Лилия не ответила, она присела на корточки, опершись спиной о дверь.
— Продолжайте, продолжайте, договаривайте.
— Ладно. — Николай навис над ней и продолжил: — Мальчики вашего ночного гостя два дня ездили за нами по пятам, не давая шагу ступить, потом украли у Дениса пистолет, который мы, слава богу, уже вернули обратно, однако, как вы полагаете, кто сегодня затащил нас в перестрелку с чеченцами? — Он перевел дух, попить бы еще, но прерываться нельзя. — Так что я после этого должен думать, видя, как вы, посчитав меня спящим, тайком выбираетесь на улицу и шепчетесь там с этим уродом? Что я должен думать?! Тут вообще думать не надо. Все ясно как три копейки, блин!
— Мы так и будем здесь стоять? — спросила она устало, но совершенно спокойно, как будто он тут просто так сотрясал воздух рассказами о видах на урожай. — Нога не болит?
— Не надо меня нервировать! — гаркнул Николай.
Она снова пожала плечами:
— Вы сами себя заводите. Давайте сядем и во всем спокойно разберемся.
Он даже не успел среагировать, она юркнула у него под рукой и, оказавшись вне зоны досягаемости, поманила его за собой на кухню. Ничего не оставалось, как хромать следом. Она налила два стакана минералки, но он к своему принципиально не притронулся, несмотря на ужасную жажду. Поставил стул на пороге, кряхтя, уселся. Лилия сделала несколько глотков, подвинула к нему еще один стул, поставила на него пепельницу, сама уселась на подоконник.
— Начнем с того, что ни о слежке, ни о пистолете, ни о каких прочих провокациях вы мне не говорили. А я мысли на расстоянии читать не умею.
— Какая разница? Хотите сказать, вы и не подозревали, что Боксер — правая рука Пасечника, специалист по мокрым и грязным делам? Это же нереально. Для этого надо быть слепо-глухо-немым или круглым идиотом.
— Кто такой Боксер, я, конечно, знаю. Но еще я знаю, от Олега, между прочим, что все эти страшилки в основном вывеска, миф для поддержания авторитета. Олег неоднократно встречался с Ященко — не знаю, помнит ли кто в этом городе кроме меня его фамилию. Не стану утверждать, что они были друзьями, нет, естественно. Но несколько раз оказывали друг другу какие-то услуги. А теперь поставьте себя на мое место. Игорь похищен, в мой почтовый ящик подбрасывают отрезанные уши, вы ранены, Денис, не зная города и не имея никакой поддержки, мечется, рискуя тоже нарваться на пулю, в милицию обращаться нельзя. Что мне, сидеть сложа руки? Я решила попросить помощи у Боксера. Зная, что вы этого не одобрите, позвонила ему, когда вы заснули…
— И он вот так по первому зову примчался?
— Пришлось уговаривать.
— Да?!
— Да. Прекратите паясничать! Я не виновата, что вы тут играли в конспирацию и не удосужились мне объяснить, что вы с Боксером по разные стороны баррикад. И с чего вы вообще решили, что за перестрелкой с чеченцами и прочими приключениями стоит Боксер? Просто потому, что он одиозная фигура? Он лучше всех подходит на роль злодея? Или вы просто с другими не успели познакомиться?
— Нет, мне все-таки непонятно, как это вы уговорили его приехать? Одного без охраны, среди ночи. Что же это такого надо было ему сказать?..
Николая вдруг посетила идея: а что, если весь сыр-бор в областном масштабе из-за нее, из-за Лилии? Любовный многоугольник, вернее, даже любовная многоконечная звезда — в центре Лилия, а по краям многочисленные влюбленные болваны: Олег, Боксер, чем черт не шутит, возможно, и Шуйский, может, даже и Игорь, да мало ли кто?! И никакие деньги, оружие, компроматы, бензины, омоновцы не имеют ни малейшего отношения к реальным причинам того, что вокруг происходит!..
Он так ошалел от этого чудовищного озарения, что даже прослушал, что она говорила, пришлось попросить повторить. Она повторила:
— Я говорю, понадобилось не так уж много. Надо было только намекнуть, что на его территории кто-то похищает людей и устраивает перестрелки. А упоминание Олега завершило дело.
— И Боксер не знает, кто похитил Игоря?
— Не знает. Во всяком случае, мне сказал, что не знает. Но думаю, сам факт, что здесь что-то происходит без его ведома, уже вполне достаточная причина для него, чтобы начать это выяснять.
Николай потряс головой, прогоняя навязчивую идею.
— Что ж, если он такой покладистый и всюду ни при чем, может, позвоните ему еще раз и организуете его встречу со мной?
Лилия удивилась:
— Не посоветовавшись с Денисом?
— У нас телепатическая связь, — буркнул Николай, — я уверен, что он будет обеими руками «за».
