— Вы уверены, что вам совсем не холодно на ветру? — с волнением в голосе спросил Гевин. — Может быть, мне сходить за свитером?
— В этом нет необходимости, — объявила Вероника, вытаскивая большой платок из казавшейся бездонной сумки. — Милая Риган очень предусмотрительна: она подумала буквально обо всем.
Риган показалось, что во взгляде, который бросил на нее в этот момент Гевин, сверкнула ненависть.
— Ну а теперь я все же хотела бы дочитать книгу моего любимого автора. Господин Грей, вы знаете, что мать Риган — Нора Риган Рейли, знаменитая писательница, автор детективных романов?
У Гэбби на лице вдруг появилась садистская гримаса. Он, как и Риган, явно заметил, что на другом конце бассейна показались Нора и Люк и направились в их сторону. Гевин так и не успел ничего сказать, потому что Нора сделала вдруг резкий разворот и стремительно скрылась из виду в ближайших дверях. Люк послушно и столь же стремительно последовал за женой.
В четыре часа дня Риган и Вероника направились в свою каюту, чтобы начать паковаться. Они хотели закончить это трудоемкое дело до ужина.
— Как сказала Риган, будет гораздо лучше, если мы большую часть сборов завершим до ужина. Ведь нам надо будет выставить в коридору весь багаж, перед тем как укладываться спать. — С этими словами Вероника прощально помахала Гевину своей огромной сумкой.
— “Оревуар”, — пропела она.
— “Оревуар”, чертова дура, — пробурчал в ответ совсем раздосадованный Гевин.
Оксфорд
Исправить ситуацию Ливингстон никак не мог. Он должен был просто сидеть и ждать возвращения Вэл и Филиппа. Ждать было все равно где, поэтому комиссар решил отправиться к себе домой и нормально пообедать в семейной обстановке. Его жена Мод, всегда очень внимательная к настроению мужа, мягко заметила:
— Что-то вот-вот решится, так я понимаю? Хорошо, что ты пришел, а то я уж собиралась засунуть ягненка в холодильник.
Ливингстон жадно ел.
— Страшно подумать, что такую вкуснятину я мог бы не отведать свежей и горячей. Тем не менее сегодня мне опять придется уйти на работу. Немного позже.
— Ну, папочка! — расстроилась Девина. — А я надеялась, что ты отвезешь меня с Элизабет, Куртни и Лаурой в кино.
— Сегодня, к сожалению, я не могу.
— Но мы давно уже все это спланировали. — Девина выглядела просто удрученной. — Мне так важен этот поход.
— Видишь ли, я думаю, что и мое дело тоже достаточно важное, — суховато заметил Ливингстон. — А что делают папы Элизабет, Куртни и Лауры?
— Они очень заняты. Может быть, ты мог бы…
— Девина, дай твоему отцу спокойно съесть его ужин, — распорядилась Мод.
Спокойно! Как же! Ливингстон посмотрел на дочь со смешанным чувством любви и раздражения. С того самого момента, когда они принесли девочку домой из родильного дома, мир и покой стали редкой роскошью в их семье.
Почему-то все это напоминало Ливингстону об Атене Пополус. Из того, что комиссару удалось узнать, следовало, что девушка была явно не в ладах с родителями. Не то чтобы и Девина не ладила с ним и Мод, но ведь все могло быть еще впереди. Ведь Атена была на пять лет старше той девочки, которая сейчас стояла перед Ливингстоном и смотрела на него горящими от обиды и возмущения глазами. А потом случилось так, что Атену кто-то задушил и оставил ее тело гнить под старыми листьями.
Он быстро доел свой ужин, проглотил обжигающий чай и резко поднялся.
— Если чьи-либо еще родители согласятся вас потом забрать из кино, то я смог бы вас подбросить до кинотеатра. Но в этом случае вы должны поторопиться.
Девина радостно вскочила со стула и бросилась к отцу обниматься.
— Спасибо, папочка!
— Ладно, ладно, — ответил довольный Ливингстон, глядя вслед девочке, помчавшейся вприпрыжку вверх по лестнице в свою комнату. Звонить подружкам Девина предпочитала из своей комнаты, чтобы быть подальше от смущавших ее родителей.
Ливингстон решил все же поторопиться. Ведь Вэл и Филипп могли вернуться и раньше запланированного. Кроме того, ожидая их, Ливингстон мог с пользой для дела поговорить с Пенелопой. Пожилая женщина могла сообщить еще какие-нибудь ценные сведения.
* * *
“Хихиканье надо все-таки объявить вне закона”, — думал Ливингстон, высаживая часом позже Девину и ее подружек у кинотеатра. Было без десяти восемь. Он позвонил в Ллевелин-холл. Ответила Эмма Хорн, обещавшая дождаться его приезда и впустить в дом.
