Ознакомительная версия.
– И что? Доказательной базы нет. Пронина не свалишь! Он хитрый, премудрый. Попробуй только вякнуть в его сторону – сомнет! Не удивлюсь, что на оружии, найденном на месте преступления в доме Шелестова, окажутся отпечатки кого-то из этой молодежи. Скорее всего, сына Ростовского. Он всем помеха. Господи! Вот нагородили-то! Пронин у них организатор! Вы хоть понимаете, что его проще… – Полковник пожевал губами и закончил: – Чем посадить! Ладно. Давайте начнем с адвоката. Если он рот не откроет, то надежды никакой. Все, ступайте… И подумайте, прежде чем к такому матерому адвокату соваться. Каждое слово продумайте!..
Арбузов сидел в своем любимом шезлонге у бассейна, слушал ленивый плеск воды о бортик и почти не смотрел в сторону человека, который в его личном доме вел себя хозяином.
Честно? Он ему очень надоел! Он так ему надоел, что хотелось иногда, чтобы он подавился прямо при нем чем-нибудь. Да хоть косточкой маслины, которой он теперь заедал дорогой – его, между прочим, – коньяк. Подавился бы, упал, хватаясь за горло, и начал задыхаться и корчиться прямо у его ног. И просить помощи.
Только он ему бы помогать не стал ни за что! Он бы с наслаждением стал наблюдать за его агонией. За агонией человека, возомнившего себя божеством.
Тьфу! Не бывает! Не бывает бесконечного абсолютного могущества! Все когда-то кончается. Все! Как и жизнь сама!
Но нет, этот человек думает, что он бессмертен, что власть его распространяется повсюду, что он…
– Да ты меня не слушаешь совсем?! Иван! – И наглый гость ударил носком ботинка прямо в то место на шезлонге, где провисал зад хозяина. – Ты чего, скотина?! Ты что, не понял, что у нас проблемы?! Девка сбежала с места преступления. Мало того, каким-то странным образом отпечатки ее пальцев со ствола исчезли, а Витькины там обнаружились. И он теперь в камере как единственный подозреваемый в убийстве!
– Ну, правильно. Он же убил. – Арбузов ядовито улыбнулся. – Ваши коллеги сработали блестяще. Профессионально, можно сказать.
– Заткнись! – рявкнул гость и еще раз ударил по шезлонгу.
Но Арбузов был готов и зад свой чуть напружинил и приподнял. Удар не оказался таким болезненным, как предыдущий.
Надо быть готовым! Всегда надо быть готовым к удару. Главное правило успеха: предупрежден – вооружен!
– Ему не надо было спать, товарищ генерал, – снова поддел Арбузов, прекрасно понимая, что генеральских погон Пронин вряд ли дождется. – И бдеть в оба глаза. Валеры нигде не было, куда он подевался? Почему было не задаться вопросом? Почему надо было ложиться спать? Раз девка удрала, значит, ей кто-то помог. А кто мог помочь, если Витя не помогал? Правильно, Валера! Он же и отпечатки ее стер. И потом сонной рукой своего напарника, который работал на вас больше, чем на Шелестова, к тому стволу приложился. И вернул его на место. И тоже спать лег. Умница! Только и могу сказать, что умница! И он, конечно, молчать станет. Не то что Витя…
И Арбузов выразительно глянул на Пронина. Тот позеленел.
– Что касается Ростовского-младшего. – Арбузов сложил пальцы домиком, посмотрел с грустью на гостя. – Думаю, он всех уделал, Василий Николаевич.
– В смысле?!
– В том самом, что сама судьба на его стороне! И вы своими неосторожными шагами невольно помогли ему.
– Чем же?!
– Вы избавились от его матери, которая владела всеми акциями всех компаний своего мужа. От женщины пьющей, безвольной, беспутной, вступившей в свое время в пошлую половую связь с Шелестовым. И мучающейся потом от этого долгих пять лет. Она же знала, что муж мертв. Знала и молчала. Хотя Шелестов, идиот, ей его мобильник передал. Будто бы как послание, как предупреждение, чтобы молчала. Зачем было избавляться от нее, Василий Николаевич? Ею вы управляли легко. Пацаном не получится. Он опасен. А он теперь вступит в права наследования – и все!
– Пусть сначала документы найдет! Бизнесмен хренов! Он ничего не знает ни о компаниях, ни о недвижимости, что принадлежала его отцу, а потом матери. Документов нет! Про поселок я ему рассказал? И что с того? Документов нет. Пусть докажет, что он там хозяин, – проскрипел зубами Пронин. – И он у меня на крючке!
– Вы имеет в виду убийство официанта и его девушки? – Арбузов скептически изогнул губы. И покачал головой. – Доказательная база очень слабенькая, очень! А что касается документов, то… То ведь у меня есть копии. И вы это знаете.
