– У меня все кружится.
Раскинулся на кровати безвольной тряпочкой. Лицо бледное, только щеки ярко пылают.
Адель стало совсем страшно. А тут еще тетя Нина со своими упреками:
– Разрешаете ему в грязи копошиться – вот и подцепил заразу.
– Когда Макар вернется? – оборвала домработницу Адель.
– Сказал, поздно. Сегодня полнолуние, будет волков снимать.
– Кого?!
– Волков, – презрительно повторила тетя Нина. – Они ж на полную луну выть выходят.
Сумасшедший какой-то.
Адель набрала номер мужа – вне зоны действия.
– В лесу сети небось нету, – с долей сочувствия произнесла домработница. – А что Игорек заболел, Макар знал. У маленького ж температура еще после обеда поднялась.
– Вот как? – опешила Адель.
– Макар сказал: жаропонижающее дать и что ничего страшного. А сам уехал. Полнолуние, сказал, только раз в месяц бывает.
– Мне-то чего сразу не позвонила? – упрекнула Адель.
– Так Игорек лекарство выпил – вроде повеселел! – начала оправдываться домработница. – Чего, думаю, вас пугать?
Водка с уксусом не помогли – градусник по-прежнему показывал почти сорок. Адель позвонила в «Скорую» – вызов не приняли, велели обращаться в детскую «неотложку». А с «неотложкой» у них в городе вечные проблемы. Приехать, конечно, обещали, но не раньше чем через час. Вызовов много, машина одна.
А на термометре уже сорок с половиной, Игорек, кажется, не просто спит – впал в забытье. Самим его в больницу тащить? Но примут ли?
«Прав, прав Костик. Не про клады надо передачи делать – про актуальное. Медицина вообще ни к черту!» – зло думала Адель.
Еще раз набрала номер мужа – снова вне зоны действия.
И тут – о, счастье! – входящий вызов. Иннокентий Степанович, ее добрый ангел! Сбивчивых объяснений Адели не дослушал, перебил:
– Через пятнадцать минут буду.
И появился ровно в ту минуту, когда у малыша (к ужасу Адели) начались судороги. Оценил ситуацию с порога, бросился к ребенку, перепуганным женщинам сказал:
– Это от температуры. Надо сбивать, срочно.
Извлек из портфеля ампулу, шприц. Уверенной рукой вколол Игорьку лекарство. Мальчик даже не пикнул – хотя инъекций боялся смертельно.
– Почему он не плачет? – в панике заломила руки мать. – Он без сознания?!
– Адель, расслабься, – прикрикнул на нее Иннокентий Степанович. – Все будет хорошо. Я обещаю.
И действительно: к приезду «неотложки» температура у малыша упала до тридцати семи с половиной, он открыл глазки, согласился послушать сказку, повеселел.
– Обычная кишечная инфекция, что вы, мамочка, панику развели! – попеняла Адели неприветливая докторица.
Время близилось к часу ночи. Игорек уснул. Иннокентий Степанович дружески чмокнул Адель в щечку и отправился домой. В окно заглядывала луна. Полная, яркая, тревожная. Северный ветер раскачивал тополя. Адель представила: неприветливый, реденький южный лес. Ей даже почудилось, будто слышит отдаленный волчий вой.
– Что б ты пропал, Макар, – пробормотала она.
* * *
Муж явился домой только на следующий день, в полдень. Адель налетела было с упреками, но увидела: лицо Макара бледно, левая рука перевязана от запястья до локтя. Осеклась. Тихо молвила:
– Что случилось? Я волновалась!
– Адель, тебе не идет роль заботливой женушки, – отмахнулся Макар.
Она заметила: бинт весь пропитан кровью.
– Что у тебя с рукой?!
– Ерунда. Ветка хлестнула. Как Игорек?
– Плохо Игорек! И ты тоже хорош. Отец, называется! – не осталась в долгу она. – Как ты мог! Бросить больного ребенка на няньку! И даже мне не позвонил!
– Можно подумать, ты бы приехала. Для тебя работа куда важнее, – саркастически молвил муж.
– У меня хоть работа. А ты вообще на пленэр отправился, только подумать! Зачем тебе вообще вся эта ерунда? Торчать в лесу, рисковать неизвестно ради чего?! – Ткнула его в руку, выкрикнула: – Ты ж вообще мог погибнуть, и тела бы не нашли!
Но Макар в ответ на ее гневную тираду лишь плечом дернул:
– Если муж уходит в лес – значит, там ему уютней, чем дома.
И отправился в комнату к Игорьку.
Адель за ним не пошла. Услышала с кухни, как Макар – очень серьезно – объясняет ребенку:
– Папочку покусали волки. Но папа – сильный, он их поборол. А скоро станет охотником, купит ружье и вообще, всех их перестреляет.
