На обочине у закусочной, торгующей жареными цыплятами, болтался одинокий ковер. Интересно, о чем только думают эти двое? Да будь у них хоть какие-то мозги, они бы мигом воспользовались просветом в потоке ковров из-за странствующей церкви и ринулись бы по Второму бульвару. Одинокий сорвался с места, когда я пролетел мимо. Причем с явным превышением скорости: случись поблизости черно-белый ковер — штрафной талон им обеспечен. Посмотрев в зеркало заднего вида, я пришел к заключению, что мой стиль вождения им тоже не по душе — они круто взмыли вверх, намереваясь обогнать меня. Эх, жаль констебля нет — наверняка бы схлопотали еще один штраф.
Я уже собрался выразить свое отношение к их манере езды древним жестом, символизирующим плодородие, но решил воздержаться. Я не раз говорил, что Хауторн — паршивый район, а на дорогах Энджел-Сити, как и везде, грабят, избивают, а то и убивают. Так что я решил сделать вид, что не замечаю этих нахалов. И вот когда их ковер оказался прямо над моим, один из них перегнулся через бахрому и что-то швырнул. Они быстро умчались прочь… а мой ковер отказался лететь дальше.
У меня хватило времени только на то, чтобы удивленно взвизгнуть и прочитать первые два слова «Shma»[19], а мой ковер, ставший вдруг простым ковриком, рухнул наземь. Я чуть не откусил себе язык и так ударился спиной, что не мог разогнуться еще две недели. Если бы я летел быстрее, если бы я не пристегнул ремень безопасности и если бы ковер не обмотался вокруг меня при падении… нет, даже думать не хочу, что бы тогда было.
На самом-то деле пострадал я не так уж сильно, но у меня появилось то самое противное ощущение, которое всегда появляется после аварии — меня здорово трясло, но я с поразительной отчетливостью осознавал, что творится вокруг. В нескольких футах над головой, как ни в чем не бывало, неслись ковры-самолеты, люди спешили по своим делам, и никого не волновало, что кого-то сбросил на землю его ковер.
Но что же все-таки произошло? Я никак не мог понять. Может, виной тому та штука, которую метнул в меня этот парень? Я попробовал отыскать, что же в меня бросили. На самом ковре я ничего не обнаружил, но под бахромой что-то шевелилось.
Я наклонился и заглянул под ковер. Странно, как будто сама земля извивается. Поначалу я никак не мог сообразить, что это такое. Потом понял — и похолодел: крошечный дух земли деловито закапывался туда, где ему и место.
То, что огонь и вода — противоборствующие стихии, известно всем, но земля и воздух — тоже находятся в вечном противостоянии. Если правда то, что Мэтт Арнольд говорил о поощрении и запугивании сильфов, то земляной дух, брошенный на мой ковер, не мог не оскорбить сильфов. Но поскольку этот стихийный дух уже вернулся в родную стихию, я попробовал произнести стартовое заклинание. Ковер, как ни в чем не бывало, поднялся в воздух. Озираясь, как загнанный зверь, и жалея, что на затылке нет глаз, я полетел домой.
Всю дорогу я выискивал хоть какой-то смысл в том, что произошло, как теологи ищут, что есть воля Бога в каждом конкретном случае. Может, я просто нарвался на хулиганов, решивших поразвлечься, и по чистой случайности попался им под руку? Может, и нет никакого смысла — слепой случай сделал меня случайной жертвой насилия? Дороги Энджел-Сити заслуженно пользуются дурной славой, и я пытался убедить себя в том, что на моем месте мог оказаться кто угодно.
Но безуспешно.
Эти двое на ковре поджидали именно меня. Я заметил, как они болтаются у обочины, когда церквушка медленно проплывала мимо по Энджелвудскому бульвару. У них было достаточно времени, чтобы выехать на Второй. Но они ждали.
Но почему? Почему, почему… Ответ прост, даже слишком — это опять как-то связано с делом о свалке токсичных заклинаний. Я попытался припомнить, как выглядели эти гады. Все, что я мог сказать, так это то, что они были смуглыми и черноволосыми. Они вполне могли бы быть персами или ацтеками. Кроме того, они могли быть наемными головорезами — израильтянами, друзами, индусами из Конфедерации или из Индии, или индейцами, да даже хитайцами или японцами. Я не разглядел их толком, а в Энджел-Сити полным-полно смуглых и черноволосых. Я пришел к такому удручающему выводу, когда посадил ковер на площадке позади своего дома. На лестнице кто-то прошмыгнул мимо меня и посмотрел как-то странно, но тогда я не обратил на это внимания, — мол, бывает и не такое, нечего волноваться из-за ерунды, должно быть, у парня неприятности.
Потом я повернул ручку своей двери. Джуди сидела, поджав ноги, на диване и читала книгу о птице Гаруде, которую я купил несколько дней назад и не успел засунуть на полку. Она приветливо мне улыбнулась, но внезапно улыбка исчезла и осталось только изумление.
