– У кого-то телефон, – сказал он. – Звонит. Кажется, у тебя, Аня.
Она даже не сделала попытки вынуть телефон из кармана джинсов, лишь еще крепче вцепилась в книгу.
– Ты не ответишь?
– Нет смысла. Звонит один урод из Праги. Поехал туда со всем классом. А теперь названивает.
– Так ты не ответишь?
– Я устала от него. Не хочу разговаривать. И разве это не мое личное дело?
– Костя не в Праге, Аня. – Голос Вересня стал мягким, как воск. – Это родителям он сказал, что едет в Прагу. А сам приехал сюда. Еще до Нового года. Тридцать первого числа. Ты ведь знаешь об этом.
– Нет.
– Где вы достали ружье?
– Какое ружье?
– «Кригхофф». С вертикальными стволами.
– Впервые слышу о таком. Я девочка, и мне не нравятся ружья.
– А Костя Старостин тебе нравится?
– Не особенно.
– В его телефоне много эсэмэсок от тебя.
– Интересно. И что я там пишу?
– Я люблю тебя. В одно слово.
– Как ялюблютебя?
– Да.
– Ну, может быть. Мы встречались в прошлом году. Потом он мне надоел. Я с ним порвала.
– Это было не так давно?
– Не так. Что это меняет?
– Он погиб, Аня. Замерз в лесу. Заблудился в метели и замерз.
– Это… правда?
– Да. Мы нашли его три дня назад. Здесь, неподалеку.
– Поэтому у вас его телефон?
– Да.
– А зачем было звонить по нему? Разыгрывать комедию? Мне жаль, что Старостин умер. Но я не знаю, что он делал здесь.
– Убивал. Потому что ты его попросила.
– Какие глупости. Как я могла попросить убить кого-то? И кто бы на это согласился?
– Тот, кто отвечает на «я люблю тебя» – «я люблю тебя». В одно слово.
– Я люблю тебя – не повод убивать.
– Еще какой, девочка. Еще какой.
Вересень не понимает, что происходит. Как будто все пространство вокруг обложено ватой, имитирующей снег. В таком снегу три дня назад нашли Костю Старостина, одноклассника Ани Новиковой. И ружье «Кригхофф» со спиленными заводскими номерами. Но главное – во внутреннем кармане Костиного пуховика обнаружился телефон. У технического отдела ушли целые сутки, чтобы реанимировать безнадежно переохладившийся аппарат, но теперь Вересню известно все. Или почти все. Это «всё» заключается в «ялюблютебя», «ничего не бойся», «ты готов?», «я на месте», «что мне делать?» «С НОВЫМ ГОДОМ-ОН БУДЕТ ТВОЙ»; в исходящих и входящих, последний из которых (исходящий) датируется вечером тридцать первого декабря.
Аня трубку не взяла.
Слишком много смс, слишком много неотвеченных и пропущенных звонков, которые сжирают батарею без остатка.
Пространство вокруг Вересня обложено ватой; все, находящиеся в комнате, исчезли. Остались только они с Аней. Глаза Ани пусты и черны, и самое страшное – он не понимает природы этой пустоты.
Я всего лишь хотела сказать, что правды от нее не добьешься.
– Хочешь, я расскажу тебе, как все было?
– Уверена, что так не было и не могло быть никогда. Но валяйте.
– Ты терпеть не могла свою бабку. Наверное, у вас были основания ненавидеть друг друга.
– Не было никаких оснований. Или нет… У других их было больше. Но валяйте. Даже интересно.
– Ты договорилась со своим мальчиком. Костей Старостиным…
– Он не мой мальчик. Он хотел им быть. Но он не мой мальчик. Я вас внимательно слушаю.
– Он приехал сюда. Скорее всего – на каких-то попутках. Еще до метели. Утром или днем. Он был поблизости. Пока собаки не были отравлены.
– Я не травила собак.
– Ты попросила об этом Марика.
– Глупости. Марик – урод и сумасшедший. Вы тоже сумасшедший.
– Его ведь нетрудно было уговорить? Марика? Существуют рычаги… О которых ты знаешь.
– Хотите сказать пошлость? Валяйте. Даже интересно.
– Когда собаки были отравлены, ты впустила Костю внутрь поместья.
– Я? Я даже не выходила на улицу.
– А он оставался на улице. Мерз несколько часов. Встретил Новый год в темноте. Ждал, пока ты решишь, что все успокоится, и выведешь цель на линию огня.
– Я читала книгу в гостиной. И никого не выводила.
– Здесь, в сарае у Михалыча, Костя забыл свою шапку. Или она просто слетела с его головы. А потом, когда выстрел был сделан и Костя побежал посмотреть, попал ли он в цель, его увидел твой дядя. Виктор. Из дома. Окна его комнаты как раз выходят на поле для гольфа. Их с Мариком комнаты.
