Анатолий вернулся, достал сотовый, набрал номер.
— Але, — донесся сквозь мерный шум мотора ленивый голос Трофима.
— Здоров, — сказал Анатолий. — Спишь, что ли?
— Где тут поспишь… Ну ты чего надумал? Берешься?
— Где гонорар за сделанную работу? — Анатолий старался быть спокоен. — Сначала расплатись.
— Саба сказал: заплатим за оба контракта, — сказал Трофим. — Получишь хорошие бабки.
— Или пулю в лоб, — сказал Анатолий. — Это мы уже проходили. Но раз я с тобой разговариваю, со мной не прошло, верно?
— Ты это к чему? — насторожился Трофим.
— Вообще-то я вольный охотник. Бывает, на себя я работаю. За так. Понимаешь?
— Короче можешь? — раздраженно сказал Трофим.
— Жду у себя через пять минут, — сказал Анатолий. — Потом уйду выколачивать свои законные бабки. Кстати, вполне успеешь меня застать, если перестанешь гнать за автобусом в Красноземск и повернешь назад.
— А ты откуда?.. — голос Трофима дрогнул.
От верблюда, — сказал Анатолий. — Ну так что? Тебя ждать или могу собираться?
Померанцев и Шестаков с опозданием пришли на совещание к местному прокурору.
— Опаздываете, — буркнул следователь Осокин. — Или у вас в Генпрокуратуре это принято?
Сам прокурор промолчал.
Вот нажил себя врага, подумал Померанцев, усаживаясь.
— Я прошу меня простить, Аркадий Изотович, — обратился он к прокурору, бледному, отекшему, в очках и с прилизанными назад волосами. — Но я так и не дождался вчера результатов баллистической экспертизы, о которой с вами говорил еще вчера.
— Это вы о трупе Игната Фомина?.. — рассеянно кивнул тот. — Я потом посоветовался с товарищами… Какое это теперь имеет значение? Пули из трупа его напарника извлечены, идентифицированы, все совпадает, в него стреляли и попали наши сотрудники правоохранительных органов. Не понимаю, что за тон и почему вы нам не доверяете, Валерий…
— Александрович, — напомнил Померанцев. — Значит, есть для этого основания. До этого от меня скрывали результаты идентификации пуль, извлеченных из тел убитых офицеров Ковригина и Авдеева, а также ничего не сказали о предстоящей операции по облаве на убийцу журналисток Треневой и Прошиной, а также обо всех прочих мероприятиях, ради чего я был сюда откомандирован!
Прокурор и Осокин переглянулись.
— Я никак не могу объяснить нашему гостю… — начал было Осокин.
— Мы здесь не гости! — раздраженно сказал Померанцев. — К ведению Генеральной прокуратуры, если вы до сих пор не знаете, относится вся Российская Федерация, включая ваш богоспасаемый край!
— Я вас не перебивал. — Побледневший Осокин снова переглянулся с шефом, чья сонная физиономия теперь вытянулась. — Я вам уже пытался объяснить, что из-за недостатка финансирования мы вынуждены были сокращать наш штат…
— И похоже, не тех сократили, — снова перебил его Померанцев. — Повторяю: мне пришлось лететь сюда за несколько тысяч километров, чтобы найти у вас под носом гильзу из пистолета Игната Фомина!
Лицо прокурора вытянулось еще больше. Он вопросительно посмотрел на Осокина, тот пожал плечами.
— Я просто за всем не успеваю, Аркадий Изотович, — сказал он. — Не знаю, за что хвататься. Я думал, что прибывшие коллеги сами возьмут расследование в свои руки.
— А вы не думайте! — продолжал Померанцев. — Договоренности и распределение обязанностей были оговорены с самого начала — вы с нами на постоянной связи, и докладываете все, что стало известно по этому делу, так?
— Это верно, — согласился Аркадий Изотович. — Но не хотите ли вы сказать, что Сергей Васильевич специально вводит вас в заблуждение или что-то от вас скрывает?
— Подобные выводы напрашиваются, — кивнул Померанцев, не сводя взгляда с Осокина. — Вы, со своей стороны, можете ссылаться на что угодно. Хоть на недостаток финансирования, хоть на трудное детство в отстающем колхозе. Вопрос в том, как вы сами расставили приоритеты. Что или кто для вас важнее всего. Мы с самого начала договаривались: поимка серийного убийцы Игната Фомина за вами. Так?
— Да, такая договоренность была, — кивнул прокурор. — Но только поспокойнее, пожалуйста. Здесь все свои, не так ли? Делаем общее дело. Или вы кого-то подозреваете?
— Вот это я как раз и хочу понять, — сказал Померанцев. — Все свои или не все?.. Вы хоть знаете, кто он, этот самый Фомин? Кто-нибудь проследил его связи, когда он вышел из тюрьмы? С кем он был связан?
