Ознакомительная версия.
— Максимум за три часа, минимум минут за сорок пять. Возможно, к вечеру получится определить точнее концентрацию, и временная рамка сузится.
Я откинулась на сиденье. Если умер Коротич без двадцати два, то отравили его после ужина, где-то с половины одиннадцатого до часу ночи. Примерно в начале этого временного отрезка он здорово глушил коньяк с обществом в гостиной… Потом, примерно без пятнадцати час, Полина кого-то впустила в свой номер. За десять минут до этого я видела у ее дверей Коротича… Мне очень не понравилась его усмешка после стычки с Жоржем, он явно намеревался посетить бывшую любовницу еще раз…
— Это не может быть самоубийством?
— Может, — кивнул Антон. — Но тогда придется прокачать всю канализационную систему и обыскать прилегающую территорию. Этот яд хранится только в жидком виде, только в ампулах. Ампулу в номере Коротича не обнаружили. Так что, если предположить самоубийство — покойный либо спрятал ее где-то на территории, либо спустил в унитаз. Как тебе такой вариант?
Никак. Если выцедить из канализации крошечный осколок стекла еще и представляется возможным, то обыскать всю прилегающую территорию… Коротич, в конце концов, мог выбросить осколки в реку…
И вообще, если подумать — зачем? Ты решил травиться, свести счеты с жизнью, так зачем возиться со стекляшкой?
— Это убийство, Антон, — тихо резюмировала я. — Убийца не мог знать, что ты услышишь долгий звонок мобильного телефона, встревожишься и найдешь умирающего Коротича еще ночью.
— Да, — деловито рассовывая по карманам сигареты, зажигалку и мобильник, согласился Антон. — Утром от яда не осталось бы следов. В противном случае ампулу мы нашли бы в комнате возле трупа.
— Да. Езжай буди Туполева, я выйду вон у того поворота и пойду к гостям. Надеюсь, они все еще думают, что Станислав просто спит, и я успею переговорить кое с кем в спокойной обстановке…
Еще до того, как я появилась в обеденном зале отеля, Валентину Наумовичу позвонила племянница и сообщила о смерти мужа. О том, чтобы поговорить в спокойной обстановке, нечего было и думать. И если бы не приехавший буквально через минуту после моего появления милицейский генерал Иван Артемьевич, подозреваемые разбежались бы кто куда.
Валентин Наумович бушевал. Его всклокоченная седая грива мелькала на фоне окон, одежда была в беспорядке, племянница застала его звонком, едва проснувшегося, над умывальником, с бритвой в руках. Левое ухо Валентина Наумовича еще несло на себе клочок мыльной пены.
— Я немедленно уезжаю отсюда! — кричал московский чиновник. — Я не останусь в этом склепе ни на минуту!
— Вы уедете отсюда, когда я вам позволю! — рокотал генерал. — Успокойтесь. Прошу всех перейти в гостиную.
Племянница не сказала дяде, что ее муж был отравлен. Скорее всего, вдове еще вообще не сообщили предварительных результатов аутопсии, и Валентин Наумович не понимал, почему их всех вынуждают не покидать гостиницу.
— Моя племянница сейчас во мне нуждается… — начал он.
— Она сейчас с родственниками, — утихомирил Старикова милицейский генерал. — Вы нужны здесь.
— Здесь?! — взвизгнул чиновник и вдруг опомнился: — А почему, собственно, здесь — вы?! — Валентин Наумович беспомощно посмотрел на остальных притихших постояльцев. — И что тут происходит?
Генерал Иван Артемьевич был без формы, но Стариков видел, что привезла его черная «Волга» с проблесковыми маячками, и начал о чем-то догадываться.
— Что со… Стасом? Что произошло? Его… убили?! — Валентина Наумовича ударила крупная дрожь, он запустил руки в волосы, взлохматил их совершенно и внезапно утих. — Стаса убили? — повторил тихим голосом и, помедлив пару секунд, выдавил: — Да… и почему его уже увезли отсюда? Когда… когда это произошло? Что-то я ничего не понимаю…
Стариков без сил опустился на диван, и к нему тут же подсела Полина. Она была в оригинальном костюме из блестящего шелка, вся собранная, накрашенная, но очень бледная. Полина тихонько гладила плечо Валентина Наумовича и что-то ему шептала.
Генерал убедился, что навел порядок, повернулся к арке, но не успел сделать даже шага по направлению к выходу, как из холла показался Назар Савельевич.
