Ознакомительная версия.
– Я ничего такого не предлагала.
– Погоди… Чуркин знает тебя в лицо?
– Нет… Но к чему это?
– Потом узнаешь… Это будет твоя лучшая роль. Гонорар в миллион и двести тысяч баксов.
* * *
Ромашкин не воспринял серьезно визит Ван Гольда. Разве может нормальный человек поверить, что к подвальному окошку подползает ювелир прямо из Амстердама. И такой весь грязный, засыпанный песком… Это могла быть проверочка от Арсения – а не хочет ли пленник бежать.
Человеку, игравшему голландца, про будильник Ромашкин сказал машинально. Он уже и Арсения просил о простых часах типа советской «Славы». Это, мол, для опытов нужно.
На самом деле будильник был нужен для завершения бомбы с часовым механизмом… План был такой – завлечь Арсения в дальний угол подвала, незаметно включить будильник на пять минут, выскочить, заклинить дверь в подвал и бежать. За пять минут он будет уже на другой улице, а взрыв не снесет дом, но в самом подвале все превратит в месиво. Разбирайся, кто там погиб, и что там вообще было – подпольная ювелирная мастерская или линейка самогонных аппаратов.
Арсений заглянул неожиданно. Как и всегда.
– Привет тебе, Илья. Я с подарочком. Ты просил простой будильник – держи… Как опыты идут?
– Все лучше и лучше… Я же говорил, что без синей тетради это и год может тянуться. Но уже кое-что получается. Вот смотрите, Арсений.
Ромашкин начал показывать мутные, рассыпающиеся в руках кристаллы. Это далеко не алмазы, но Арсения надо успокоить. Пусть до взрыва считает, что приближается день триумфа.
Конечно, можно было бы показать и настоящие алмазы. Илья Ильич, если и был ботаник, то совсем не дурак. При самых первых опытах в доме Виктора он скопил двадцать камушков, постоянно занижая производительность труда.
Алмазы были спрятаны в одном из приборов. И Арсений даже не знал, что в одном мятом баке затаилось несколько миллионов долларов.
Сейчас Ромашкин зашил камушки в воротник куртки. Сейчас это не страшно. Виктор, тот еженедельно шмон проводил, а у Арсения не было тюремного опыта… Итак, надо подвести своего тюремщика к окошку, включить таймер, схватить куртку и бежать, придавив дверь обрезком бревна…
* * *
Не женское дело пить водку с охранником… Сытин оставил Верочку в машине, а сам направился к дому, в котором находился один из ювелирных магазинов Василия Чуркина.
Время шло к полуночи. Прохожих уже не было, а влюбленные парочки прятались по темным переулкам и не светились перед шикарными витринами.
Офис охранной фирмы располагался не в самом магазине. По центру дома была подворотня, и за ней, в темном внутреннем дворике стояло кирпичное сооружение в два этажа. На первом ярко горели два зарешеченных окна – комната дежурного охранной фирмы. Там Сытина ждал Юрий Трофимович Брагин…
Алексей созвонился с ним днем и попросил о встрече. Делая множество намеков, он сообщил, что нуждается в нестандартных услугах охранников. Работы мало, а деньги он готов заплатить огромные. Из всего этого набора слов Брагин понял, что дело очень выгодное и, причем, лично для него. Поэтому он отпустил молодого напарника и остался дежурить один.
Перед массивной входной дверью Сытин включил диктофон в нагрудном кармане и нажал кнопку звонка.
Хозяин излучал радушие. Юрий Трофимович вскочил навстречу гостю, усадил напротив себя и сразу же предложил напитки – чай, кофе, водку.
– Нет, Брагин, сегодня мы будем пить коньяк. И не французское пойло, а настоящий армянский, десятилетний…
Алексей открыл кейс, вытащил глиняную бутыль под сургучными печатями, коньячные бокалы и кучу легкой закуски – от конфет до черной икры. Первая задача решена – охранник возбужден и запутан до невозможности. Его уже можно брать голыми руками.
– Ну, как, Юрий Трофимович, скуповат ваш хозяин? Я слышал, что Чуркин мало платит, не дает своим людям опериться?
– Даже и не знаю, что ответить. Это правда, но как-то не принято обсуждать шефа… Он не только скупой. Он злобный псих. По любому поводу у Чуркина истерики случаются. Но я от своих людей требую, чтоб ни единым словом не порочили хозяина.
– Так и надо. Преданность – первый закон… Я, кстати, зама себе ищу – преданного, исполнительного и честного.
– Ну, буквально – мой портрет!
Сытин сделал вид, что размышляет. Он неторопливо открыл глиняную бутылку, разлил ароматную жидкость, развернул конфетку и поднял бокал… Когда пили, Алексей внимательно смотрел в глаза собутыльнику.
– Вот насчет честности, тут я, Брагин, сомневаюсь.
