Ознакомительная версия.
– Да как будто это первый случай! – в сердцах ответила Анна Петровна и, налив полную рюмку водки, порывисто опрокинула ее в рот.
– Да она пьяна! – догадался вдруг Исай Саввич, до этого слушавший свою приятельницу с болезненно искаженным, посиневшим лицом. – Вы пьяны, голубушка, и устали, только и всего!
– Подлецы вы все, только и всего! – фыркнула та и, поднявшись из-за стола, тяжело ступая, пошла к выходу, толкая стулья и не обращая внимания на загораживавших проход людей.
Ей с готовностью уступали дорогу, вскакивали, расступались. Последними посторонились Елена с Кирой. Анна Петровна внезапно остановилась перед ними и, ощупав девушку хмельным, недобрым взглядом, с густой, ядовитой злобой в голосе процедила:
– Смена!
Кира содрогнулась, как от удара, и Елена ощутила это, так как локоть девушки был почти прижат к ее боку. Она удержала Киру, иначе та, по всей вероятности, бросилась бы на женщину с кулаками. Анна Петровна благополучно вышла из столовой, и ее громкий голос раздавался уже где-то вне квартиры, на лестничной клетке. Входная дверь все еще была открыта настежь.
– Это просто безобразие! – Наталья Павловна медленно провела ладонями по вискам, будто хотела пригладить волосы, и так лежавшие идеально гладко. – Женщина – и так напилась!
– Она очень давно знала Вадима Юрьевича, сильно расстроена. – Исай Саввич вновь обрел ораторский пыл, стоило его приятельнице удалиться. – Ее можно понять и простить. Так, я сбился, но все же закончу мысль… Не только научные достижения будут приходить нам на ум, когда мы станем вспоминать этого человека, но и его преподавательская…
– Тетя Наташа в бешенстве, – шепнула Кира на ухо Елене. Они сидели в самом конце стола. В спины им дуло из прихожей, графины и тарелки с закусками перед ними уже опустели, на скатерти валялись скомканные бумажные салфетки и громоздились грязные приборы. Это были худшие места, на них сидели случайные, лишние люди, но никто не подумал пригласить падчерицу профессора пересесть на почетное место, рядом с теткой, то и дело бросавшей в ее сторону уничтожающие взгляды.
– А где же Михаил? – так же шепотом спросила Елена, тщетно отыскивавшая его взглядом. На прежнем месте Михаила не оказалось, его стул был уже занят другим мужчиной, так что она начинала думать, не привиделся ли он ей?
– Наверное, уехал, – равнодушно ответила девушка. – Да что ему тут делать? Нет, вы только посмотрите на тетю! Если бы у нее вместо глаз были лазеры, от меня бы только пуговица на джинсах осталась!
Елена невольно улыбнулась, хотя ей было не до веселья – Наталья Павловна действительно уж слишком явно демонстрировала обиду на племянницу. Устав пронзать ее убийственными взглядами, она повернулась к замолчавшему наконец Исаю Саввичу и, пользуясь тем, что рот у него был набит закусками, принялась горячо что-то рассказывать с самым несчастным видом.
– На меня жалуется, – с удовлетворением произнесла Кира. – Сейчас, наверное, шрам на руке покажет… Она всегда… А, вот, вот, что я говорила?!
Наталья Павловна в самом деле подтянула низко спадавшую манжету и предъявила правое запястье ожесточенно жующему старичку. Тот взглянул и едва не поперхнулся, высоко задрав жидкие клочковатые брови.
– Беспроигрышный номер. – В голосе Киры звучала улыбка, но лицо девушки оставалось серьезным.
– И она всем рассказывает, что вы укусили ее из-за какой-то тряпки?
– Наверное. Что поделаешь, укусить-то я ее правда укусила. Дала козырь против себя… На всю жизнь. Скажите, почему я всегда бываю не права, когда по сути поступаю правильно?
– Я в последнее время задаю себе тот же самый вопрос, – вздохнула Елена. – Наверное, просто не везет.
Кира собиралась что-то ответить, но тут же с досадой обернулась к сидевшему слева от нее полному мужчине. Тот, наевшись до отвала, откинулся на отчаянно заскрипевшую спинку стула и громко, без всяких церемоний обратился через стол к женщине, сидевшей напротив:
– Да, большие деньги сюда были вложены, я вам скажу! Два года назад они купили квартиру в соседнем подъезде и начали этот бесконечный ремонт, то одно, то другое… А я прямо тут, внизу! – И он постучал согнутым пальцем по столешнице. – И конечно, существовать стало невозможно, я каждый день поднимался, выяснял, что они здесь творят! Залили – три раза, сверлили – месяц, болгарка работала целую неделю… Дверные проемы они равняли, скажите на милость! Заказали двери, массив дуба, а проемы везде оказались разные… Потом паркет нарезали и циклевали – едва с ума я не сошел!