Все невольно взглянули в сторону Осокина. Тот угрюмо молчал, глядя в сторону.
— Ладно, тогда скажите, кто убил бизнесмена Суханова? — наседал Померанцев. — Установлено? Или это тоже секрет?
— Вы что-то об этом знаете? — осторожно спросил прокурор.
— Я-то знаю, но почему я должен узнавать от кого-то еще, а не от господина Осокина? — взорвался Померанцев. — Что Суханова убил и сбросил его труп в болото все тот же Игнат Фомин! И что Суханов был застрелен из того же пистолета, что и милиционеры возле бензоколонки! Да, да! Мне буквально перед тем, как я пришел к вам, рассказали, что труп Суханова извлекли из болота. И из него извлекли пулю все из того же пистолета Макарова, попавшего к Игнату Фомину от участкового села Тетерино!
— Аркадий Изотович… — в полной тишине обратился к прокурору Осокин. — Я просил бы освободить меня от обвинений и оскорблений или от участия в этом деле.
— Присоединяюсь к вашей просьбе… — буркнул Померанцев, отходя. — Вот тут я с вами полностью согласен и обеими руками — за!
— Товарищу Померанцеву все время мерещится, что он у себя в Москве на Большой Дмитровке, — продолжал, поморщившись, Осокин. — Никуда не выезжает, а ему со всех сторон подносят информацию. Он никак не может усвоить, что у нас ее приходится добывать самим.
— Что вы, Валерий Александрович, хотите, давайте поконкретнее, — сказал в наступившей тишине Аркадий Изотович. — А вы, Сергей Васильевич, успокойтесь, постараемся обойтись без скандалов и подозрений… Мы можем наконец, с вашего разрешения, приступить к конструктивному обсуждению? — обратился он к Померанцеву и доселе молчавшему Герману Шестакову.
— Пожалуйста! Сначала я хочу, чтобы был представлен протокол вскрытия и проведена полная баллистическая идентификация пуль из тела Игната Фомина, — сказал Померанцев. — У меня есть основания считать, что существует неприглядная причина, по которой это до сих пор не сделали или от нас скрыли. Итак, я жду ответа на вопрос: где труп? — спросил он, обведя присутствующих тяжелым взглядом. — Был ли составлен соответствующий акт вскрытия?
— Разумеется, — пожал плечами Осокин. — Все как положено.
— Почему не показали? — потемнел Померанцев. — Почему и здесь нас постарались обойти? Или кто-то считает, что я боюсь крови, а мертвецы мне снятся ночами?
— Да уж… вы ничего не боитесь, — вздохнул Осокин. — Но ваш коллега господин Шестаков, который почему-то упорно молчит, принял самое непосредственное участие. И я полагал, что он должен был вам доложить.
— Он и доложил, — кивнул Прмеранцев. — Отсюда наши претензии. Расскажите теперь, Герман Николаевич, в чем они заключаются.
— Я смог попасть в прозекторскую, когда там вскрытие подходило к концу, — сказал Гера. — Очень уж тщательно проверяли мои документы, а вскрытие начали раньше названного времени… Я пришел, когда извлеченные пули уже передали на баллистическую экспертизу. Мне там многое показалось странным.
— Например? — спросил Померанцев.
— Входных отверстий в теле Игната Фомина больше, чем извлеченных пуль, — ответил Гера. — Поэтому я потребовал, чтобы тело Игната Фомина без меня не кремировали, поскольку надо, чтобы ты его тоже осмотрел.
— Это бывает, — кивнул прокурор. — Когда входные отверстия путают с выходными.
— Извините, Аркадий Изотович… — Лицо Геры пошло красными пятнами. — Отличить входные отверстия от выходных я как-нибудь могу.
— Посмотрим вместе, — прервал его Померанцев. — И пули тоже… Сегодня же. У меня к вам другой вопрос, Аркадий Изотович. Что за спешка с кремацией тела Фомина?
— Такова воля его родственников, — сказал Осокин. — Вот их заявление. Предполагая ваш вопрос, я принес с собой.
Он открыл свою папку и положил перед Померанцевым листок из ученической тетрадки в клетку, заполненный неровным, дрожащим почерком.
— Это написала его престарелая тетка из соседней области, — сказал Осокин. — Пишет, что у нее нет денег на обычное захоронение, просит кремировать. Или вы хотите встретиться с ней сами, чтобы все проверить?
— Тело ей передали? — спросил Померанцев, не обратив внимания на колкость оппонента.
— Еще нет, — сказал Осокин.
— Аркадий Изотович, я просил бы это проверить! — сказал Померанцев. — Позвоните в прозекторскую прямо сейчас. И если наши подозрения не имеют основания, я готов немедленно взять свои слова назад и принести наши извинения господину Осокину.