Хозяин отеля был в джинсах, свободном джемпере и даже выбрит. Он пожал генералу руку, сказал «Спасибо, что приехал», и обратился к присутствующим:
— Господа, произошла трагедия, — сегодня ночью был убит Станислав Коротич. И до тех пор, пока не будут сняты все свидетельские показания в официальном порядке, я вынужден просить вас не покидать отеля.
— Все остаются здесь вплоть до особого распоряжения, — грохнула вслед тяжелая артиллерия в лице генерала Ивана Артемьевича.
— Но… — проблеял господин Гнедой.
И по залу тут же раскатилась канонада:
— Я сказал — особого!
Приехал, напугал, построил всех и грузно сел в кресло, отдавая арену хозяину.
— Я только хотел спросить, как погиб Станислав Владимирович! — плаксиво и обиженно воскликнул Юлий Августович. — Хоть это нам позволено будет узнать?!
— Обязательно, — кивнул Туполев. — Станислав Владимирович был отравлен. Яд подмешали в закуску или питье, и произошло это с половины одиннадцатого до часу ночи. Сейчас нам предстоит выяснить, кто, когда и при каких обстоятельствах видел господина Коротича в последний раз.
— Следователь прокуратуры приедет с минуты на минуту, — вставил генерал, поглядывая на часы.
Но Туполев решил пренебречь всеми законами следственной практики. Он обвел притихших постояльцев тяжелым, многопудовым взором и спросил:
— Кто и когда видел Коротича последним?
Я немного опустила голову и из-под челки попеременно покосилась на Полину и Жору, которого недавно ввел в гостиную Антон. Остальные давно расселись по диванам и креслам, Валентин Наумович, бережно опекаемый Карауловой, тихонько раскачивался. Гнедой и Сема сидели в тех же креслах, где я вчера видела Юлия Августовича и Валентина Наумовича с одиннадцати до двенадцати ночи.
Только коньяка на столике между ними уже не было. Его вместе со стаканами увезли на экспертизу.
Юлий Августович неуверенно посмотрел вокруг, остановил взгляд на Старикове и произнес:
— Наверное, мы… я и Валентин Наумович. Станислав посидел немного с нами, выпил коньяку и примерно в половине двенадцатого ушел к себе в номер. Больше мы его не видели. Так, Валентин Наумович?
Родственник покойного качнулся отчетливее и прерывисто вздохнул.
Я ждала, что Жора сейчас скажет: «Я видел Коротича под лестницей в половине первого». Но Бульдозер, как оказалось, с признаниями не торопился.
Так же поступала и Полина. Она делала вид, что, кроме утешения Валентина Наумовича, ее ничего не волнует, и не торопилась доносить обществу, что Коротич, живой и здоровый, ломился в ее дверь за пять минут до разборок с Жоржем.
И еще возможно, спустя минут пятнадцать-двадцать он вновь пожаловал к ней, и тогда уже она его впустила…
Черт бы побрал мою исключительную способность засыпать по первому требованию! Но никуда от факта не деться — уверенности у меня не было. Тихий стук в дверь и щелчок отпираемого замка могли мне пригрезиться.
Туполев тем временем скупо отвечал на вопросы о яде, его действии и способе проникновения в организм. Чем больше информации получали гости, тем кислее становились их лица и отчетливее морщился генерал. Видимо, действия хозяина отеля никак не помещались в рамки оперативно-следственных мероприятий, но прекословить генерал почему-то не собирался. Не исключено, что считал Назара ответственным за все происходящее и думал, что тот знает, как поступить. Это территория Туполева, его гости, его разборки, и спрашивать в итоге будет не с кого. Сам напортачил, сам пускай и расхлебывает.
Следователей прибыло аж целых двое. Один — худой и старый, второй — молодой, ретивый и очень похожий на практиканта. Оба были в костюмах, при папках и страшно деловые.
Первым на беседу попросили родственника покойного. Мы все пожелали ему взглядами крепиться. Назар и генерал еще раньше ушли куда-то на улицу, поговорить и посекретничать. Невзирая на разряженную концентрацию действующих лиц, напряжение продолжало возрастать. Стелькин отчаянно делал мне знаки, что неплохо бы тоже уединиться, мол, есть известия. Но я плюнула на все тайны Юлия Августовича и взялась за выяснение первостепенных вопросов. Подошла к Аркадьевне и ласково сказала:
— Полиночка, не желаешь ли прогуляться по сосновому бору? Здесь душно…
Освободившееся после скорбящего родственника место тут же занял угрюмый Бульдозер, и оторвать от его теплого плеча голубицу Аркадьевну получилось с трудом.
— Погулять? — переспросила Полина, и ее взгляд дернулся в сторону, на Жоржа. — Зачем?
Ознакомительная версия.
