человеком, который добивается желаемого подобным путем, на видеосервисах появятся тысячи видеороликов с разоблачениями Арахова, в которых я и мои знакомые блогеры приплетем кучу историй о том, каким нечестным способом Петру Алексеевичу достаются предметы его коллекции. Репутация Арахова будет сильно подпорчена, если не разрушена, а уж такие люди, как он, этого не любят. Ану, я понимаю твое желание отомстить, но сейчас нужно рассуждать трезво, при всем уважении к покойному Зулу. Все согласны с планом?
Среди присутствующих на поляне повисает пауза. Я понимаю, что план Волкова неплох, ведь даже если я свяжусь с кем-то из своих знакомых из «верхов», даже если передам им видео, мы можем попросту не дожить до того времени, когда вину Виталия и Арахова докажут и они сядут за решетку. А монголы могут так и не увидеть меча. Кажется, если ты и встаешь на путь нарушения закона, то должен быть готов к любым, даже самым резким, изменениям в твоей жизни.
– Это может сработать, – говорю я, протягивая свой смартфон Максиму.
Через несколько минут Макс заканчивает обработку видео, а еще через пару мгновений отправляет его на номер, с которого ему звонил Арахов. Однозначно, такой человек не стал бы светить личным номером, но велика вероятность того, что Волкову все же перезвонят.
Не проходит и пятнадцати минут, как телефон Максима начинает звонить. Номер засекречен. Блогер берет трубку и ставит разговор на громкую связь, чтобы все окружающие слышали, о чем мы говорим.
– Забыл показать момент, где твой знакомый убивает водителя. – Голос, доносящийся из трубки, изменен с помощью специального устройства, так что, если даже бы у нас возникла мысль записать разговор, мы бы не доказали, что говорим с Араховым.
– Вообще не понимаю, о чем ты, – отвечает Максим уверенным тоном, показывая остальным соблюдать тишину.
– Ого, смеешь разговаривать на «ты», щенок? Где этой храбрости поднабрался?
– Там, где ты хотел убить меня.
– Признаться, я позвонил, ожидая услышать невнятное блеянье. Но ты говоришь решительно, даже не запинаешься. Я приятно удивлен, парень, но на этом, пожалуй, попрощаемся – мне неинтересно это видео. – Арахов не говорит ни одной фразы, способной разоблачить его – умный и расчетливый ход, мы однозначно имеем дело с серьезным игроком.
Будто бы подлавливая эту мою мысль, Макс продолжает:
– Можешь не переживать и говорить открыто, Петя, мы не записываем разговор. Хочу заключить с тобой сделку, как раньше ты со мной. – Обращение «Петя» однозначно разозлило Арахова, но он сдержался от опасного или необдуманного выпада в адрес Максима.
– Какую сделку ты хочешь заключить и почему считаешь, что мне будет интересно?
– Потому что если бы не было интересно и ты был бы уверен в своей неприкосновенности на сто процентов, то вообще бы не позвонил мне. Что, твой знакомый дружок Виталий не способен прикрыть тебя, даже если бы ты и говорил открыто и мы бы записывали этот разговор? Полагаю, что ваши отношения с Виталием сейчас как минимум натянутые. Ну да ладно, в этом вы сами как-нибудь разберетесь. Я же вообще по другому поводу звоню.
В общем, смотри, если ты не отдашь мне меч, я выложу видео в Сеть. Особого вреда оно тебе не нанесет, но репутацию подпортит знатно, а благодаря парочке моих знакомых в отношении тебя начнут вести расследование касательно того, как именно ты заполучил многие из предметов твоей антикварной коллекции. Я, конечно, понимаю, что черный пиар – это тоже пиар, но в твоем случае все может закончиться не очень хорошо.
Вслед за журналистами тобой заинтересуются ведомства, которые ты еще не купил (уверен, такие есть), потом уже будет проводиться не журналистское, а федеральное расследование. Ну и… Мне продолжать или ты все усвоил? – поинтересовался Максим, но на том конце трубки повисло молчание.
По сопутствующим звукам мы понимали, что наш собеседник не ушел, но он долго обдумывал свой ответ, пока наконец не стал говорить:
– Я не могу отдать меч.
– Тебе придется. Иначе я пущу видео в Сеть – мне и моим товарищам терять нечего, ты все равно уже ведешь на нас охоту, я уверен. Поэтому ты отдашь нам меч и замолвишь за нас словечко перед своим дружком из органов – Виталием, чтоб он не спускал на нас собак.
– Ха, Максимка, это уж слишком высокая цена за вещь, которая должна быть моей.
– Кто тебе вообще сказал такое? Меч принадлежит клиногорским монголам.
– О, ребята, да вы мало что знаете, я погляжу. Ану там, слушает? – При этом вопросе Ану поморщился и потупил взгляд.
На лицах всех, кто стоял рядом с ним, включая Нара и Ода, возникла гримаса недоумения. Но нужно сосредоточиться на разговоре, который так умело ведет Максим.
– Думаю, что он слушает. Привет, старичок, давно мы с тобой не виделись. Кажется, с того самого момента, когда ты кинул меня и твои сородичи чуть меня не убили?
Сказать, что мы были в недоумении – не сказать ничего. Ану знаком с Петром Араховым, мало того, их связывает некий инцидент из прошлого.
От этой новости мне стало одновременно страшновато и как-то неприятно – неужели в этом мире вообще никому нельзя доверять?
– Ладно, ребятишки, я смотрю, вам многое нужно обсудить. В общем, я согласен отдать вам меч, но с властями разбирайтесь сами. Чего вы там притихли, в себя прийти не можете? Согласен на такие условия, Максимка?
– Да, нужно будет… – От неожиданного известия былой запал Макса Волкова сильно убавился, и Арахов перебил его:
– Вот и славно. Мне нужно попрощаться с реликвией. Для кого-то она может быть всего лишь вещью, для меня это – нечто большее. Время и место я сообщу вам позже. – На этих словах Арахов положил трубку.
Мне кажется, он слишком легко согласился на обмен, а это значит, что стоит ждать очередного неприятного подвоха. Но сейчас меня, как и Максима, Нара и Ода, интересует совсем другое.
Мы стали пристально смотреть на Ану, и вожак клиногорских монголов, не поднимая взгляда, но понимая, что мы смотрим на него, произнес:
– Что ж, полагаю, вы ждете объяснений.
Никто не удостоил его
