Ознакомительная версия.
Успев подумать, что место выбрано не случайно, что оно как нельзя лучше подходит для казни — обещал же, — Шурочка нагнулась и чуть подобрала левую ногу, чтобы занести ее в салон.
— Привет, — раздалось над самым ее ухом. — А я тебя ждал…
Съязвить что-то типа «Я, милый, тоже» или «А кого же ты еще должен был ждать» она не успела. Вскинула голову в немом изумлении, потому что все, все, все показалось ей незнакомым. Незнакомым и страшным. И голос, что прозвучал у самого уха. И ноги в чужих штанах и незнакомых ботинках, вальяжно раскинувшиеся на полу. И еще рука.., сжимающая пистолет с непозволительно длинным стволом.
Последнее, что Шурочка успела подумать, быстро и нервно заморгав, — что пистолет с глушителем. И Генка не успеет, не услышит и снова ничего, ничего не поймет про нее…
Ему никто не открыл. Отсутствовал Сотников Вольдемар Казимирович, что тут можно было поделать! Он же не знал, что у Степана к нему срочное, просто неотложное дело. И не знал, что тому хотелось покончить с этим делом как можно быстрее и как можно быстрее добраться до дома, потому что там Таня, которая наверняка, вопреки его запретам приготовит что-нибудь. Что-нибудь, особо им любимое.
Не знал и отсутствовал по причине своего незнания. Одному богу известно, куда он мог подеваться — этот Сотников Вольдемар Казимирович. Может, в магазин ушел. Может, за пенсией в очереди стоит в соседнем почтовом отделении. А может, сидит где-нибудь в скверике с газетой и наслаждается приятным ненавязчивым теплом последних сентябрьских дней…
Степан стоял у запертой двери непозволительно долго. И непозволительно долго жал на крохотную кнопку старомодного звонка. Тот верещал без привычных мягких переливов, противно и требовательно, но к двери никто не шел.
Степан оглянулся на соседние две двери. Одна была железной, с глазком, откроют вряд ли, раз так забаррикадировались. Вторая держалась буквально на одной петле. Алкаш какой-нибудь живет, определил он навскидку. Тоже толку мало. Подумал немного и спустился этажом ниже.
Звонить по соседям жутко не хотелось. Нужно было что-то врать, а врать он не особо умел, тем более не умел врать без подготовки. Но уходить ни с чем тоже не хотелось, поэтому после долгих колебаний Степан позвонил в ту квартиру, что располагалась прямо под квартирой Сотникова.
Дверь открыли. На пороге стояла миловидная девушка с учебником. «Неорганическая химия. Одиннадцатый класс», — успел прочитать Степан и обезоруживающе улыбнулся.
— Добрый день, — ответила девушка ему на улыбку и выжидательно на него уставилась. — Чем могу помочь?
— День добрый, — опомнился Степан. — Извините меня бога ради, но тут такое дело…
— Ко мне? — Девушка непонимающе вскинула аккуратно выщипанные бровки и сунула учебник химии под мышку.
— Нет, к вашему соседу этажом выше. К Сотникову Вольдемару Казимировичу, я…
Договорить ему было не суждено. Из-за спины девушки появился двухметровый мужик с тяжелым бульдожьим лицом. Он тут же оттеснил ее от порога, какое-то время смотрел на Степана злыми прищуренными глазами, а потом захлопнул дверь, успев проговорить перед этим с выражением:
— Пошел отсюда, козел!
В другое время Степан ни за что не простил бы ему «козла». И таких бы звездюлей ему отпустил, что…
Но время сейчас было другое. И ситуация была не той. Да и он немного изменился.
Вздохнув, он двинулся вниз по лестнице, и тут его окликнули.
Он обернулся и увидел этажом выше, в переплете лестничных перил, как раз там, где жил Сотников, странное тщедушное создание. Человек интенсивно махал ему худой рукой, призывая вновь подняться. Характерное амбре недельного перегара быстро заполнило собой все пространство, в мгновение ока добравшись и до Степана.
Может, это и есть Сотников, подумал он, поднимаясь. И не открывал потому, что спал с похмелья. Или это тот, кто проживает за тщедушной дверкой, что держится на одной петле. Так или иначе, выяснить требовалось, тем более что последовало приглашение.
— Здорово, — обрадованно осклабился человечек гнилозубым ртом и тут же без переходов:
— Слышал, Вольданом интересуешься?
Чудище явно было мужчиной. Худой, невысокий. С неровной пегой щетиной, длинными патлами грязных волос. Одет был в тонкие трикотажные спортивные штаны, тапки на босу ногу и телогрейку на голое тело.
— Мне нужен Сотников, — на всякий случай уточнил Степан.
Он не ошибся: мужик и в самом деле вылез из-за ветхой двери, и та сейчас покачивалась от сквозняка на одной петле, премерзко поскрипывая.
