Ознакомительная версия.
После нашего вчерашнего разговора я перестала доверять тете Парри. Она сразу поняла, что мне не по душе ее стремление как-то использовать мое детское знакомство с инспектором Россом. Ей захотелось сгладить неблагоприятное впечатление, которое она на меня произвела. А еще она хотела переманить меня на свою сторону, чтобы потом опять-таки извлечь выгоду из моего знакомства с Россом. Тогда красивое платье очень походило на взятку.
Я сразу же пошла в комнату к тете Парри, чтобы поблагодарить ее за подарок, решив, что отсрочка лишь усугубит мое смущение и моя благодарственная речь будет более косноязычной.
Тетя Парри, в ночной оборчатой рубашке и кружевном чепце, сидела в кровати, обложенная целой грудой пуховых подушек, и пила чай из тонкой фарфоровой чашки, расписанной розами. До моего прихода она просматривала утреннюю почту, но отложила письма в сторону и благосклонно встретила и меня, и мои изъявления благодарности, а затем жестом услала меня прочь, сказав, чтобы я вернулась позже и тогда мы все обсудим. Я ушла, но успела заметить на одном из конвертов крупный штамп железнодорожной компании.
Я решила, что мне придется отложить поход за покупками на более позднее время. В самом деле, около одиннадцати ко мне снова пришла Ньюджент и сказала, что миссис Парри собирается высказать свое мнение по поводу фасона шелкового платья. Поэтому нам снова пришлось нанести визит в ее будуар. На сей раз я застала тетю Парри за туалетным столиком; волосы ее были аккуратно завиты и подколоты; только пара локонов нависали над ее пухлыми щечками. Вместо пеньюара она носила шелковое кимоно, вышитое хризантемами.
— Тоже с Востока! — прошептала Ньюджент мне на ухо.
Бросив взгляд на туалетный столик, я поразилась обилию средств для поддержания женской красоты. Столик был тесно уставлен стеклянными флаконами с духами, кремами для рук, бутылочками с притираниями для кожи, горшочками с румянами, кистями, гребнями, булавками и щипцами для завивки. Зато писем, которые тетя Парри просматривала сегодня утром, не было и следа.
Мы с Ньюджент подробно рассказали, как намерены перешить платье. Тетя Парри выслушала нас вполне благосклонно и сказала: да, мы придумали неплохо, но нельзя ли?.. За этим последовал длинный список усовершенствований, которые, впрочем, не показались мне особенно дельными. Даже если в юности тетю Парри и учили шить, помимо обязательных швов, ее умение свелось к подрубанию носовых платков и штопке чулок.
Мы с Ньюджент слушали внимательно и благодарили ее, а сами украдкой переглядывались, давая понять друг другу, что будем придерживаться наших первоначальных замыслов.
— Садитесь, дорогая моя, — пригласила тетя Парри, когда Ньюджент унесла шелковое платье.
Я села на табуретку, обитую бархатом.
— Дорогая Элизабет, на уме у меня не только ваш гардероб. Я много думала обо всем. — Тетя Парри вздохнула и продолжала: — Правда, учитывая печальные обстоятельства смерти бедной Маделин, просто чудо, что я еще способна думать о чем-то другом. Мне в самом деле стало очень грустно. Скорее бы все закончилось!
Она помолчала — совсем недолго, только чтобы удостовериться, что я обратила внимание на ее точку зрения и перескажу ее, когда в следующий раз увижусь со своим старым приятелем инспектором Россом. Затем, очевидно задвинув Маделин в какую-то другую область сознания, отведенную для траура, тетя Парри бодро продолжала:
— Вы девушка практичная и наверняка простите мне мою откровенность, когда поймете, что я пекусь лишь о вашем благе. — Она похлопала меня по руке. Такой жест я привыкла воспринимать настороженно; как правило, он предварял собой дурные вести.
— Да, тетя Парри, — сказала я, поскольку она замолчала, очевидно ожидая от меня какого-то отклика. Мне оставалось лишь гадать, что за всем этим последует.
— Элизабет, вы — совсем не дурнушка, — добродушно сообщила она, — хотя, конечно, и не красавица, и у вас нет собственных средств. Кроме того, вас не назовешь очень юной особой.
— Да, тетя Парри, через год мне исполнится тридцать.
— На тридцать лет вы определенно не выглядите, — объявила она, смерив меня оценивающим взглядом, словно я была предметом мебели. — Вы довольно неплохо сохранились.
Мне показалось, что я уловила в ее голосе нотку презрения. На секунду-другую она отвлеклась от меня, наклонилась вперед и посмотрелась в зеркало. Ей что-то не понравилось в ее прическе, и она стала поправлять каштановый локон.
— Спасибо, тетя Парри, — сказала я, изо всех сил стараясь не рассмеяться.
