сказала Кёсем-султан. – Выставить Ибрагима перед всеми развратным сластолюбцем, который окончательно сошел с ума. Ты веришь мне, его матери?
– Да, Валиде, – поклонился Эвлия челеби. – Как я могу сомневаться в ваших словах? Вы ведь уехали из Топкапы. Значит, были на то причины.
– Вот и опиши эти причины. Так, чтобы об этом узнал весь Стамбул. Ты получишь достойное вознаграждение, когда я стану регентом. Я тебя не забуду, Эвлия челеби. Можешь идти.
Валиде смотрела на сереющее небо, на заходящее солнце в кровавой пене облаков и напряженно думала. Слухи скоро поползут по городу. Но они ничем не подтверждены, никакими действиями сына. Напротив, он стал умерен во всем. Живет с законной женой и постится. Не пьет вина. Не устраивает больше сексуальных оргий.
Что же делать?
– Госпожа…
Она вздрогнула: задумалась.
– Мелек! У меня для тебя есть еще одно поручение. Дервиши, которым мы платим, что говорят на рынках и городских площадях?
– Как вы и велели. Конец света, мол, грядет.
– Пусть говорят теперь о непотребствах в Топкапы. Что Ибрагим обезумел от похоти. И позови ко мне Фатьму.
Дочь, вскоре появившаяся в саду, посмотрела на нее с неприязнью. Кёсем-султан мысленно усмехнулась. Все сохнет по этому мальчишке.
– Ты можешь поехать в свой дворец, – сказала она. – Мне нужно будет твое золото. Надо заплатить солдатам.
– А если Анна увяжется со мной?
– Откуда бы ей знать, что ты туда поедешь? Она что, вездесуща? И откуда только у девки из борделя столько мозгов? Ну, всех прибрала к рукам! Не удивлюсь, если у этой Анны повсюду шпионы, – Кёсем-султан тяжело вздохнула. – Должно же у нее быть слабое место. Она чего-то хочет… Или кого-то…
Кёсем-султан заметила, как вздрогнула Фатьма. Что-то тут не чисто. Дочь не умеет скрывать своих чувств.
– Поезжай во дворец прямо завтра, – сказала она как можно мягче. – Не получится заглянуть в тайник, так что ж. Заберешь хотя бы то, что тебе дорого. Негоже оставлять какой-то Телли личные письма.
– Можно я поеду туда вечером? Не хочу, чтобы на меня все смотрели. Народ сейчас готов закидать грязью любую богатую карету.
– Это разумно. В Стамбуле и впрямь неспокойно. Народ обнищал. Вот до чего довел государство мой слабоумный сын. Пусть не жалуется потом. Надо было слушать мать, а не взбалмошную девчонку.
Когда обрадованная Фатьма ушла, Валиде поманила Мелек:
– Проследить. Глаз не спускать. Уж не делят ли они одного мужчину? Если так, то Анна попалась. Я приготовлю для нее ловушку. Ах, Исмаил! Все в тебе хорошо, да только тянет тебя к непотребным девкам. Грех этим не воспользоваться… Если Фатьма пошлет в Топкапы записку, не мешай ей, Мелек, поняла?
– А если они с Исмаилом встретятся? Прикажете его схватить?
– Он сейчас слишком дорог моему сыну. Я поступлю по-другому…
* * *
Фатьма дрожала от нетерпения, сидя в трясущейся на неровной дороге карете в сгущающихся сумерках: неужели получилось? Мать занята делами государства, все время с кем-то встречается, кому-то пишет, секретничает целыми днями с этой Мелек. А у нее глаза бегают. Проныра. Сначала Ширин, теперь эта. Ширин притихла еще на свадьбе, после того как Анна с ней поговорила. А в Старом дворце и вовсе стала незаметной.
Фатьма увидела у нее как-то богатое украшение. Откуда, если хозяйка в опале, а все ее имущество конфисковано в казну? Фатьма своим служанкам давно уже ничего не дарила. Это бакшиш. А вот за что…
С собой она сегодня взяла не Ширин, а другую девушку. Письмецо отправилось в Топкапы еще вчера. Из осторожности Фатьма написала Анне. И теперь гадала: как она поступит? В руках у Анны теперь власть, а эта женщина хочет Исмаила для себя. Грядут перемены.
А если верх возьмет не мать, а брат? Фатьма разволновалась. Она прекрасно знала, чего хочет, но понятия не имела, как это устроить. Ее волю сломали, девочкой выдав замуж за старого пашу. Никогда не забыть Фатьме первой брачной ночи. Ей надо было исполнить свой долг, не опозорить семью и династию, а муж внушал такое отвращение, что, когда он на нее навалился, Фатьма потеряла сознание. От дикой боли, от страха, от вторжения в ее невинную девичью жизнь чего-то настолько чужого, грязного, отвратительного, что Фатьма предпочла ничего не чувствовать и не видеть.
Несколько дней после этого она не говорила. Ее поили горькими отварами, снимали порчу, целыми днями читали в ее покоях Коран. При мысли, что ночью ее муж снова войдет в спальню, у девочки язык отнимался. Она едва созрела и не понимала, почему ее теперь считают женщиной. И с ней можно делать все эти мерзости.
Мать говорила тогда, что так надо. Такова участь всех женщин. Удовольствие от близости получают мужчины, а женщинам достается боль. В конце концов Фатьма ей поверила и смирилась. Но оказалось, что мать-то лгала. У нее самой все было по-другому, она по ночам не как на эшафот шла в спальню к мужу, а отправлялась прямиком на небеса. В рай, где ласки мужчины дарят небывалое наслаждение. Теперь и Фатьма это знала.
Почему же мать не хочет для нее счастья? Она торгует своими дочерьми, укрепляя свою власть. Да есть ли у Кёсем-султан сердце?!
– Приехали, госпожа.
Она вышла из кареты, опираясь на руку евнуха. И торопливо прошла в дом. Никакого тайника у нее не было. Фатьма мало заботилась о своем будущем. У нее был дворец, были рабы, брат подарил ее мужьям богатые угодья, которые остались Фатьме, когда она стала вдовой. А теперь забрал их обратно. Так что ж. Жизнь переменчива. Другой правитель эти угодья вернет. Фатьма – султанша по рождению, в ней кровь династии.
Она возьмет сегодня лишь свои личные вещи: одежду, письма, милые безделушки. И скажет Валиде, что во дворце полно соглядатаев. Султан решил все имущество опальных сестер забрать себе.
На самом деле во дворце было пусто.
– Помочь вам собрать вещи, госпожа? – спросила служанка.
– Да, я тебя позову. Мне надо побыть одной. Я хочу поплакать над своим прошлым.
– Понимаю, госпожа. Не торопитесь, Валиде не будет вас искать.
«Что она имела в виду? – волновалась Фатьма, идя в свою спальню. – Неужели и она получила бакшиш?»
Она вошла и с отвращением посмотрела на огромную кровать, застеленную дорогим парчовым покрывалом. Последний муж Фатьмы вместе с сестрой султана получил пост великого визиря. Как и двое других, он был стариком, у него были седые волосы и жесткие короткие усы, которые кололи Фатьму во время поцелуев. Ее шея, грудь и бедра все время