Но она явно не горела желанием звонить.
— Может быть, все же подождем до утра? Заодно у Боксера будут уже какие-то данные…
— Не подождем, — отрезал он.
— Хорошо. Вы сами этого хотели. — Лилия достала из книжки визитку и набрала номер. — Леонид Ильич, это снова я. Извините за еще один ночной звонок, но москвичи хотят с вами встретиться.
Николай подошел вплотную, наклонился к трубке, но ничего, кроме нечленораздельного бурчания, не услышал. Мог бы, блин, догадаться, опять подсоединить диктофон, обругал он себя. Лилия положила трубку.
— В восемь утра. Ресторан «Александрия», это на Московском шоссе, совсем недалеко от города. Но разговаривать он будет с одним из вас, и лучше с Денисом.
По-прежнему раннее утро
В Ясные Воды Денис приехал без семи минут пять. Через площадь неспешно и неорганизованно тянулось коровье стадо, можно было его объехать, но Денис остановился. Выбрался на свежий воздух и с удовольствием закурил. В прошлый раз поселок выглядел сонным и угрюмым, а сегодня сиял, как на лубочной картинке. Побеленный фасад церкви, согретый утренним солнышком, отливал розовым. Денис, прищурившись, запрокинул голову, подставил солнцу лицо, выпуская дым прямо над собой, глядя вполглаза в безоблачное густосинее небо.
Поселок давно проснулся. У магазина, возле служебного входа, собрались бабульки и зычными голосами подгоняли грузчика, таскавшего из «пирожка» картонные коробки, рядом, перед почтой, два голых по пояс низкорослых мужичка с морщинистыми, как у столетних старух, лицами, переругиваясь, забрасывали лопатами мусор в тракторный прицеп. Тракторист покуривал, наблюдая за происходящим отстранено и свысока.
Денис любовался кипением сельской жизни, пока по радио не пропищало пять. Явиться в гости в шестом часу по здешним понятиям уже вполне прилично, попытался убедить он себя. Как бы там ни было, торчать здесь до восьми обстоятельства все равно не позволяют.
Горюнов, слава богу, был уже на ногах: сидя на табуретке, возился с разложенными на крыльце удочками.
— Не поздновато для рыбалки? — спросил Денис, поздоровавшись.
Пенсионер, увидев его, изменился в лице и в придачу загнал в палец крючок.
— Часа два уже как клюет, — продолжал Денис, подсаживаясь, — вы мне в прошлый раз имя-отчество так и не сказали.
— Михал Михалыч. Не сезон сейчас рыбачить — нерест. Так, снасть решил проверить. Вот через недельку, через две…
— Точно-точно! — подхватил Денис. — Не учел! Когда у вас ледоход? В апреле, а то и в мае?
— Смотря где, смотря в какой год, — ответил Горюнов, справившись, похоже, с волнением. — За элеватором на втором пруду до Дня Победы народ по льду ходил.
— А я к вам, Михал Михалыч, за одной вещью. Догадываетесь какой?
Денис достал последнюю сигарету из пачки, покрутил, повертел и с сожалением сунул обратно. Горюнов молча поднялся и исчез в доме.
— Вот, держи, — сказал он, вернувшись через минуту, и протянул Денису тяжелую плоскую сумку с разорванной надписью «Toshiba».
Денис вытащил ноутбук, вроде цел, только немного поцарапан. Открыл крышку. На экране загорелось: «Enter password».
— Сами пароль на вход поставили, или был? — спросил он у Горюнова.
Михал Михалыч явно обиделся.
— На кой ляд мне какой-то пароль?!
— На такой. Вдруг отдавать придется? Ведь пришлось же. А раз на входе пароль, значит, вы ничего не видели, ничего не знаете, так?
— Не-е… — Горюнов в смущении потеребил подбородок. — Я в этом деле человек темный. Я зачем его поначалу взял? Чтоб не попер никто. Он на дороге валялся рядом с мотоциклом. А как следователя ряху, прошу прощения, увидел, так и решил: нельзя ему отдавать.
— А родителям?
— Да как-то получилось… Я забыл про него, вспомнил только день на второй, третий, а тут похороны, им не до того было, а потом уже вроде как неудобно…
— Игорю тоже не до того было?! — спросил Денис строго. — Вы мне, Михал Михалыч, голову не морочьте. Не понимаете, во что ввязались? Объяснить? Или в неведении — оно спокойнее?
Горюнов молчал, потупившись как школьник.
— Выкладывайте все, что недоговорили в предыдущую встречу.
— Нечего мне больше сказать, — выдохнул Горюнов, — честное слово, нечего!
— Тогда до свидания. Если вдруг кто-нибудь спросит, зачем я приезжал, скажите: интересовался ноутбуком, но вы ничего не знаете.
