коридоре, завернулась в плед, села, поджав ноги, и сидела так, боясь пропустить его возвращение. Она заснула в слезах и не слышала, как щелкнул замок входной двери. Стас разбудил ее поцелуем, она сначала с рыданиями рассказала подробно, как искала его, как было страшно, как болело сердце. А он внимательно, без улыбки смотрел на нее. «Где ты был?!» – вдруг спохватилась Аглая. «Летал в Москву по делам», – равнодушно ответил он. «Не предупредив меня?!» – возмутилась она. Он протяжно вздохнул. «Как все далеко зашло… – произнес задумчиво. – А я не должен перед тобой отчитываться, девочка. Ты, Агуша, хорошенькая, нетребовательная и приятная в сексе. Да еще и с хатой. Мне нравится тебя баловать, выполнять твои капризы. Считай это компенсацией за проживание на твоей территории. Но если бы я хотел жениться… впрочем, нет, этого не будет, – рассмеялся он. – Не забивай и ты себе этими бреднями голову. У тебя есть чем перекусить? Иди-ка, накрой на стол. А ужинаем сегодня в ресторане», – буднично закончил он свой монолог. Аглая тогда весь день провела словно во сне – что-то делала, куда-то ходила, спать легла… а утром даже не вспомнила, а было что? На кресле валялось вечернее платье, у двери спальни – туфли на шпильках. «Значит, мы все же были в ресторане», – всплыли в памяти отдельные эпизоды. Отметив, что Стас, видимо, ушел из дома рано или его ночью не было, Аглая вдруг поняла, что ей все равно. С тех пор они жили как чужие, но Осокин регулярно появлялся в ее квартире. Позже стало понятно, что у него проблемы. Любовь сменилась жалостью, затем отвращением. А потом Стаса арестовали…
Только когда женщина вошла в дом, Аглая закрыла калитку. Она шла домой медленно, на самом деле ей хотелось вернуться к Глебу, чтобы окончательно убедиться… в чем? В его неверности? Или в том, что теперь свободна? Никаких обязательств… Но она понимала, что это будет выглядеть нелепо. «Вот если бы я что-то забыла… вот засада! Забыла! Телефон в спальне!» – развернулась она почти возле своего забора и быстро двинулась обратно.
«Слава богу, не заперто», – порадовалась Аглая, толкая калитку. Постояв на крыльце и обдумав дальнейшие действия – просто возьмет телефон и уйдет, она уже была готова нажать кнопку звонка, как дверь распахнулась сама.
– Это вы? Как хорошо, что вернулись, пойдемте, у Глеба приступ, что-то с сердцем, а я даже не знаю, где у него лекарства. Он сказал, что в спальне, но где?! Пойдемте же скорее!
Аглая, не заглянув на кухню, где недавно оставила вполне здорового Глеба, побежала в спальню. Она видела блистер с капсулами, подумала тогда, что, скорее всего, это препарат, который принимала Полина… А выходит, проблемы и у самого Глеба?
– Я не знаю, как вызвать «Скорую помощь», – растерянно произнесла женщина.
– Не нужно! – тихо, но твердо произнес Глеб.
– Вот видите, он не разрешает! Как так можно относиться к своему здоровью? Голод, ты всегда был таким упрямым!
– Алена, сядь, не мелькай! – уже громко прикрикнул на женщину Глеб.
Аглая протянула ему лекарство.
– Ты мне не сказал, что болен, Глеб, – не удержалась от упрека она.
– Что, жалко стало? Поэтому вернулась?
– Я забыла телефон, – поспешила она объяснить свое возвращение и вновь направилась к спальне. Ей было все равно, что о ней подумает незнакомка.
Когда Аглая вернулась, картина почти не изменилась, только Глеб был уже не таким бледным, и Алена больше не суетилась вокруг него, а спокойно сидела на стуле.
– Аглая, познакомься, это – Алена Белкина, бывшая жена Димы.
– Алена Игоревна Батлер, если точнее, – с улыбкой поправила красавица. – Вы простите, Аглая, что я на вас так налетела. Вошла, увидела его такого… полуживого, растерялась. И вас напугала. Я не знала, что у Глеба регулярно бывают приступы.
– Для меня это тоже новость.
– На самом деле я приехала в страну ненадолго, оформить наследство – мамина сестра зачем-то оставила моему сыну дом здесь. И еще хочу поблагодарить тебя, Глеб, за помощь. Твои деньги нам очень помогли… Я готова их вернуть…
– Не выдумывай! Все, закрыли тему. Девочки, давайте-ка все-таки чаю выпьем. Десерт…
– Я пойду, пожалуй, – перебила его Аглая. – Вам, видимо, нужно поговорить.
– Подождите, Аглая. А вы насколько хорошо знали Дмитрия? Ведь я правильно поняла, вы были знакомы? – неожиданно остановила ее Алена.
Вот поэтому она и старалась сбежать, когда услышала, кто эта красавица. Испугалась расспросов о Маркове. А что она могла ей рассказать, если до сих пор даже себе не могла ответить на вопрос – а что между ними было? Тогда она думала, что влюбилась, позже – что просто не смогла не ответить на его признание в любви, оно казалось таким искренним! Ту ночь с ним она, без сомнений, не забудет. Но что она узнала о нем? Только то, что Дмитрий счел нужным ей рассказать. Об афере, подельниках и больном отце. И ни слова том, что был женат и есть сын. Да и она не спрашивала…
– Почти не знала, – выдавила она из себя. – Дмитрий предложил мне работу сиделки при его отце, я согласилась. Это случилось в девяносто седьмом году. В следующий раз мы встретились на похоронах Осипа Макаровича. Это все. Больше в поселок он, как я думала, не приезжал.
– Жаль… А почему вы сказали, что «так думали»? А на самом деле?
Аглая беспомощно посмотрела на Глеба.
– Аглаюшка, хочешь, я сам расскажу Алене о том, что тут произошло? Ты пока займись чаем.
Аглая с облегчением кивнула и отошла от стола. «Наверное, Алене нужно знать, что случилось с бывшим мужем. Есть какая-то причина. Но не к нему же она приехала? Или к нему? Не знала, что Дмитрий пропал? Нет, не о нем речь, Алена же упомянула, что наследство получил сын… Значит, и он здесь. Взрослый уже наверняка, лет тридцать ему, а то и больше», – рассуждала Аглая. Вернуться к столу она не торопилась, но вскипяченная вода в чайнике начала уже остывать, кроме того, Аглая в какой-то момент обернулась и поймала взгляд Глеба. Он молчал, но что-то тихо, но эмоционально выговаривала ему Алена.
Когда Аглая подошла к ним, та протягивала Глебу отпечатанный снимок мальчика лет десяти.
– Ты помнишь Ника, Глеб? Ты же видел его, когда мы приезжали с ним в девяносто девятом, – спросила она.
– Да, помню, – почему-то смутился Глеб.
– Нам тогда повезло, донора мы все же нашли. Когда вернулись в Москву, в клинику, нас обрадовали, что нужно срочно выезжать в Израиль. Там Нику и сделали
