Ознакомительная версия.
– Значит, – сказал Гордеев, – старик Вербицкий стопроцентно прав. У него и тетрадку, вижу теперь, поэтому изъяли. А кто? Тут два варианта: либо свои же, чтоб не раздувать кадило, либо те, кому невыгодно, чтоб о них знали. Те, из джипа с мигалкой. Фамилию свидетеля придется пока убрать и ни в коем случае не светить, потому что иначе дед наверняка попадет под машину. Или упадет с балкона. Эти штучки мы знаем… Вот смотрите, что получается. В пятницу вечером Осетров выпил по рюмочке с Рогожиным, после чего они расстались. Рогожин был без машины, значит, взять его можно где угодно, в любом темном проулке. Его связали – остались следы на руках. Затем вкатили шесть уколов – это продолжалось в течение двух суток, с пятницы по воскресенье, – а затем ночью – пьяного! – привезли домой. А дальше жуткая ломка, страх и так далее. Короче, все именно так, как описал Вербицкий. Это его собственные выводы. В акте же лишь констатация фактов обнаружения следов, никакая экспертиза уже не смогла бы показать наличие в организме покойного наркотических средств. Много времени прошло, их следы так долго не держатся. Это всем известно.
– Но это не официальный документ, – поправил Гордеева Денис. – Это же все Вербицкий, насколько я понимаю, устно изложил Осетрову? А тот уже тебе, так?
– Вот именно. А после пропажи тетрадки Вербицкий вообще отказался что-либо комментировать. «Берите, говорит, акт судмедэкспертизы и думайте себе, что хотите…» И я его понимаю… От покойного уже и пепел развеяли, а свое здоровье дороже, правильно? Но если дойдет до судебного заседания, в чем я совсем не уверен, я думаю, Сигизмунд Тоевич не откажется так уж категорически сказать и свое слово. При крайних обстоятельствах. А вообще лучше его пока не дергать.
– Ну хорошо, – подвел итог Денис. – Остается еще неясным вопрос: кому понадобилось привлечь к факту гибели Рогожина максимум внимания? Вдове? Но это чисто формально. Насколько я понял тебя, Юра, даже финансируют вдову, по сути, посторонние люди, знакомые покойного, причем женщины. Про них далеко не все известно, но мы знаем главное: они так или иначе связаны со службой господина Попкова. То есть с безопасностью Аронова. В конечном счете получается, что именно он и инициирует действия адвоката.
– Ну да, – ухмыльнулся Филя, – и он же нанимает рыночную братву, чтоб та начистила нашему адвокату… хм, это… – Филя жестом показал, что именно.
– А это чтоб он на всякий случай не отвлекался! – объяснил Гордеев. – Нельзя исключить, кстати, что мы, совершенно не желая того, нечаянно вышли на фигуру, которую трогать руками не позволено. И потом, мужики, кто сказал, что попытка мордобоя исходит конкретно от того же Попкова? Может, это перовские никак не могут успокоиться? Вспомните: один хозяин позвонил другому хозяину, тот приказал и так далее. Вот если бы их хорошенько потрясти, этих кавказцев, найти того хозяина, пробежать по цепочке, может, тогда мы на кого-нибудь и вышли бы. А так… Несерьезно.
– Желание клиента будет учтено в дальнейшей работе, – улыбнулся Денис и обратился к Демидычу: – Володя, ты это имей в виду на всякий случай… Александр Борисович, хотите что-нибудь добавить?
– Разве что несколько слов… В общем, официального расследования я пока не веду, а когда поступит указание принять дело к производству, честно говорю, еще не знаю. Поэтому, если хотите, в чисто предположительном ключе… Иной раз подобные дела кажутся похожими на скачки с препятствиями, то есть много движений, каких-то вроде бы посторонних событий, ничего не значащих фактов и так далее. И основной цели при этом что-то не видно. Финиша, так сказать. Это случается нередко, ребята, но я вас не утешаю, и, не дай Бог, не читаю никаких лекций. Юра, во всяком случае, это должен хорошо знать. А на самом деле именно в процессе этой неторопливой фигни идет количественное накопление материала. А дальше – известная диалектика. Количество – в качество. Так вот, когда у меня, к примеру, складывалась такая ситуация, я пытаюсь, не всегда, правда, удачно, резко активизировать события. Форсировать их как бы. Поэтому, не вмешиваясь пока в ваши дела, что бы я все-таки предложил? Тебе, Юра, по-моему, следует взять в оборот этих «девушек». Это же касается и подполковника Осетрова из аналитического управления, поскольку отношения у тебя с ним, мягко выражаясь, более-менее приемлемые. В дело Рогожина вы, полагаю, не воткнетесь, это, видимо, придется делать мне. Надо, конечно, взглянуть на него, а то ведь следователя, как его – Самсонов? – можем и не дождаться.
Открылась дверь, и в комнату заглянула Галочка.