– Я знаю, что вы скажете сейчас. Что дядя Витя понял, что посторонние на территории и что случилось что-то ужасное. И побежал за Старостиным. А Старостин побежал от него. И оба выскочили за ворота. И там Старостин убил его. Потому что у него было ружье. И он защищался.
– Примерно так и было.
– Почему я не работаю следователем? У меня бы получилось, как вы думаете?
– Костя умер, Аня. Погиб. Замерз. Его больше нет.
– Мне очень жаль. Очень.
* * *
…Из дневника Ани НовиковойВ ящике пусто, или мне кажется?
Теперь я все знаю, Из.
Эта дрянь обманула меня. Я должна была предвидеть. Какая же я идиотка, что поверила ему! Зачем я вообще отыскала его адрес? Зачем написала и спросила про тебя? О чем я думала, Из? Спрашивать человека, который ненавидит, – о том, кого он ненавидит. Это верх глупости, Из. Это… Это даже не глупость.
Ччччмоке
Ты бы нашла определение. Я знаю.
Дрянь написала, что тебя убили в Аргентине. По поручению Ба. И дрянь знает это точно. Потому что она – первый ученик в классе. И посещает факультатив по физике. И еще хакерствует на досуге. И как-то раз, от нечего делать, влезла в ящик и вскрыла личную почту Ба. И нашла там письма о тебе и об Аргентине. Почему-то – о Буэнос-Айресе, а не о полуострове Вальдес. Тебя убили в Буэнос-Айресе, посмейся, Из!
Дрянь переслала мне это письмо. Где все свидетельствует о том, что у Ба длинные руки. И шлюха должна перестать раздражать, наконец, вкусовые рецепторы дяди Вити.
Вот такие дела
Дрянь предложила мне уничтожить Ба. Потому что у дряни тоже есть счетец к ней. Есть должок. Очень старый должок. Дрянь тебя недолюбливала, но Ба она ненавидела сильнее всего. Я должна была предвидеть. Хотя бы ради Старостина.
скучаю. глаза щенка
Потому что я люблю Старостина, Из. А его больше нет. Он замерз в лесу. А до этого мерз в сарае – как раз в тот самый момент, когда я сказала дряни, чтобы она все отменила. Вытащила Старостина из сарая. Провела в дом и спрятала в укромном месте, которых здесь полно. Я послала дрянь за Старостиным. Потому что он перестал отвечать на звонки. Потому что я уже кое-что знала про тебя, не соответствующее Буэнос-Айресу. Но тогда я еще не сердилась на дрянь, потому что понимала чувства дряни. Дрянь сказала, что ей жаль, что такой хороший план сорвался. Такой красивый. С морским пехотинцем Старостиным, вооруженным до зубов ружьем «Кригхофф», которое он достал где-то по большому блату. И за дикие деньги. Потому что для Старостина не существует ничего невозможного, когда речь идет об мне.
целую. и еще. и сюда. и вот здесь.
Ни один красивый план не стоит Старостина, мерзнущего в сарае. Дождаться естественного угасания Ба, о котором я узнала за новогодним столом, – план похуже. Но Старостину не придется мерзнуть. Не придется стрелять. Он будет в безопасности. Почему я сама не пошла за Старостиным?
не целуюсь
Из-за дряни. Дрянь сказала, что мне не о чем беспокоиться. И что он все устроит. А еще я хотела хоть еще немного прочесть о тебе, Из. Пару страниц, может быть – три. А Старостин подождал бы в тепле. Что бы с ним случилось – в тепле? Я была спокойна… То есть… Я не была спокойна с того момента, как увидела Хавьера Дельгадо.
Ты ведь знаешь Хавьера Дельгадо, Из?
Красавчика в футболке «Puerto Piramidas». Такие футболки продают именно там. В деревне Пуэрто-Пирамидас. На полуострове Вальдес.
Там, где киты. И ты, Из, тоже.
И немножко Хавьера.
я не скажу тебе
Он написал о тебе книгу. О тебе. И тебя там зовут так, как всегда звали – Изабо. И это самая лучшая книга на Земле. Про то, как ты жила на полуострове Вальдес. Сначала у тебя был мотоцикл – Локо Второй. Красавчик, amigo. А потом Локо сменили киты – красавчики, amigos. А потом ты уплыла с китами. И больше не вернулась.
ну-ка!
Я не плакала, Из. Потому что это самая красивая история на свете. Самая грустная. Такая красивая и грустная, что стоит купить билет. В Буэнос-Айрес, где тебя не убили, несмотря на уверения дряни.
Несмотря на уверения дряни, он не вытащил Старостина из сарая. Нет. Он вытащил на поле для гольфа Ба. Вывел за руку, как какое-то животное, – и подтолкнул вперед. И Старостин выстрелил. Он не промахнулся, несмотря на холод. Он хорошо стреляет.
