Мэри Кларк - Убийство в прямом эфире

— Бойд, ты действительно думаешь, что до этого может дойти?

— Господи, надеюсь, что не дойдет, конечно, — сказал он, хмурясь. — Разумеется, то, что единорог оказался у меня в кармане, — плохой знак, но они не смогут доказать, что это я взял его у Констанс в ночь, когда она умерла, потому что они не могут с уверенностью утверждать, что он вообще тогда был с ней. Им нужны против меня более серьезные улики. — Он на мгновение умолк. — Но если кто-то действительно старается меня подставить, как знать, чем это может обернуться?

Аннабель как раз насыпала близнецам замороженный йогурт, когда зазвонил телефон. Это была Марго Гонсалес.

— Я позвонила в телецентр, но Элиза уже уехала после работы. Я не хотела звонить ей домой с этим вопросом, поэтому попросила в редакционном отделе, чтобы они соединили меня с тобой. Хочу поделиться кое-какими соображениями.

Аннабель прижала указательный палец к губам, давая понять детям, чтобы они вели себя тихо, а сама ушла из кухни в спальню. Закрыв дверь, она присела на край кровати.

— О'кей. Теперь я могу говорить. Что случилось? — спросила Аннабель.

Марго рассказала ей о том, что она заметила в новостном сюжете.

Аннабель начала вспоминать тот воскресный эпизод, когда снимался этот материал.

— Не знаю. Марго, — произнесла она. — Я была там. Мне показалось, что Урсула Бейлс просто нервничает. Это можно было понять.

— Существует разница между нервозностью и ощущением полного ужаса, — сказала Марго. — Когда человек видит что-то пугающее, зрачки его глаз непроизвольно расширяются.

— Я знаю, — согласилась Аннабель. — Я как-то снимала сюжет об этом. Зрачки также могут расширяться от сильной головной боли или когда человек лжет. Между прочим, Марго, совсем незадолго перед этим интервью Урсула Бейлс видела тело Констанс, извлеченное из бассейна. И эта картина тоже вполне могла вызвать у нее ужас.

Элиза ускользнула в укромный уголок, вынула из вечерней сумочки мобильный телефон и позвонила домой.

— Дженни? Это мама.

— Привет, мамочка.

— Я просто хотела позвонить тебе, солнышко, чтобы пожелать спокойной ночи.

— Я еще не иду спать, мама. Миссис Гарсия говорит, что я могу не ложиться, пока мы не закончим игру.

— А в какую игру вы с ней играете, Дженни?

— «Страна Сладостей».

— Звучит замечательно, — сказала Элиза.

— Пока, мама.

В трубке раздался короткий щелчок.

Элиза застыла, по-прежнему стоя с телефоном в руке. Сегодня утром она почувствовала, что Дженни мучительно нуждается в ее внимании. А сейчас дочь не могла дождаться, когда закончит этот разговор.

«Никогда не переоценивай собственную значимость», — подумала Элиза, улыбаясь про себя. Довольная тем, что у дочки все в порядке, и не желая, чтобы ее отвлекали во время выступления перед публикой, Элиза отключила свой мобильный.

Уже начало смеркаться, когда Стюарт Уитакер вышел с Фейс Хансен на холм, откуда открывался прекрасный вид на реку Гудзон. На юге сиял огнями мост Джорджа Вашингтона. Вдали эффектно светились контуры моста Таппан-Зи.

— Он видится мне именно здесь, — сказал Стюарт, когда включились уличные фонари музея, освещая всю территорию. — Тут и будет построен мемориальный сад Констанс Янг.

— Место просто великолепное, мистер Уитакер, — вежливо произнесла Фейс, оглядываясь по сторонам на цветущие азалии и рододендроны. — Это на самом деле так.

Рука Стюарта скользила по воздуху, обозначая места, где будут располагаться основные объекты будущего сада.

— Здесь разобьем пруд с зеркальной поверхностью, вот тут пройдет мемориальная аллея, где будут стоять шесть панелей из витражного стекла с изображением сюжетов о Даме и Единороге по мотивам парижских гобеленов, на каждом из которых Дама будет изображена с лицом Констанс.

Все это произвело на Фейс сильное впечатление.

— Вы уже все так продумали, мистер Уитакер.

— Я ловлю себя на том, что думаю об этом беспрерывно. Но для меня это замечательное времяпровождение. Если бы я все время только горевал, что Констанс больше нет с нами, я бы не смог ничего делать.

— Вы по-настоящему любили ее?

Стюарт потупил глаза.

— Всем своим сердцем, — ответил он. — Я хочу, чтобы здесь горел вечный огонь, символизирующий то, как много ваша сестра значила для меня.

