Лера, но по вам сразу видно, что вы того, в положении. Дрожите, как курица, по каждому пустяку. Раньше вы такой трусихой не были, честное слово. А прыгать туда не надо, и по веревке спускаться тоже. Тут вон ступеньки есть.
Она посветила, и Лера действительно увидела уходящие вниз металлические скобы, соединенные в импровизированную лестницу. Спускаться по ним было страшновато, но, видя, как ловко скользнула вниз хрупкая фигурка Алены, Лера сжала зубы и худо-бедно, проверяя каждый свой шаг и страхуясь как только возможно, аккуратно спустилась по холодящему руки железу.
В подвале было чуть холоднее, чем наверху, и Лера пожалела, что не захватила с собой кофту. В одной тонкой футболке ей было неуютно. Воздух здесь оказался спертый, даже затхлый, как будто подвал никогда никто не открывал. Тут и там громоздились банки с краской, какие-то доски и прочие стройматериалы, явно оставшиеся от ремонта барского дома. Лера запоздало поняла, что не знать о существовании этого подвала ее мама никак не могла, а значит, когда она искала клад, то была уверена, что здесь его нет и быть не может.
Авантюра, в которую она позволила Алене себя втянуть, стала казаться ей глупой, но при этом совершенно безопасной. Клада здесь не было, она могла голову дать на отсечение, а значит, им с Аленой не могло ничего угрожать.
Девочка тем временем азартно принялась за дело. Двигала старую сломанную мебель, лихо открывала коробки, сдувая упавшую на нос челку и отмахиваясь от летящей пыли.
— Идите с того конца, — то ли предложила, то ли приказала она Алене. — Так быстрее управимся.
— Нет тут никакого клада, — начала Лера, пытаясь объяснить девчонке свои умозаключения, но та только отмахнулась.
— Тетя Лера, ну что вы, в самом деле! Мы все равно уже здесь. Татьяна Ивановна могла что-то не заметить, даже если она тут была, а судя по количеству пыли, сюда сто лет никто не спускался. Проверяйте все, что под руку попадет, особенно смотрите, нет ли где нарисованной раковины или чисел, сами знаете каких.
Наверху что-то заскрипело, и Лера насторожилась. Напрягая слух, она постаралась определить источник звука, но теперь наверху царила ничем не нарушаемая тишина, и она мало-помалу успокоилась. Отвязаться от Алены, если та считала что-то нужным, было невозможно, поэтому Лера нехотя взялась за дело. Открывала дверцы шкафчиков, разворачивала тюки, листала попадающиеся под руку старые книги и даже папки с какими-то документами. В подвале было сухо, довольно чисто, вода не капала, мыши не бегали, красота да и только.
Перекладывая вещи, Лера мимолетно отмечала то, что можно было бы использовать в экспозиции, и делала себе зарубку на память — спросить у мамы, почему не используют. Ей попалась замечательная клетка с металлическим попугаем внутри. В клюв попугая можно было вставить цветочный горшок, и Лера решила захватить эту красоту с собой, чтобы повесить у мамы во дворе. Должна же от их вылазки быть хоть какая-нибудь польза.
Часа полтора они разбирали хлам, пачкались, чихали, хриплым шепотом переругивались, но Лера была готова признать, что получает от этого занятия даже некоторое удовольствие. Она нашла свой дневник за девятый класс — в пачке макулатуры, сложенной в одну из картонных коробок. Видимо, мама, перебираясь в коттедж, увезла сюда в подвал все, что было ненужно, но жалко выбросить.
Много чего интересного находилось в этом подвале, вот только изразцов, изготовленных ценинных дел мастером Степаном Полубесом, там не было. Да и быть не могло. Четко это понимая, Лера все равно невольно задерживала дыхание, вскрывая очередную коробку. А вдруг полыхнет синью глазурь плитки, вдруг раскроется тайна, много лет сберегаемая ее дедом, вдруг церковь, восстанавливаемая сейчас в усадьбе, вернет себе не только былой архитектурный облик, но и ценное украшение — знаменитый изразцовый пояс, называемый «павлиньим оком»! Но в коробках лежали только пыльные бумаги, не тая никаких убийственных секретов.
— Все, — Аленка захлопнула какую-то папку и отшвырнула в сторону, подняв фонтанчик мелкой пыли. — Нет тут ничего. Вы были правы. Можно выбираться.
— Рада, что ты это понимаешь, — язвительно сказала Лера, которой вдруг в одночасье смертельно захотелось спать. — Как вылезать будем? Клетка эта еще…
— Я сейчас поднимусь на несколько ступенек, установлю фонарь на краю ямы, чтобы лестницу хорошо видно было, и спущусь клетку у вас забрать, — деловито предложила Аленка. — Потом я вылезу, и вы подниметесь, только, тетя Лера, аккуратно, а то папа мне башку оторвет.
Мимолетно улыбнувшись, Лера подошла к металлической лестнице, поставила на одну из ступенек резную клетку с попугаем и терпеливо замерла, дожидаясь, пока девочка выполнит намеченную программу. Алена быстро взлетела по лестнице, аккуратно пристроила фонарь, чтобы ступеньки и Лера внизу не потонули в беспроглядном мраке, и вернулась на пару ступенек вниз, чтобы наклониться и принять у Леры из рук довольно тяжелый металлический предмет.
Щелк, бамс. Погас фонарь, стукнула, ударившись в пазы, крышка подвала, которую толкнула чья-то злая рука, и Лера с Аленой остались в кромешной тьме подпола, как будто погребенные заживо. Глухо вскрикнув от неожиданности, девочка не удержалась на ступеньках и полетела вниз, прямо к Лериным ногам. Железные прутья царапали ее руки, лицо, оголенный под задравшейся майкой живот. Лера инстинктивно отпрыгнула в сторону. Материнский инстинкт заставлял ее защищать своего еще не рожденного малыша, так что она даже не пыталась подставить руки, чтобы поймать падающее тело. Панический ужас накрывал ее с головой, не давая расправиться легким, чтобы вдохнуть воздух.
«Боже мой, она же расшиблась насмерть! — в отчаянии думала Лера, бросившись на колени перед затихшей девочкой и ощупывая голову Алены, не видя, но чувствуя, как по пальцам течет теплая кровь. — Даже если я смогу выбраться отсюда, точнее, если я смогу выбраться отсюда живой, то никогда не смогу оправдаться перед Олегом. Я не уберегла его дочь. Я согласилась на эту авантюру, которая стоила ей жизни. И если я не придумаю, как спастись из рук убийцы, который притаился наверху, то погублю и второго золотовского ребенка. Он никогда меня не простит».
— Вы меня задушите сейчас, — бездыханное, как казалось Лере, тело девочки вдруг зашевелилось и заговорило. — Тетя Лера, что вы в меня вцепились-то, встать дайте!
— Алена, доченька! — Лера залилась слезами и кинулась целовать девочку, не разбирая, куда приходятся ее поцелуи. — Ты жива, боже мой, я же думала, что ты разбилась! Скажи мне, где у тебя болит?
— Если вы встанете с моей ноги, на которой сидите, то она болеть перестанет, — ворчливо сказала Алена. — Ну, руки я ободрала,
