. Рюкзак лежал у ее ног. Андреа лежала в нескольких метрах от нее, руки тоже на груди, а рюкзак около ее белых туфелек. У обеих девочек были одинаковые ленты вокруг шеи. Я путешествую одна. Почти религиозная сцена, с гротескной свиной головой, лежащей посередине между ними. Миа Крюгер надела перчатки и наклонилась к Андреа. Подняла маленькую белую ручку и посмотрела на ногти.
– Три, – кивнула она.
Аккуратно положив ручку обратно на траву, она подошла к Каролине.
– Четыре.
В ту же секунду у Мунка зазвонил телефон. Он посмотрел на дисплей и отклонил вызов. Телефон зазвонил снова.
– Твою мать… – выругался он, снова нажав на красную кнопку.
– Следи за языком, – сказала Миа, показав на девочек.
– Извини, – сказал Мунк.
Телефон зазвонил в третий раз.
Он снова отклонил вызов, и тут же начал звонить телефон Мии. Она увидела имя Габриэля на дисплее.
– Габриэль? – тихо сказал Мунк.
Миа кивнула и отклонила звонок.
– Это он тебе сейчас звонил?
Мунк кивнул. Телефон Мии опять зазвонил. Она вышла из палатки поговорить.
– Это должно быть очень важно, – прорычала она.
По голосу Габриэль был перепуган и запыхался.
– Я должен поговорить с Мунком, – выдохнул он.
– Он занят, что там?
– Я расшифровал сообщение, – запинаясь, сказал Габриэль.
– Что за сообщение?
– Ему пришло письмо. Задача. Закодированное сообщение. Margrete_08. Я решил его. Шифр Гронфельда. Я расшифровал его.
– Это не может подождать?
– Нет, абсолютно нет.
Юный хакер почти орал в трубку.
– Скажите ему. Сейчас же.
– Что надо сказать? Что было в сообщении?
Габриэль замолчал на секунду, как будто не осмеливался говорить то, что выяснил.
– Габриэль? – поторопила его Миа.
– «Тик-так, малышка Марион – номер 5»!
– Что?
– «Тик-так, малышка Марион – номер 5»!
– О, господи, – закричала Миа и побежала в палатку за Мунком.
Мириам Мунк сидела на заднем сиденьи отцовской машины и пыталась взять себя в руки. Она надвинула шапку на лоб и надела солнечные очки по указанию отца. Марион лежала на сиденьи около нее, полностью забравшись под плед. Мириам немногое поняла, когда папа разбудил ее несколько дней назад и попросил запереть все двери. Никому не открывать. Не водить Марион в детский сад.
Что значит – не водить в детский сад?
Ради бога, Мириам, сделай, как я сказал!
Конечно, эта мысль пришла ей в голову. Мириам Мунк не была глупа. Совсем наоборот. Она всегда была одной из самых сообразительных в классе. С самого маленького возраста для нее было совершенно очевидным то, что у других вызывало проблемы. Реки Азии. Столицы Южной Америки. Дроби. Алгебра. Английский. Норвежский. Она рано научилась молчать обо всем, что понимала, не быть лучшей на всех контрольных, не поднимать руку слишком часто. Социальная интеллигентность. Она ведь очень хотела иметь друзей. А не быть отвергнутой, потому что ты лучше всех.
Конечно, она догадалась. Марион ведь пойдет в первый класс осенью. А ее отец – главный следователь по этому делу. Она не была глупа. Но была упряма. Ни за что она не позволит себе испугаться. Никакой маньяк не разрушит ее жизнь. Конечно, она предприняла кое-что для предотвращения, все что-то сделали. Она сама провожала дочку и забирала ее. Она уже запретила Марион идти на два дня рождения, к отчаянию малышки. Мириам проявила инициативу и устроила встречу персонала и родителей в детском саду. Некоторые из родителей взяли отпуска на работе, боясь водить детей в сад, некоторые считали, что сад нужно закрыть, кто-то хотел быть со своими детьми. На некоторое время всеми овладела паника, но Мириам всех успокоила. Объяснила, что нужно стараться жить настолько в обычном режиме, насколько это возможно. Особенно ради девочек. Но где-то над ухом она все время слышала тихий мерзкий голос: ты самая уязвимая из них. Тебе страшно больше всех.
Мириам плотнее укутала в плед крепко спящую дочку. На улице было темно, и черная «ауди» тихо скользила по почти пустым улицам. Мириам Мунк не боялась, но была взволнована. Ей было тоскливо. Она была подавлена. И раздражена. И в ярости.
– Сзади все в порядке?
Миа Крюгер повернулась и посмотрела на нее. Они все еще не рассказали ей, почему перевозят ее вот так, уже третий раз за два дня, но она, естественно, все понимала.
– Все отлично, – кивнула Мириам. – Куда мы поедем на этот раз?
– У нас есть одна квартира, – сказал отец, посмотрев на нее в зеркало заднего вида.
– Не пора ли мне узнать, что происходит?
Она попыталась сделать вопрос угрожающим, но была слишком уставшей. Почти не спала в последние дни.
– Это для твоего же блага, – сказал отец, снова посмотрев на нее в зеркало.
– Преступник угрожал ей? Вы делаете это только из соображений безопасности? Я имею право знать, что все это означает.
– Вы в безопасности, пока делаете то, что я говорю, – отрезал отец, проехав перекресток на красный свет.
Она знала, что раз отец решил не говорить, он не скажет, и перестала спрашивать. Вдруг она снова почувствовала себя четырнадцатилетней. Тогда она была очень жесткой, но за прошедшие годы стала помягче. Тогда с ним невозможно было разговаривать. Нет, Мириам, ты не наденешь это в школу, эта юбка слишком короткая. Нет, Мириам, ты должна быть дома в десять. Нет, Мириам, мне не нравится, что ты встречаешься с этим Робертом, он тебе не подходит. Доскональный контроль жизни подростка папой-полицейским с паранойей. Но в этом всегда были и свои плюсы. Те, у кого тяжелые отношения дома, всегда пользуются популярностью в школе. Ну и потом всегда были способы обмануть родителей, хоть они и работали в полиции. К концу она уже почти не бывала дома, поэтому это не было проблемой. И мама все время стала пропадать. Боже, неужели взрослые, родители, не осознают, что дети понимают все, что происходит вокруг? Мириам все поняла про Рольфа задолго до того, как все открылось. Мама, которая всегда была такой пунктуальной, что можно было определять по ней время, внезапно должна «встретиться с подругой»? И вдруг ей стали звонить с кучи неизвестных номеров? Увольте.
– Она спит?
Миа снова повернулась и посмотрела на Марион, свернувшуюся под пледом.
Мириам кивнула. Ей нравилась Миа. Ей всегда она нравилась. В ней было что-то особенное. Какая-то харизма. От нее исходило красивое сияние. Может быть, она была немного рассеянной и странноватой, но не по отношению к Мириам. Миа слегка напоминала Мириам ее саму – наверное, поэтому она ей так нравилась. Умная, сильная, но при этом и довольно ранимая.
Ознакомительная версия.