Какое же он все-таки странное создание, подумала она, глядя на этого мужчину в великолепно сшитом костюме. Ей было жаль его. Он был так одинок в этом мире. У него нет детей, нет никого, с кем бы он был связан эмоционально и кого можно было бы одарить своей любовью. Насколько ухаживание за мамой было для Фейс утомительным и изматывающим, настолько же она чувствовала глубокое удовлетворение от той преданности, которую она демонстрировала по отношению к своей матери. И хотя ее брак по многим причинам одновременно приносил ей только разочарование, дети, рожденные в этом союзе, были для нее всем на свете. Мальчики любили своего отца, и она не собиралась обделять их, лишая его присутствия в их жизни.

Фейс посмотрела на Стюарта Уитакера, понимая, что, хотя он был очень состоятельным и успешным человеком, того, что ему требовалось на самом деле, невозможно было купить за деньги. Стюарт, помоги ему Господь, раньше хотел, чтобы у него была Констанс, теперь же, когда это ему так и не удалось, он хотел получить то, что от нее осталось.

Элиза взглянула на часы. До начала программы времени практически не оставалось. Оглядевшись по сторонам в поисках Ровены Куинси, она заметила мужчину, приближающегося к ней в сопровождении женщины в черном вечернем платье без рукавов.

— Мисс Блейк, меня зовут Джейсон Воан.

Элиза сразу же узнала это имя.

— Здравствуйте, мистер Воан, — осторожно сказала она. — Я в последнее время много слышала о вас и вашей книге, хотя и не видела недавнего интервью по телевидению.

— Я польщен, что вы знаете, кто я такой, — сказал Джейсон. — Это моя жена… хмм, моя бывшая жена — Нелл.

— Приятно познакомиться, — сказала Элиза, протягивая женщине руку.

— Мне тоже очень приятно, — с улыбкой ответила Нелл.

— Вам нравится здесь, на этом приеме? — вежливо спросила Элиза.

— Да, все просто замечательно. С нетерпением жду, когда увижу единорога, — ответила Нелл.

Элиза повернулась к Джейсону.

— Я слышала, что ваша книга пользуется популярностью, — произнесла она.

— Постучу по дереву, чтобы не сглазить, но так оно и есть, — сказал Джейсон. — Собственно говоря, сегодня во второй половине дня поступила радостная для меня информация, что «Никогда не оглядывайся назад» дебютировала в списке бестселлеров «Нью-Йорк таймс бук ревью» на третьей строчке.

— Поздравляю, — сказала Элиза. — Что привело вас сюда сегодня вечером?

— Пытаюсь совместить приятное с полезным, — ответил Джейсон. — Мне хочется показать Нелл выставку, но, честно говоря, у меня лично совсем другой мотив.

— И что же это? — спросила Элиза.

— Я начинаю работу над новой книгой, — ответил Воан. — Она будет о смерти Констанс Янг. И с моей стороны было совершенно естественно прийти сюда сегодня вечером, чтобы посмотреть на возвращенного в Клойстерс единорога, из-за которого Констанс убили.

— Понятно, — сказала Элиза, сделав движение, чтобы уйти.

— А мог бы я как-нибудь позвонить вам? Не откажетесь ли вы ответить на несколько моих вопросов, своего рода интервью?

— Какого плана эти вопросы? — спросила Элиза.

— Я хотел бы спросить у вас, что вы, как телеведущая и коллега Констанс, думаете о ее смерти. Не считаете ли вы, что Констанс в какой-то мере получила именно то, чего заслуживала?

— Ни один человек не заслуживает того, чтобы быть убитым, мистер Воан.

Элиза попрощалась с Нелл и развернулась, чтобы уйти.

— Как аукнется, так и откликнется, мисс Блейк, — бросил ей вслед Джейсон.

Когда близнецы в конце концов улеглись спать, а Майк ушел на службу в свою пожарную команду, Аннабель заварила себе чашку травяного чая. Удобно устроившись на диване и взяв в руки журнал, она вдруг снова вспомнила тот звонок от Марго Гонсалес.

А что, если Урсула Бейлс действительно была смертельно напугана, когда давала им интервью перед домом Констанс Янг? Что это могло бы означать?

Аннабель подошла к письменному столу и включила ноутбук. Она открыла страничку поисковой системы «Гугл» и перечитала все ссылки, где имя Урсулы упоминалось в связи со смертью Констанс Янг, а также статью двухлетней давности, где об Урсуле говорилось как о сестре женщины, которая по подозрению полиции была убита из-за того, что согласилась выступить свидетелем в суде.