«Железная логика, – саркастически подумала Адель. – Разве не проще просто перестать ходить в лес? Кому нужны эти его фотографии?!»
Макар с каждым днем раздражал ее все сильнее.
И когда ей вдруг позвонил Димка-кладоискатель – на свидание Адель согласилась с легким сердцем.
* * *
Никак не ждала она, что любовь настигнет ее сейчас. Ведь ей уже тридцать один, и вся предыдущая жизнь убедительно доказывала: томления, метания, дрожания – просто выдумки романистов. Как можно радоваться всего лишь улыбке мужчины? Вздрагивать от его касания? Смотреть в глаза – не в силах наглядеться?!
Но – тем не менее! – она влюбилась. Неразумно, не вовремя…
Если брать формально: Макар Димке – сто очков давал. Внешне муж симпатичнее. Профессия – благороднее. Но только никогда Адель не чувствовала с Макаром даже грана той неописуемой легкости, что охватывала ее с Димкой. Ни разу не случалось, чтоб беспричинно с мужем смеялась, ерошила тому волосы. Когда супруг брался ей про своих болезных бабулек рассказывать – откровенно зевала. А Диму готова слушать часами – неважно, о чем тот речь вел – о скучнейших огнетушителях или новых моделях металлоискателей.
И насчет рая в шалаше теперь согласиться готова.
Адель прекрасно помнила первый подарок Макара – солидное, с рубином в окружении бриллиантов, кольцо. Оценила, конечно, широкий жест, поблагодарила, но радости в душе – никакой. А Дима ей из своей экспедиции под Сочи привез кольцо вообще копеечное, с тусклым камушком. Сказал: под землей нашел. Но растрогал – до глубины души!
На край бы света с ним пошла. В коммуналку. В палатку.
И – самое фантастическое! – чувство-то оказалось взаимным!
Димка уже на третьем свидании предложил:
– Адель, не могу без тебя. Разводись!
Будь она просто чужой женой – не сомневалась бы ни секунды. В тот же день бы побежала в загс. Но только у нее ж теперь Игорек. Дима, конечно, пообещал, что примет ее сына как родного. Но не слова ли это? Тем более возлюбленный ее молод. Легкомыслен наверняка – положено по возрасту. Обижать малыша, конечно, он не станет, в этом Адель не сомневалась, но внимания, отцовской поддержки от него Игорьку не дождаться.
И как отреагирует Макар, когда узнает об ее планах? Любовью к ней супруг давно не пылает (да и была ли она когда-нибудь, эта любовь?) – но мужики ведь существа самолюбивые. Может – просто из принципа! – ей развода не дать. А то вообще решит у нее ребенка отнять. Аргумент для суда у Макара убедительный: раз жена к любовнику убегает, значит, и сын ей не нужен.
К тому же что-то скрыть у них в городе – задача нелегкая. Особенно для нее – телезвезды. С Саввой-то они исключительно на конспиративной квартире встречались. А с Димой виделись в кафе, и целовались опрометчиво, и смотрели друг на друга влюбленными глазами.
Скоро дойдет до коллег, до мужа… Кошмар начнется. Может, расстаться с Димой – пока не поздно?!
– Адель. Не глупи. Ты впервые в жизни выглядишь счастливой. Я бы на твоем месте ни секунды не сомневался, – сказал ей Иннокентий Степанович. – Поговори с Макаром. Он поймет.
Но она очень в этом сомневалась. И все оттягивала разговор. Счастье, что муж – поглощенный своими бабками и фотосессиями – не замечал ее смятения.
Макар – как и обещал сыну – получил охотничий билет и теперь, когда отправлялся в лес, всегда брал с собою ружье. Уезжать стал надолго, мог на сутки-другие исчезнуть.
Потому, когда не возвращался из очередной экспедиции целых два дня, Адель даже не думала волноваться. Наоборот, радовалась, что не надо дома скрывать своего счастливого лица.
А на третий вечер в квартиру позвонили.
Резко, требовательно – как умеют только представители власти.
К ужину я еле притронулся. (Видел, как моя верная нянька Сименс – он сидел за пару столиков от нас – поглядывает укоризненно.)
Слушал рассказ Адели – и меня все больше и больше охватывала тревога.
Странное чувство она оставляла. Объективно – почти идеальная женщина. Красавица, умница, профессионал. Обаятельная. Но было в ней что-то – инстинктивное чувство! – неприятное, настораживающее. Мистическое. Тридцать с хвостиком – и уже трижды вдова.
Я отодвинул остывший чай. Сухо уточнил:
– Так от чего умер ваш третий муж?
– Он… он… – Адель всхлипнула. – Он ружье решил зарядить. А патрон в патроннике уже был. Ну, и выстрелил себе в лицо. Шансов у него не было. В милиции сказали: несчастный случай.
– А как вы сами считаете? – медленно произнес я.