– Это что, – меланхолично заметила соседка, лениво водившая вилкой по своей тарелке, полной остатков еды. Она тоже объелась и тяжело переводила дух. – Главное, чтобы не было перепланировки. У нас сделали одни такие перепланировку, так теперь и с отоплением проблемы, и слышимость стала ужасная. Наверное, где-то трещина прошла, мы же под обоями ничего не видим!
– А кто знает, делали тут перепланировку или нет? – желчно ответил толстяк. – Шум стоял такой, будто стену рушат, а придешь – мастер дальше порога не пускает. Все, мол, хорошо, все замечательно, а проект он мне так и не показал. Будто бы не было никакого проекта, раз стен они не переносили. Да я-то слышал, что наверху творилось!
– А вы сейчас пройдитесь по квартире, посмотрите, – заговорщицки понизила голос женщина.
– Ходил уже. Вроде все, как было, у меня ведь точно такая квартира. Ну, конечно, из-за другой мебели комнаты кажутся или больше моих, или меньше… Но стены все на местах. Даже пожаловаться невозможно!
Казалось, именно это соображение угнетало мужчину больше всего. Обведя взглядом опустевшие графины, он с досадой крякнул и добавил:
– Водки пожалели. Вообще, что это за поминки? Еды не хватило, стульев не достает, столько людей назвали, а куда их девать, сами не знают. Пойду я к себе. Что-то голова разболелась.
– Пора и мне, – заторопилась соседка, выбираясь из-за стола. Увидев Киру, слушавшую их с самым внимательным видом, женщина вдруг всполошилась и, изобразив неуверенную улыбку, мгновенно исчезла в прихожей.
Толстый сосед, также обнаружив рядом девушку, еще раз крякнул и без признаков смущения произнес:
– Мои соболезнования.
– Спасибо, – сухо ответила Кира.
– Что ж ты… Вы, – поправился он, так как взгляд девушки мгновенно стал колючим, – теперь здесь будете жить?
– Понятия не имею, – все так же неприязненно ответила она.
– Ну да… Я имею в виду, потом, когда…
– Когда меня выпустят на свободу окончательно? – Кира пожала плечами и с видом полного равнодушия закончила: – Я еще ничего не решила.
– Тогда счастливо оставаться, – забормотал толстяк, боком двигаясь к двери. – Если вдруг вздумаете продавать батюшкину квартиру, загляните ко мне, уж пожалуйста! У меня родственница мечтает переехать в этот район…
Кира молча проводила его сверлящим взглядом, который сбил наконец самоуверенную маску с развязного соседа. Она повернулась к нему спиной, когда он все еще что-то бормотал на прощание, и сообщила Елене:
– Жутко неприятный тип. Просто рехнулся после того, как отец с теткой сделали ремонт. Никакой перепланировки не было, но он ходил в ЖЭК, доказывал, что мы сломали стену между квартирами, кляузничал, ставил палки в колеса.
– Такие везде есть, – рассеянно ответила женщина. Убедившись, что Михаила нет за столом и решив, что его появление уже маловероятно, она потеряла интерес к происходящему.
– А вон того прыщавого паренька видите? – Кира указала на молодого человека, безмолвно сидевшего неподалеку от ее тетки. – Этот со мной пришел. Сопровождающее лицо… Знаете, с той минуты, как следователь сказал, что подозревает в убийстве кого-то другого, мне даже тюрьма не противна. Я готова сидеть, сколько угодно, была бы надежда! Без надежды страшно жить, правда?
– Правда, – согласилась Елена, поднимая с пола сползшую с колен куртку. Раздеваться по примеру прочих гостей в спальне ей не захотелось. – Вы ведь сумеете держать себя в руках, если я уйду?
– Идите! – неожиданно легко согласилась та.
Вглядевшись в лицо девушки, сильно осунувшееся за последние дни, но исполненное упрямства, Елена убедилась, что следователь не зря рассчитывал на боевой настрой Киры. Она больше не выглядела угнетенной жертвой обстоятельств, в ее серых глазах снова зажегся злой и очень живой огонек.
Елена поднялась из-за стола и бросила последний взгляд на Наталью Павловну. Та, безусловно, давно заметила ее, поскольку женщина сидела рядом с Кирой, но, раз взглянув, больше не смотрела на гостью, будто ее появление на поминках было в порядке вещей.
– Где здесь… – шепотом спросила Елена свою соседку.
– Туалет? – Кира махнула рукой в сторону открытой двери. – Напротив спальни. А следующая дверь – ванная.
Простившись и легонько коснувшись плеча девушки, будто пытаясь этим прикосновением выразить соболезнования, Елена вышла в коридор. Туалет, как и следовало ожидать, был безнадежно занят. Стоя в шаге от двери, она машинально, в который раз, рассматривала спальню, опытным взглядом отмечая удачно подобранную мебель, портьеры и светильники. Эта очень женская комната резко выделялась на фоне квартиры, где главными героями и жильцами были книги. Даже комната Киры, как ни странно, вносила меньший диссонанс, так как свидетельствовала о том, что ее обитательница глубоко равнодушна к своей внешности. «Собственно говоря, там мог бы жить и парень», – подумала Елена, вспомнив спартански суровую обстановку.
Ознакомительная версия.
