— Ты победил еще до того, как я приехал сюда. — Джон сплюнул кровью.
Дуфус вновь оглянулся на лес.
— Короче, я двинулся прочь, зная, что мистер Саймс привлечет или полицию, или мух. Только вышел на дорогу, и знаете, кого там увидел? Шерифа, который стоял там с большим карабином. Как я понимаю, удивились мы оба. Я, однако, не забыл про уважение к старшим, сказал: «О, прошу извинить». Но к тому моменту красный автомобиль уехал, и мне пришло в голову: а не подумает ли шериф, что именно я оставил мистера Саймса на лужайке в таком состоянии. Поэтому я рванул в этом направлении, полагая, что поднимусь на холм быстрее, чем он, и поднялся, а тут вы катаетесь по земле, выясняя личный контретан[17].
— Контретан, — повторил Джон. Голос его звучал не так, как обычно, из-за крови во рту и в носу, шатающихся зубов.
— Это по-французски, Джан-Тан. Означает, что ты сукин сын. — Скайлар поднялся. — Надо сматываться. Все идем в разных направлениях. Так? Дуфус, ты — вдоль вершины. Джон, ты вниз, к сараям. Я — чуть под углом, к дому Саймсов. Все шумим, чтобы запутать его. Громко кричим. Ты, Дуфус, можешь запеть ту песню о маленькой звездочке, которой они учили тебя, когда ты во второй раз остался во втором классе. Поешь ты ее отлично.
Джон покачал один зуб.
— Я иду к ферме тихим шагом.
— Ладно, Джан-Тан. Делай, что хочешь. Но я не советую тебе и дальше сидеть здесь, держась за щеку.
— Увидимся. — Взмахнув левой рукой, Дуфус двинулся к лесу.
Джон поднялся.
— Контретан, — пробормотал он.
Они слышали, как Дуфус, уходя, разговаривает сам с собой на два голоса.
Джон оглядел своего кузена:
— Ты сказал мне правду?
— Конечно. Это же факт.
— Мой отец знает?
— Как я слышал, ему говорили.
— Он что-нибудь делал? Для Дуфуса?
— Нет.
— Как по-твоему, почему нет?
— Потому что Дуфус не его собственность. Он его не купил и не заплатил за него.
— То есть ты думаешь, что я — его собственность?
— Не знаю. Ты сам как считаешь? Джон переминался с ноги на ногу.
— Ты думаешь, моей матери это известно? Насчет Дуфуса?
— Откуда мне знать?
Джон медленно зашагал к «Уитфилд-Фарм». Пройдя несколько метров, повернулся к Скайлару:
— Ты думаешь, мой отец, отправляя меня сюда, хотел, чтобы я узнал о Дуфусе?
— У тебя больше вопросов, чем у меня ответов, Джан-Тан, — ответил Скайлар.
* * *
— Ни с места, Скайлар!
Скайлар как раз приостановился, прежде чем войти в лес с залитой лунным светом поляны.
Остановился.
— Шериф?
В лесу он никого не видел.
— Руки над головой, Скайлар, — все тот же хрипловатый, размеренный голос.
— Шериф Пепп? — Скайлар поднял руки. — Как ваша простуда?
Пепп вышел из леса в лунный свет, нацелив карабин на Скайлара.
— Гораздо лучше, Скайлар. Спасибо, что спросил. — Он обошел Скайлара так, чтобы тот оказался между ним и лесом. — Я думаю, что нашел отличное лекарство от простуды.
— Рад это слышать, шериф. В его состав входит адреналин?
— У тебя даже нет ножа? Ах, я забыл. Твой нож у нас.
— Действительно, шериф, раз уж вы упомянули о нем, думаю, он мне еще пригодится.
— Где винтовка? Что ты с ней сделал?
— Какая винтовка?
— Из которой ты застрелил Джона Саймса.
— Я не стрелял в Джона Саймса, шериф. И вы это знаете. Мистера Саймса застрелил один из бандитов, что весь день сидели в красном автомобиле у его дома. В связи с его карточными долгами.
— Карточными долгами? Чьими?
— Мистера Джона Саймса. — Скайлар шумно выдохнул. — Черт побери, шериф! Не сочтите за критику, но, похоже, я один действительно постарался вникнуть в ситуацию!
— И у тебя есть все ответы, не так ли, Скайлар?
— Могу я опустить руки, шериф. У меня такое ощущение, что я — пришпиленная булавкой бабочка.
Скайлар опустил руки и повернулся лицом к Пеппу:
— Мистер Джон Саймс убил двух своих детей. Вы это понимаете, не так ли?
— Разумеется. А какой-то бандит убил Джона Саймса.
— А вы убили свою жену.
Пепп нацелил карабин в грудь Скайлару.
— Как получилось, Скайлар, что тебя со всеми твоими достоинствами не приняли в колледж? Ты же действительно умный парень.
— Я прав?
— Я не знаю, кто убил детей Саймса, — говорил Пепп медленно. — И почему. В последнее время я не могу сосредоточиться на работе. То одно отвлекает, то другое.
