Когда она вошла в его спартанское жилище, он испытал непривычный приступ застенчивости. Единственным личным предметом, выставленным на всеобщее обозрение, была фотография. И не простая — запечатлевшая сержант-майора с покойной женой Бонни в отпуске. Вместе с родителями Мэгги. Они были лучшими друзьями и почти не разлучались до того ужасного дня. Сержант-майор быстро отбросил воспоминание и приказал себе не забывать о подозрении, что капитан Сноу поступила в его группу исключительно по личным соображениям. Она начала объяснять, что пришла извиниться, но он прервал ее:
— Нет. Ты пришла за отпущением грехов.
— Как скажете, — сдалась она.
— Это не в моей компетенции.
— Но почему?
— Потому что вы офицер, мадам.
Это ее уязвило.
— Когда-то вы звали меня Мэгги.
— И буду звать. В семейном или дружеском кругу. Но не здесь.
Когда она спросила, почему он так относится к ней, сержант-майор ответил, что глубоко сомневается в мотивах ее поступления на этот курс. Офицеры ВЮС были юристами, и хотя сержант-майор и считался известным следователем по уголовным делам, здесь он готовил полевых командиров. Которым Мэгги никогда не будет. Так зачем ей понадобился курс, предназначенный для настоящих солдат? Она возразила, что в современном мире тактическими боями командуют не офицеры, а юристы.
Про себя он с горечью признал ее правоту; как же он презирал эту эпоху политкорректности. Главнокомандующие — генералы, Господи, прости! — обязаны были следить за тем, чтобы операции проводились в соответствии с законами, которые могут применяться в гражданских судах! Что за глупость! Ведь существует Унифицированный военный кодекс, прекрасный документ, делающий армию законной силой, а не какой-то третьесортной уличной шайкой в форме, спасибо вам огромное!
Но все это, разумеется, лишь подкрепляло ее аргументы. И ему пришлось слушать дальше.
Капитан Эрик Тернер из Центрального отдела полиции округа Колумбия стоял у задней стены святилища, любуясь богатыми, полными символизма красками, когда на него налетел чересчур энергичный и невыносимо жизнерадостный помощник, Бакстер.
— Не ждал вас, кэп. Похоже, обычное дело, ограбление с убийством.
С каких это пор убийство стало обычным делом? — хотелось крикнуть Тернеру, но он сдержался и ответил своим излюбленным монотонным голосом:
— Дело не в преступлении, а в месте его совершения. Мне нравится это здание. Где покойный?
Бакстер отвел его к телу, по дороге весело рассказывая, что медицинский эксперт застрял в пробке, но вот-вот прибудет. Не успел Тернер взглянуть на перекрученный, обмякший труп, как знакомый голос резанул по нервам:
— Значит, у вас тут и правда мертвый раввин.
Вздохнув, Тернер повернулся к коллеге из местного отделения ФБР.
— Да, похоже на труп, Хамштайн. Но насчет раввина пока только предположение. В любом случае, почему тебя это интересует?
Улыбка специального агента ФБР Хамштайна излучала ледяное превосходство.
— Усопший был дорог нам по духовным причинам.
— Тогда отдаю это дело под твою юрисдикцию. Со вздохом облегчения.
— Уж и не знаю, захочу ли его брать. Зависит от того, есть ли связь с другим убийством.
— Другим убийством? — Тернер ненавидел, когда ФБР удавалось его обставить. Округ был его территорией, ему следовало все узнавать первым.
— Ммм. — Хамштайн расплылся в улыбке. — На другой стороне города. Непростая задачка. Они связаны. Мне известно наличие связи, но не ее причина.
Тернер понял.
— Следовательно, если я возьму это дело и провалюсь, ты, как рыцарь в сверкающих доспехах, всех нас спасешь. Нет уж, лучше передам его тебе сразу.
Хамштайн перестал улыбаться.
— Оно все равно к тебе вернется. Потому что я в тупике. На самом деле я знаю только одного человека, который может — мог бы — решить загадку.
— Но ты не в состоянии вызвать его, не взяв дело под федеральный контроль. Забирай-забирай.
Хамштайн кивнул.
По-прежнему не отходя от распахнутой двери, сержант-майор пытался — без особого успеха — втолковать Мэгги, почему ей никогда не стать хорошим офицером, не имея практического полевого опыта. В ВЮС служили конторские писаки. Конечно, они приносили пользу, но жили в стране теорий. А Мэгги, разумеется, утверждала, что способна понять боевые условия без практического опыта. И тут зазвонил телефон.
Несколько секунд Джексон слушал, не отрывая глаз от Мэгги.