– Но он-то – нет! – Пронин заметался по бортику бассейна. – Он не знает об этом. А ты не скажешь! Шелестов мертв. Доверенности, выданные ему Аллой, аннулируются автоматом. Теперь Роман становится хозяином. Но он об этом знать не должен. Сам знаешь, как все сделать. Ты адвокат или нет? Подсунешь ему какие-нибудь бумаги, чтобы он подписал. И все.
– Какие бумаги? – вкрадчиво поинтересовался Арбузов. – Доверенность? Дарственную? Купчую?
– Ни о каких доверенностях больше речи не идет. Все переведешь на меня, понял?
– А как же ваши погоны, товарищ генерал?
– Ради такого дела… Я даже готов подать в отставку. – Пронин смиренно наклонил голову. – Я столько лет пас этот бизнес… Он должен стать моим, понятно, Иван?! Моим!!! Я через столько препятствий прошел! Устранил их! Игорь… Потом годами подминал под себя Шелестова. Упрямый был скот! Все выворачивался. Потом Алла… Стремов… Шелестов, скотина! Кто же мог знать, что он так зассыт!
– Любой бы это сделал! Его арендодатель, то бишь бенефициар, умер при странных обстоятельствах. Он мог оказаться под подозрением, копни ваши органы глубже, не придерживай вы их под уздцы. И узнай, кто стоит за всеми генеральными и исполнительными директорами на фирмах, когда-то принадлежащих Ростовскому. Шелестов! Потом погибает официант, который видел вас всех троих в тот день – тринадцатого августа. Как вы пожимали друг другу руки, а потом усаживались в машину Ростовского и все вместе уезжали. А вернулись не все. Официант все рассказал вашему брату, а потом умер. Любой зассыт, товарищ…
– Заткнись, – вяло отмахнулся Пронин, поняв, что снова услышит напоминание о генеральских погонах.
Он сделал большой глоток коньяка. Пил, хам, прямо из бутылки. Слюнявым своим ртом мусолил горлышко. Арбузов неодобрительно покосился в сторону гостя. Ему самому теперь из этой бутылки не пить. Станет он слюни облизывать, как же! Он теперь многое из того, что велит ему Пронин, делать не станет. Выжить бы вот только после этого. Только бы выжить! А то эта зарвавшаяся сволочь примется зачищаться, пух и перья полетят! Его-то хоть бы кто зачистил!
Арбузов поежился в шезлонге, плотнее запахнул на груди шелковый халат, который надел после плавания, украдкой огляделся. И вдруг, к ужасу своему, понял, что лучшего места для покушения на Пронина не найти, пожелай сейчас кто-то его смерти.
Его коттедж стоит особняком в окружении густо разросшейся дубовой посадки. Он сам приказал, идиот, посадить ее много лет назад, когда закладывал первый камень фундамента. Все хотел быть подальше от людей. От чужих глаз. Дубы разрослись, кроны раскинулись и сплелись ветвями так, что соседних домов не то что не видно, они даже не угадываются.
Идеальное место, снова тревожно подумалось Арбузову. И место и время! Убить Пронина в гостях у адвоката, который вел дела пропавшего Ростовского и убитого Шелестова, – это просто двойная подстава! И Пронина устранят. И ему не оставят выбора, заставят давать показания. А это…
Это, мил дружок, мало того, что лишение адвокатской практики на всю оставшуюся жизнь. Это срок! Вполне реальный срок! Ему ли не знать!
Он вдруг выскочил из шезлонга и суетливо забегал вокруг Пронина. Если кто-то взял на мушку полковника, он создаст помеху! Пускай его убивают где-то еще. В городе, дома, в кровати! Только не здесь!
– Ты чего это, Иван, как ужаленный? – удивился Пронин, уставившись на адвоката, мечущегося вокруг него в шелковом халате, напоминавшем японское кимоно.
– Да что-то неловко стало, Василий Николаевич! – Арбузов потер крупный нос, донельзя широко распахнул руки. – Вы на ногах, а я расселся! Может, в дом пойдем?
– Нет, не пойдем. Я тут решил… – и Пронин, к ужасу Арбузова, вдруг начал растягивать петлю галстука, – немного поплавать. Жарко! А у тебя водичка такая в бассейне чистая. Просто зовет. Ты лучше мне намешай коктейля витаминного, а? Что-то я с утра коньяком заряжаюсь. Не дело. Ступай, ступай, Иван, намешай коктейль. Как ты можешь.
Арбузов, входя в дом, закусил кулак, одновременно скрестив пару пальцев. Никогда еще он так не молился за жизнь человека, которого не мог уже видеть. Никогда!
И думать не мог, и помыслить, что, когда вернется с высоким потным бокалом, в котором плескалась ядовито-зеленая густая масса витаминного коктейля, так любимого Прониным, и обнаружит его с простреленной головой в собственном бассейне, заплачет. А заплакал! Упал на колени на самом краю бассейна и разрыдался в голос!
Ознакомительная версия.