— Но, пожалуйста, не приезжайте позже восьми. Иначе я не успею домой к началу передачи, которую страшно хочу посмотреть. А я ненавижу смотреть передачи не с начала, потому что, стоит опоздать на минуту-другую, потом ни за что не поймешь, о чем идет речь.
“Да, она рассуждает, как какой-нибудь ученый-ракетчик”, — подумал Ливингстон.
Когда он подъехал к Ллевелин-холлу, Эмма ждала его в дверях с большой хозяйственной сумкой в руках.
— Вы ведь знаете, где располагается ее спальня? Она очень ждет вас. Привела себя в порядок, напудрилась и просто сгорает от нетерпения. В любом случае, лучше ей пообщаться с вами, чем со мной. — После этого Эмма Хорн в мгновение ока развернула свой “лендровер”, выехала на дорогу и нажала на газ, опасно разбрасывая колесами пули гальки, летевшие во все стороны, по всем клумбам.
Ливингстон постоял немного в прихожей, оглядываясь.
“Если бы только портреты предков сэра Джилберта Экснера могли говорить”, — подумал он, разглядывая их суровые лица. Поместью этому, наверное, лет триста. Бог с ними, с первыми двумястами девяноста годами. Он хотел бы знать, что тут происходило за последние десять лет. Не говоря о том леске, что неподалеку, где было обнаружено тело Атены.
Откуда-то сверху до него донеслись приветственные крики.
— Э-эй. Я здесь, наверху. Это кричала Пенелопа.
— А я-то думал, что она тут полумертвой лежит, — пробормотал Ливингстон и стал медленно взбираться по ступеням вверх.
Пенелопа выглядела во много раз лучше, чем когда он навещал ее в больнице. Но говорила она по-прежнему еще мало. Ливингстон снял с единственного в ее комнате стула плюшевого медвежонка и сел. Стул угрожающе закачался, пришлось упереться ногами в пол для устойчивости. Это не помогло. Пришлось встать, придержать стул руками и только потом вновь, очень осторожно, опуститься на него.
“Сколько же мне лет осталось до отставки, до пенсии?” — устало подумал Ливингстон.
— Вы хорошо выглядите сегодня вечером, мисс Этуотер, — соврал Ливингстон.
— О, вы и вправду так думаете? — Улыбка Пенелопы почему-то напомнила комиссару персонажа известной и весьма глупой американской программы “Господин Эд”. Зная, что рискует, давая собеседнице повод порассуждать о ее здоровье, комиссар тем не менее сказал: — Я очень надеюсь, что вы чувствуете себя лучше.
Десять минут кряду Ливингстону преподавали краткий курс гастрокишечных заболеваний. И все же ему удалось немного изменить направление беседы, перевести ее на темы, которые в большей степени его интересовали.
— Мне страшно жаль, что вы не смогли отправиться в круиз вместе с леди Экснер. Собираетесь ли вы присоединиться к ней в Штатах?
Улыбка слетела с губ Пенелопы, рот вытянулся в тонкую, напряженную линию.
— Я еще не определилась со своими планами. “Это должно означать, — решил Ливингстон, — что леди Экснер не собирается оплачивать ее перелет за океан”. Комиссар попытался выказать знаки сочувствия.
— Понимаю. Что ж, вы действительно побывали в опасной передряге, и поэтому хороший отдых вам отнюдь не помешает. Через месяц леди Экснер вернется, и тогда, я уверен, вы проведете прекрасно время вместе, планируя свадьбу Филиппа и Вэл. — Комиссар приподнял бровь. — Что-то я не вижу в вас энтузиазма, мисс Этуотер. — Ливингстон доверительно склонился к пожилой женщине и спросил: — Или я ошибаюсь? — При этом стул под ним едва не развалился.
Результат превзошел все ожидания комиссара: плотина была прорвана и на полицейского обрушился поток информации. Пенелопа Этуотер при этом буквально подскочила на подушках.
— Энтузиазма?! Я проявлю энтузиазм лишь в том случае, если его хоть немного проявит жених. Леди Экснер и я были просто шокированы, когда Филипп и Вэл объявили на днях о своей свадьбе! Леди Экснер совершенно права: Филиппа в этой жизни трогают только две вещи — его работа в колледже и его цветочки.
— Но, насколько я знаю, они с Вэл встречаются уже почти десять лет, — осторожно предположил Ливингстон.
— В том-то и дело, — перешла на заговорщический шепот Пенелопа. — Именно Вэл всегда была инициатором всего, что случалось между ними. Леди Экснер и я считаем, что именно она предложила и обручение.
Ливингстон вновь подался вперед. На этот раз более осторожно.
— Не хотите ли вы сказать, что…
— Ребенок? Нет, вовсе нет. Но чем-то она его все же держит.