Некоторых, возможно, и покоробили бы подобные слова, но тетя Парри так забавно выглядела в своем кимоно, явно предназначенном для стройной фигуры какой-нибудь знатной японки! На тете Парри вышитое кимоно еле сходилось и было так туго подхвачено шелковым поясом, что она напоминала диванную подушку. На столике рядом с ней стоял поднос; кроме чашки и блюдца, я заметила тарелку с крошками пирога.
— Достигнув определенного возраста, — заговорила тетя Парри, доверительно наклоняясь ко мне, — многие джентльмены либо остаются холостяками, либо вдовеют и желают изменить свою жизнь. Им требуется покладистая и живая спутница, которая умеет себя вести, хорошо выглядит во главе стола, может занять гостей дома, вести хозяйство… короче говоря, они ищут жену, которая лишена фанаберий более молодой женщины. Жену, которой, к примеру, не захочется каждый вечер флиртовать и бывать на балах. Возможно, в свое время жене придется ухаживать за мужем. То, что ваш батюшка был врачом, лишь упрочивает ваше положение. И ваше безденежье не помеха, ведь джентльмены, которых я имею в виду, хорошо обеспечены и не гонятся за богатым приданым. Не нужны им и светские львицы. То, что вы, милое дитя, бесприданница из провинции, скорее свидетельствует в вашу пользу.
Я плотно сжала губы, чтобы не разинуть рот, как рыба, вытащенная из воды. Что?! Неужели эта толстушка, такая смешная в своем нелепом японском кимоно, воображает светской львицей себя?! Ну а обещание найти мне мужа…
Я нахмурилась и невольно задумалась, не таким ли стал ее брак с моим покойным крестным, Джосаей Парри. Ведь, если верить Фрэнку, сама она, дочь сельского священника, в молодости тоже считалась бесприданницей из провинции! Значит, она успела все хорошо продумать и рассуждает не просто так, а на основании своего жизненного опыта.
— Конечно, я рада, что вы стали моей компаньонкой, и мне будет очень жаль вас лишиться, милая Элизабет! Но мне кажется, что вы заслуживаете большего. Вам нужно стать самой себе хозяйкой. Джосая наверняка одобрил бы мои старания, и я постараюсь ради вас! — Тетя Парри вдруг снова расплылась в доброжелательной улыбке, какую я уже видела у нее на лице. Я догадалась, что она умеет казаться добродушной, когда сочтет нужным. — Элизабет, я позабочусь о вас.
— Ну что вы, тетя Парри, — с трудом ответила я, — я более чем благодарна вам за вашу доброту, но мне не хотелось бы, чтобы кто-то подумал, будто я охочусь за богатым мужем…
— Естественно! — воскликнула она, одобрительно кивая. — Вы не настолько вульгарны. Но вы — девушка разумная и, не сомневаюсь, понимаете, в чем ваша выгода. Пожалуйста, позовите ко мне Ньюджент — мне нужно одеться. Сегодня я еду в Хампстед вместе с моей милой подругой миссис Беллинг, и вы будете предоставлены самой себе.
Я очень обрадовалась, что буду предоставлена самой себе. Тетю Парри явно тяготило мое присутствие в ее доме. Как только закончится неприятное дело с убийством Маделин и мое знакомство с инспектором Россом перестанет быть полезным, я стану для нее обузой. Я многое вижу, многое подмечаю; взгляд у меня критический, а язык слишком острый. Ей нужна кроткая серая мышка, которая держится в тени, а я не такая. Я непредсказуема, и от меня можно ожидать всего…
Однако выгнать меня просто так тетя Парри не может: ведь я — крестница ее покойного мужа. Не хочет она и чтобы я перешла служить в другой дом, где, возможно, поддамся искушению и начну рассказывать о том, что творится на Дорсет-сквер. Ей кажется, что она нашла замечательный выход: брак по расчету! Нужно связать меня брачными узами с каким-нибудь пожилым скрягой, который не выпустит меня из виду. Чтобы я стала бесплатной служанкой для ипохондрика в инвалидном кресле? Фу!
В приступе злости я принялась швыряться подушками в стену. Ни за что! Никогда, ни при каких обстоятельствах я не выйду замуж за того, кого выберет для меня тетя Парри!
Оказалось, что у миссис Беллинг свой экипаж. В четверть первого она заехала за тетей Парри, и обе, довольные, покатили в Хампстед.
— Что хотите на обед, мисс? — осведомился Симмс. — Миссис Симмс приготовила галантин из холодной курятины.
Я не сомневалась, что галантин приготовлен из остатков вчерашней птицы, которую подавали к обеду, и испугалась, что на десерт снова подадут сладкий пудинг.
Ознакомительная версия.