— Боже милостивый, Дэвид, что с тобой случилось?
Со мной много чего случилось, но я глупо спросил:
— Ты о чем?
Она вскочила с дивана, схватила меня за руку и потащила в ванную, к зеркалу, видимо, не ожидая от меня разумных действий.
— Посмотри на себя! — потребовала Джуди. Я мысленно извинился перед тем парнем, которого встретил на лестнице. Я был похож на человека, поцеловавшегося с вампиром, — струйки крови стекали из углов рта и капали на рубашку. Придется отнести ее Карлотте или какому-нибудь другому владельцу вамп-хомяка. Одежда была в беспорядке, как после автокатастрофы. «Забавно, но ведь так оно и есть», — мелькнула смутная мысль.
— Так что же случилось? — повторила Джуди. И я рассказал, что смог припомнить — некоторые детали будто выпали, другие всплывали с необыкновенной четкостью. Я мог точнейшим образом описать каждый комочек грязи, как он шевелился и переворачивался, когда земляной дух зарывался в почву. И я рассказывал об этом до тех пор, пока не понял по лицу Джуди, что она хочет услышать нечто совсем другое.
— Тебя могли убить, — сказала она, когда я закончил.
— В принципе да, — согласился я. — Если бы я не пристегнулся ремнем безопасности или если бы просто летел быстрее… — Мне не хотелось даже думать о том, что могло произойти тогда, а тем более говорить. Я пустил холодную воду и ополоснул лицо. Потом зарылся лицом в полотенце, чтобы иметь повод немного помолчать.
Потом я попытался расстегнуть рубашку. И только тогда обнаружил, что руки ужасно трясутся. Никак не удавалось справиться с маленькими гладкими пуговичками. Посмотрев на мои страдания, Джуди пришла на помощь. Как всегда, она действовала быстро и ловко.
Ощутив, как ее нежные пальцы касаются моей груди, я вдруг воспламенился, словно рядом с суккубом. Я и раньше слышал, что после пережитой опасности нападает вожделение. Поначалу я этого не чувствовал, но мне не приходилось попадать в аварию и даже просто драться с тех пор, как я окончил школу. К тому времени, когда Джуди добралась до последней пуговицы, я больше не мог терпеть. Я схватил ее и стал целовать — хотя и не так крепко, как хотелось, потому что язык все еще болел.
— Ну и ну, — пробормотала она, когда сумела наконец вздохнуть. Не успела она сказать что-нибудь еще, как я поцеловал ее снова. — Ну и ну, — повторила Джуди спустя минуту с небольшим, и на сей раз ей удалось закончить фразу. — Хорошо, что я выпила «чашу корней» сразу, как приехала, а не стала ждать до ужина.
И вправду хорошо, ибо в следующие полчаса мне удалось полностью отрешиться от того, что произошло на Втором бульваре. Когда заглушаешь дурные воспоминания сексом, плохо только одно — они никуда не исчезают из памяти. Потом, сидя в постели, я сказал:
— Тебе лучше быть поосторожнее, милая. Ты тоже впуталась в это дело. Если они напали на меня — кто бы ни были эти «они», — то смогут напасть и на тебя.
— Да это все чепу… — Но это не было чепухой, и Джуди сама прекрасно знала это, потому и не стала договаривать. Она уютно устроилась рядом, трепетно прижавшись ко мне, но голос звучал серьезно, когда она спросила:
— Во что же мы все-таки ввязались?
Я подумал о Чарли Келли и Генри Легионе.
— Не знаю, — мрачно произнес я. — Но собираюсь выяснить.
Ужин в хитайском ресторанчике получился замечательным, но мы были слишком подавлены, чтобы насладиться им в полной мере. К тому же не хочу быть грубым, но моя пятая точка ужасно ныла. А пока мы летели в ресторан и обратно, я все время озирался по сторонам, пытаясь угадать, кто преследует нас… и почему. Сердце ушло в пятки, когда какой-то ковер оказался ближе, чем предписывается правилами, но на нем была всего лишь парочка подростков, у которых бравады больше, чем мозгов. Когда мы вернулись ко мне домой — целые, невредимые и объевшиеся, Джуди торжественно сказала:
— Я хочу, чтобы ты кое-что сделал для меня.
Не секрет, что Джуди умеет говорить Очень Серьезным Голосом, и сейчас она говорила именно так.
— Что именно? — поинтересовался я.
— Ты вот недавно просил, чтобы я была осторожной. Так вот, ты тоже. Я хочу, чтобы ты вел себя, как в детективах: в один день уезжал бы с работы на несколько минут раньше, в другой — позже. Не проезжай каждый раз по Второму бульвару и Уилширу. Зачем тебе становиться легкой мишенью?