— Шериф Пепп, можно ли назвать убийство вашей жены «серийным»?
— Не знаю я и кто убил Джона Саймса. Я ехал по дороге, услышал выстрелы. Вылез из машины. Нашел лежащего на лужайке Джона Саймса. Увидел, как кто-то выходит из кустов. Может, ты...
— Вы знаете только то, что убили свою жену.
Пепп дышал через нос. Ему ничего не мешало. Верхние дыхательные пути прочистились.
— Да. Я знаю, кто убил Марту Джейн.
— Вы.
— Скажу тебе одно, Скайлар. — Пепп убедился, что в казеннике есть патрон. — Без тебя дышаться здесь будет легче.
— Вы этого не отрицаете.
— Нет, сэр, не отрицаю.
— А если вы меня убьете, то на мертвого все и спишете. И убить вы меня хотите только потому, что убили вашу жену. Я прав?
— Ты абсолютно прав. На это я, во всяком случае, рассчитываю. Конечно, меня будет мучить совесть за то, что я убил такого умницу, как ты. Но... я обязан дать людям то, чего они от меня ждут. А ты всегда был не таким, как все, Скайлар Уитфилд.
— Черт побери, шериф Пепп! — выкрикнул Скайлар. — Мои родители голосовали за вас!
— Тогда придется обойтись с тобой по справедливости. Вот что мы сделаем.... Я дам тебе шанс спастись. Беги вон туда... — Стволом карабина Пепп повел в сторону купающейся в лунном свете поляны.
— И вы застрелите меня в спину. А потом скажете людям, что у вас был единственный шанс остановить меня.
— Что-нибудь такое скажу.
— Тут я вам не помощник, — покачал головой Скайлар. — Придется вам застрелить меня в грудь и с близкого расстояния, а потом объяснять, как это произошло.
— Ладно, — кивнул Пепп. — Я отойду сам. А ты стой на месте, раз тебе этого хочется. — Целясь Скайлару в живот, Пепп попятился.
— Не споткнитесь. — Скайлар расстегнул «молнию» на ширинке.
— Что это ты делаешь, парень?
— Никогда в жизни не дул в штаны, и сейчас не собираюсь.
Отойдя от Скайлара на приличное расстояние, Пепп поднял ружье к плечу.
— Хотелось бы мне послушать, как вы объясните людям, что побудило вас стрелять в человека, справляющего малую нужду.
Пепп прицелился Скайлару в лоб.
— Господи, ну и остряк же ты, Скайлар.
— Шериф, я же просил вас не упоминать имя Господне всуе.
Раздался выстрел.
Сжимая рукой пенис, Скайлар повалился вперед. Приземлился на правое плечо, откатился в сторону. Полежал на земле. Прополз пару метров. Еще полежал. Услышал движение в траве. Опять откатился, прополз еще метр-другой. Прислушался. Шаги к нему не приближались.
Наконец Скайлар поднял голову.
Около того места, где стоял шериф Калпеппер, теперь оказался другой мужчина. С винтовкой, нацеленной в землю. Смотрел он себе под ноги.
— А ведь я живу и дышу. — Скайлар поднялся, застегнул ширинку, направился к мужчине. — Хэй, Томми. Как поживаешь?
Мертвый шериф Калпеппер лежал на земле. Скайлар знал, что шериф мертв, хотя при лунном свете и не видел пулевого отверстия. Он решил, что пуля пробила шерифа насквозь, войдя в один бок и выйдя из другого.
— Ты все слышал? — спросил Скайлар.
— Достаточно. — Томми Баркер присел на лежащее рядом бревно.
Винтовку поставил на землю между ног, стволом кверху.
Дуло сунул в рот.
Скайлар перевел взгляд с лежащего на земле шерифа на сидящего на бревне Томми Баркера. Скайлару хотелось поговорить о странных поступках шерифа.
Вместо этого он закричал:
— Что вы делаете?
Палец Томми уже лег на спусковой крючок.
Скайлар прыгнул на Томми, двумя руками, ухватив под подбородок, закинул ему голову назад. Винтовка выстрелила в воздух. Томми повалился на спину.
— Что вы задумали? — спросил Скайлар, стоя над Томми.
Томми перекатился со спины на живот. Его протез развернуло под неестественным углом.
— Я говорил себе, следующим и единственным человеком, которого мне придеться застрелить, буду я сам.
— Вы ошиблись. Поверьте мне, мистер Томми Баркер, от меня вы не услышите ни одного дурного слова за содеянное вами.
— Я больше не хочу убивать людей. Я хотел лишить себя такой возможности. Ты это понимаешь, Скайлар?
— Мистер Томми Баркер. Вы нужны мне как свидетель.
Томми ответил не сразу.
— Да, конечно. — Он сел, развернул протез. — А об этом я забыл.
Сидя на земле, Томми покачал головой. Когда заговорил, в голосе его слышалась печаль:
— Пепп был хорошим человеком. Любил дочь. Что с ним случилось?