– Не понял.
– Ты почему, дорогой, передавая Чуркину «Вальтер» не сообщил, что из него накануне стреляли?
– Так у меня одни догадки были. Чего о них докладывать.
– Какие догадки?
– Патрона не хватало и нагар в стволе… Но я не понял, господин Сытин, при чем здесь «Вальтер». Что это за допрос?
– Пока не допрос. Я хочу спасти тебя… Из этого «Вальтера» человека убили. А менты вместо убийцы замели невиновного. Его адвокат вышел на вашу контору. Вот вызовет тебя в суд – поздно будет о нагаре в стволе рассказывать… Опередить их надо!
Сытин опять налил в пузатые коньячные бокалы. Но не на треть, как положено, а почти под самый ободок… Брагин жадно выпил и начал соображать значительно лучше.
– Под суд я не хочу. Надо опередить этого адвоката… Но как?
– Надо, Брагин, написать признание или, если хочешь, заявление. Все, как было… Как с Арсением Хрековым познакомился, как пистолет ему передал.
– Не передавал я ему ничего! Тут как получилось… Он пришел с коньяком, посидели, я начал ему оружие показывать и вдруг вырубился. Очнулся, когда меня Арсений разбудил… Потом он быстро ушел, а я смотрю на часы – два часа, как корова языком слизала… Стал убирать пистолеты и смотрю – «Вальтер» стреляный.
Брагин сам схватил бутылку, налил только себе и быстренько выпил. У него опять что-то прояснилось в голове, а глаза стали пьяными и ехидными.
– Не пойдет так, господин Сытин. Я напишу, а меня за незаконное хранение… «Вальтер» левый был, незарегистрированный… Не буду я ничего писать!
– Поздно, Юра! Садись и пиши.
Подтверждая сказанное, Сытин вытащил диктофон, открутил чуть назад и дал Брагину прослушать его же рассказ о визите Арсения… Охранник был пьяный, но достаточно сообразительный. Он примирительно развел руками, сел за стол, сдвинул закуску и начал писать на фирменном бланке – «Чистосердечное признание…»
* * *
Мария Ивановна жила не бедно, но кому помешают лишние деньги. То, что она узнала от Верочки, стоило очень много. Если у лопуха Чуркина по суду отнимут квартиру, в которую он уже вбухал кучу денег, то он потеряет как минимум пятьсот тысяч долларов. И только она, его добрая соседка может помочь несчастному ювелиру. Не бесплатно, разумеется. Но и три шкуры драть с него она не будет… Десять процентов от возможных потерь – нормальная цена.
В школе она училась давно, но и тогда вычисление процентов ей не давалось… Марья Ивановна с трудом сообразила, что десять процентов есть десятая часть от чего-то. В данном случае – от полумиллиона… Когда она разделила и поняла, что Чуркин должен ей пятьдесят тысяч баксов, то она испугалась… Подумала и сократила требования до двадцати. Но уж тут – ни центом меньше!
В этот день сосед удивительно долго не приходил домой. Марья Ивановна устала стоять у глазка… Наконец Чуркин появился, и она бросилась на площадку.
– Наконец-то вы пришли, Василий Иванович. Я просто извелась вся!
– Что случилось?
– Катастрофа! Форменный кошмар и тихий ужас.
– Говорите.
– Но не здесь же… Приглашайте меня к себе. Я еще ни разу не была в ваших хоромах.
Выбора у Чуркина не было. Соседка вела себя так, что не могла не заинтересовать. Если она говорит о катастрофе так весело, то всё это может касаться его.
Он проводил ее в кабинет, усадил в кресло и достал бутылку ирландского ликера – кофе со сгущенкой пополам с виски.
– Слушаю вас, соседушка.
– Вы, господин Чуркин, должны мне двадцать тысяч долларов.
– С какого это испуга?
– Не с испуга, а за информацию.
– За какую?
– О том, что проживавшая здесь актриса Заботина жива, что она хочет отсудить у вас квартиру и уже наняла адвоката.
– И это все?
– Все!
– Тогда – большой привет! Допивайте ликер и проваливайте! Мне это не интересно. Я уже знаю об этом.
– От кого?
– От вас.
Марья Ивановна медленно начала понимать свою оплошность… Она встала, направилась к двери, но на пороге остановилась и обернулась.
– Послушайте, Чуркин. Давайте начнем все сначала. Как будто я вам ничего еще не говорила… Сейчас вы даете мне пять тысяч долларов, а я сообщу вам, что Вера Заботина жива и всё остальное… Вы согласны?
* * *
Сытин в черном костюме выскочил с водительского места, бегом обогнул красно-бурый Опель и элегантно открыл заднюю дверцу. При этом он успел оглядеться и убедиться в безопасности пассажирки.
Ознакомительная версия.