— Рад оказать услугу, капитан. Буду на месте через час. Но… не возражаете, если я захвачу с собой помощника-стажера? Хорошо. До встречи.
Он положил трубку и напряженно улыбнулся Мэгги. Теперь он ей докажет.
— Если ты свободна, можем прямо сейчас проверить важность полевого опыта.
— В качестве помощника-стажера? — спросила она, явно в ужасе.
— Да. Согласен, немного щедро с моей стороны. Посмотрим, сможешь ли ты заслужить это звание.
Лишь на мгновение запнувшись, она последовала за ним на улицу.
* * *Завидев Джексона и Сноу, полицейский в форме поднял руку, полагая, что это их остановит. Напрасно. Джексон просто оттолкнул руку в сторону и вошел в унылую квартирку в активно реконструируемом районе Коламбиа-Хайтс.
— Эй! Вам туда нельзя!
— Мы приглашены, — бросил Джексон через плечо.
— Кем это?
Джексон остановился, обернулся и посмотрел на раскрасневшегося патрульного.
— Полагаю, вы имели в виду, кем именно?
Обмен любезностями прервали появившиеся Хамштайн и Тернер.
— Мной, — хором сказали они.
Мэгги заметила, что Джексон наслаждается вниманием к его персоне.
— Познакомьтесь с моим помощником-стажером. Сноу, Маргарет, капитан ВЮС.
Сержант-майор прошел в комнату, внимательно осмотрелся и сказал Мэгги:
— Обратите внимание на обстановку. Так называемый хай-тек. То есть ничего привлекательного. Один книжный шкаф, исключительно технические руководства и финансовые сводки. Кровать. Хорошо оборудованный компьютерный уголок со всеми новшествами. И труп: мужчина, белый, за тридцать, можно подумать, что уснул возле своего компьютерного монстра, если не обращать внимания на аккуратное пулевое отверстие в центре лба, слабо сочащееся кровью.
— Бренные останки Джерри Риверса… — начал Хамштайн.
— Финансового репортера, вне всяких сомнений, — быстро вставил Джексон.
Тернер закатил глаза.
— И откуда нам это известно?
— Книжный шкаф. Помимо технической литературы в нем только финансы. Макроэкономика, судя по заголовкам. Была бы микро-, он мог бы быть биржевым маклером. А так он, по-видимому, зарабатывал на жизнь — весьма скромно, если судить по квартире, — в качестве корреспондента. Но почему это заинтересовало вас, специальный агент?
— Потому что прошлой ночью также убили ребе Бермана. Он переводил деньги организациям на Ближнем Востоке. Мы давно следили за ним.
— Значит, он помогал тем, кто на каждой встрече провозглашает: «Смерть Америке!»?
— И что, черт побери, натолкнуло вас на эту мысль? — огрызнулся Хамштайн.
— Иногда, специальный агент, сигара — это всего лишь сигара. — На лице Хамштайна отразилось недоумение, и Джексон терпеливо продолжил: — Если бы он поддерживал израильских бойскаутов, вас бы это вряд ли встревожило, верно? — И, чтобы избавить агента от полного смущения, быстро добавил: — Полагаю, раввину сломали шею.
— Откуда?.. — воскликнул Тернер.
— Ведь именно так убили здешнего компьютерного маньяка. Да, знаю, выглядит как смерть от пулевого ранения в голову, но тогда было бы намного больше крови. А его шея не оказалась бы в таком странном положении.
— Да, — промямлил один из мужчин. — Мы так и думали. Ждем медицинского заключения.
— Что еще можете сказать об убитом?
— Я нашел это в нескольких дюймах от его руки. — Тернер передал Джексону мобильный телефон с открытым списком звонков.
Сержант-майор изучил устройство.
— Всего пять звонков за четыре дня. Один номер.
— Мы пробили его, — сообщил Хамштайн. — Не кто иной, как Горги Пелачи.
Сержант-майор обдумал услышанное. Пелачи был очень могущественным человеком и к тому же весьма загадочным. Один из крупнейших олигархов, он сделал свое баснословное состояние после распада Советского Союза. Источник его богатства покрывала тайна: некоторые утверждали, что Пелачи был генералом КГБ и сколотил состояние на взятках; другие — что он процветал при коммунистическом режиме, скупая имущество, конфискованное у «врагов народа», которых ссылали за Урал, в Сибирь; третьи считали, что верны оба предположения. Но Пелачи появился на сцене, вооруженный внушительной страховкой в испанской валюте, чуть не сокрушившей Испанский центральный банк, и повторил этот фокус в нескольких новорожденных государствах Центральной Европы. Возможно, инсинуации и слухи заставляли его держаться в тени. Так зачем иметь дело с мелким финансовым репортером?