— Во! А я и говорю, Вольданом интересуешься! А я его сосед — Митяй. Входи, потолкуем. — И он пошел к себе, поддев многострадальную дверь пинком.
Степан вошел следом, больше всего не желая сейчас оказаться в каком-нибудь притоне. Неопрятность, вонь и запустение он ненавидел. Ряды пустых бутылок, пустую яичную скорлупу, полчища тараканов ненавидел тоже. И еще ненавидел людей, живущих среди всего этого. Ненавидел их присутствие там, их нежелание что-то изменить, а чудовищную покорность судьбе ненавидел еще больше…
Притона не было. И скорлупы, и тараканов, грязных залеженных тюфяков по углам… Ничего этого не было. Ничего, кроме длинного ряда пустых бутылок вдоль стен.
— Идем на кухню, — позвал его Митяй, не оборачиваясь. — Там стулья.
Стульями, как оказалось, служили перевернутые на попа пластмассовые ящики из-под бутылок. Стола не было. Газовой плиты тоже. Газовые трубы были срезаны, заварены и опечатаны работниками соответствующих служб.
— Как же ты готовишь? — не выдержав, спросил Степан.
— А на кой мне? Мне все готовое несут. — Митяй хлопнул себя по худым коленкам и уселся на ящик. — Так что тебя привело к моему соседу?
— Дело, знаешь. — Откровенничать Степан не спешил. — Важное причем!
— Ну, оно и понятно. У такого важного мужика, как ты, неважных дел быть не может. На «Фольксвагене» подъехал. Прикид опять же важный и дорогой. Какие же тут могут быть неважные дела?.. Так что за дело? Может, я помогу.
— Платить, скажешь?
— А то! — Мужик прищурился, похоронив в глубоких запойных морщинах хитрые глаза. — За так сейчас даже прыщ не вскочит, почесать требуется. А уж то, что я знаю, стоит денег.
— А может, то, что ты знаешь, мне и неинтересно вовсе. Да и соврать ты можешь. Так ведь?
Степан не жалел было денег. Его совковое самосознание давно вступило в эпоху рыночных отношений, и бизнес он строил, едва не разорившись на взятках, и существовал сейчас в этом бизнесе, щедро одаривая каждого замороченного на своем величии инспектора. Но платить спившемуся мужику за сведения, которые мог знать любой живущий в этом доме…
Мужик оказался из понятливых. Какое-то время он с тоской оглядывал пустые углы своей кухни. Потом поднялся с ящика и засеменил к крану с водой, благо такой в наличии еще имелся. И с жадностью принялся пить прямо из крана. Снова вернулся на свое место — на ящик у окна. И, глянув с обидой на Степана, обронил:
— Соврать-то я могу, базара нет. Только какой мне резон тебе врать? Ну, ладно, ментам я сбрехал, что ничего не видел и не знаю. Тут расчет простой. Прицепятся, начнут на допросы таскать, заставят в протоколах расписываться. А то еще чего доброго отпечатки снимут. Да всю эту хрень на меня и повесят в итоге…
— Какую хрень? — сразу насторожился Степан. — Это ты о чем?
— Об убийстве, о чем же еще! — воскликнул Митяй с наигранной скорбью и тут же выразительно глянул на карман его куртки. — А то ты не знал, что Сотников в ящик сыграл!
Не знал! Конечно же, он не знал. И даже не догадывался. И вообще запутался во всех этих хитросплетениях: Таня, ее бывший муж, Воротников, Сотников…
Как и где они могли перейти друг другу дорогу?! Попробуй тут соедини все в одну общую для них историю.
Степан залез в бумажник, вытащил оттуда две сотни, сунул их в руку Митяю и потребовал:
— Говори!
— Значит, так… — Деньги тут же реанимировали его словоохотливость. — Вольдан этот был ветераном. Имел целую страсть льгот, наград и очень ценных наград.
Митяй выразительно поиграл кустистыми бровями. Погладил дензнаки кривым грязным пальцем. Вздохнул чему-то и продолжил отрабатывать дарованные ему две сотни.
— К нему тут то школьники, то с администрации народ валил. С цветами, фотографировались. Я ему однажды говорю: дурак ты, Вольдан! Дурак наголо! Кто же хвастается такими наградами?! Им рыночная цена знаешь какая?! Тебе башку запросто за них снесут, за твои медали-то! Слышь, у него какая-то то ли медаль, то ли орден был, я ведь в них ни черта не разбираюсь, с бриллиантами, что ли! Может, брешут, а может, и нет. Но рисовался этот старый дурак без меры.
Итак, Сотников Вольдемар Казимирович воевал, быстро подвел итог Степан короткому рассказу Митяя. Имел награды. Предположительно, очень ценные награды. Их существование ни для кого не было секретом, так как старик был тщеславен и принимал у себя в доме школьников, куда мог затесаться какой-нибудь мерзавец. Не факт, конечно, но все же. И что же этот мерзавец?..
Ознакомительная версия.