– Денис Андреич, там Константин Дмитриевич просит подойти к телефону Александра Борисовича.
– Ну вот, – сказал Турецкий, поднимаясь, – похоже, и ласточка прилетела.
Он вышел в приемную и взял телефонную трубку.
– Слушаю, Костя.
– Ты там все помнишь?
– Разумеется.
– Код на входе сменился – сто сорок семь. Ждет к девяти.
– Однако, – вернувшись в закрытую комнату, сказал Турецкий, – скачки продолжаются. Ну, ребята, я поехал, а вам желаю, чтоб ночь прошла без происшествий…
Верно говорят: никогда не загадывай наперед. Стоило Александру Борисовичу покинуть «Глорию», как позвонил Самохин. Он был не то что взволнован, но возбужден – это точно. Как охотник, почуявший дичь.
– Ребята, а у нас тут суматоха, – негромко доложил он.
– Что случилось? – спросил Денис, забравший трубку у секретарши. – Помощь нужна?
– Пока не знаю… Примчались на двух машинах. Четверо наверх, а двое, похоже, нас шукают. Я машинку-то отогнал подальше, а эти весь двор, смотрю, прочесывают. Не иначе по мою душу.
– Скажите ему, сейчас прикачу, – заявил Филя. – Пусть без меня ничего не предпринимает.
– А я и так ничего не делаю… – ответил Самоха. – Да, самого же главного не доложил: «тойота» больше не откликается. Видать, нашли и сняли наш «маячок». Думаю, поэтому и суматоха. Небось теперь в квартире шуруют. Это хорошо, что мы не успели еще ничего там поставить…
Глава четырнадцатая ОБОСТРЕНИЕ
Время было еще не позднее, в смысле до полной темноты оставалось вполне достаточно. Турецкий, как обычно, не желал рисковать. Хвоста за собой он так и не засек, но это совсем не значило, что его не было. Поэтому он поступил так, как делал уже не раз в подобных случаях.
Приехав в район Чертанова, где у Генриха Юрьевича находилась конспиративная квартира, Турецкий въехал со стороны Балаклавского проспекта во двор почтового отделения, поставил машину на «охрану» и пошел в отдел доставки, который находился с другой стороны здания. Если бы кто последовал за ним, он бы его несомненно увидел. Далее, перебежав через старую Балаклавку, Александр Борисович углубился во дворы между девятиэтажками, заросшие деревьями и густым кустарником. Таким образом, сделав несколько петель и не углядев за собой наблюдателей, выбрался к нужному дому. Нажал кнопки кода и поднялся на пятый этаж. Звонок был не слышен с площадки. Но дверь отворилась, впустила его и так же бесшумно закрылась за ним. И тотчас вспыхнул свет в прихожей.
Генрих Юрьевич с легкой усмешкой наблюдал за Турецким. Был он в отглаженной, казалось, до хруста белоснежной сорочке без галстука и темных брюках. На ногах домашние тапочки.
– Привет. Проходи. – Он показал рукой на дверь в комнату. – Обувь можешь не снимать. Жарко?
– Отпускает. – Александр снял пиджак и оставил его на вешалке, а свой блокнот с ручкой взял с собой и прошел в гостиную – освещенную одной настольной лампой комнату с опущенными жалюзи. – Водички нет?
– Все есть, чего душа пожелает, – поиграл бровями Генрих, и при этом характерное его чингисхановское лицо, с острыми скулами, расплылось в улыбке. – Если со льдом, то могу предложить и виски.
– Не, пока холодного «боржомчику».
– Хозяин – барин. – И спросил уже с кухни, где зазвенел стеклом: – Как жизнь? Все здоровы?
– Чего и тебе желают.
Генрих принес и поставил на низенький столик высокие стаканы, пару бутылок «боржоми» и пластмассовую миску со льдом.
– Ну давай выкладывай, на чем споткнулись, – засмеялся Чингисхан, садясь напротив и закуривая.
И Александр изложил заместителю начальника Управления собственной безопасности ФСБ все, что знал уже по делу Рогожина.
Генрих слушал, не перебивая и не задавая наводящих вопросов. Можно было подумать, что предмет обсуждения ему предельно ясен и он ждет от рассказчика всего лишь новых мелких деталей. Или действительно был уже основательно информирован, или, как положено людям его положения, умел «держать лицо».
И когда наконец Турецкий закончил, он спросил словно бы невзначай:
– А чего это ваш Юра тянет? Давно б уже «раскачал» этих дамочек.
– Вот и я ему это недавно сказал, – улыбнулся Турецкий.
– Ну ладно, тогда давай по порядку. Первое. Рогожинское дело мы тебе покажем. Пока ты его не заберешь в свое производство окончательно. Его мой генерал поручил своему первому заму, а у меня другие проблемы, но ничего, как-нибудь договоримся, я скажу когда. Второе, Караваев уже один раз отказал Гордееву в аудиенции?
Ознакомительная версия.
