- Сколько человек прибыло на борту?
- Чего-то в ней не хватает. А-а, якорь оборвало. А так - почти не пострадала, прямо удивительно.
- Послушайте, женщина на ней была?
- И сработана хорошо, на совесть... Что? Да, она заболела. Он сам ее вынес с палубы. Инспектор только глянул их бумаги, и они сразу умчались в больницу. Взяли такси и уехали.
Он объяснил мне, как найти больницу. Я помчался туда. В приемном покое я застал двух девушек, похожих, как сестры-двойняшки: обе темно-коричневые, с характерными чертами аборигенов, обе в белом. Но одна из них была медсестра, и другая - врач. Элис Аласега. Им только что доставили беременную женщину.
Доктор Аласега не могла отвлечься ни на минуту от своих прямых обязанностей - разве что для тяжелобольного или матери с ребенком. Поэтому я ждал около сорока минут, пока она освободится и вернется, чтобы поговорить со мной в своем кабинете.
- Вы интересуетесь миссис Бриндль?
- Да. Что с ней случилось?
- Какое вы к ней имеете отношение?
- Я просто ее друг. - Тогда почему бы вам не спросить об этом у ее мужа?
Я замялся.
- Конечно же, я непременно пойду потом к нему и расспрошу обо всем, но знаете, мне бы хотелось быть уверенным... что он соображает, что делает.
- Не понимаю.
- Вы тоже думаете, что Линда Бриндль в состоянии продолжать этот круиз? "Лань" очень сильно потрепана. Я имею ввиду, не кажется ли вам, что с Линды уже хватит?
Она посмотрела на меня изучающе, и я изо всех сил постарался выглядеть искренне обеспокоенным другом. Наконец она проговорила:
- Я не психоаналитик. Я не знаю, что вам сказать. Мне показалось, что миссис Бриндль в данный момент находится в состоянии глубочайшей депрессии. Она почти ничего не воспринимает. Кровяное давление понижено. Рефлексы заторможены. Насколько я понимаю, неделю назад она пыталась покончить с собой. Вскрыла себе вены. Ее муж едва успел поймать ее и перетянуть запястья. Сама она об этом почти ничего не помнит. Но она уверена, что лучше всего ей сейчас именно умереть. Она твердит, что лучше быть мертвой, чем сумасшедшей. Я ввела ей возбуждающее, рекомендуемое при затяжной депрессии. Я велела им придти еще раз в понедельник. Кажется с деньгами у них все в порядке. Я сказала, что ей лучше какое-то время пожить в отеле, а не на яхте.
- Знаете, некоторые браки обнаруживают полную несовместимость партнеров. - Знаю. Но к данному случаю это не подходит совершенно. Даже абсолютно постороннему человеку видно, что он безумно ее любит и очень беспокоится за нее. А она в нем очень нуждается. Я сказала, что лучше всего им было бы попробовать на некоторое время забыть о своих неурядицах и просто отдохнуть на нашем острове. Это очень романтический уголок.
- Да, рекламные проспекты твердят об этом во весь голос.
- А вы находите, что это не так?
- Я нахожу, что и для них, и для меня это будет воистину незабываемое путешествие. Но по крайней мере здесь очень спокойно и вполне живописно.
В ее глазах промелькнул огонек лукавства. Вот уж не ожидал.
- А как насчет пьянящего запаха белой глицинии лунной бархатной ночью?
- М-ммм. Да. А также искрящиеся потоки тропического ливня, стекающие по живописным утесам и за шиворот.
- А невыразимая лазурь Тихого океана?
- Великолепна, чтобы в ней топиться.
- Это верно, мистер Макги. В понедельник я надеюсь узнать побольше об этой паре и их путешествии, и постараюсь выяснить, насколько оно ей повредило. И вообще, что она об этом всем думает.
- Благодарю вас, доктор.
Жадные солнечные лучи уже досуха вылизали все лужи на улицах, когда я вернулся из больницы в отель. Я совершенно бездумно оглядел холл и внутренний двор, и вдруг у бассейна заметил Говарда - он был уже в плавках и с полотенцем через плечо и высматривал наиболее удобный спуск к воде. Он был похож на негатив того Говарда, который год с лишним назад уезжал из Лодердейла: кожа загорела до темно-коричнево-красного цвета, а отросшие волосы, сейчас схваченные на затылке резинкой, выгорели почти добела.
Я перехватил его как раз в тот момент, когда он пробовал воду пальцами ноги. Он обернулся и весь аж просиял от радости.
- Хей! Трев! Будь я проклят! Какой дьявол надоумил тебя оказаться здесь в самое подходящее время! - Он тряс мою руку, хлопал меня по плечу и был в совершенном восторге. - Ах ты чертов сукин сын! Черт, как же я рад видеть наконец знакомую физиономию!
- Хорошо выглядишь, Говард.
- Еще бы, столько-то пожарившись на солнышке. Ну и добирались же мы сюда! Почти весь путь под парусом. Ветер был шикарный. Иногда даже чересчур. Как ты здесь оказался?
- Гуля написала мне из Гонолулу.
- Шутишь? Ты что, примчался сюда, чтобы встретить нас?
- Среди всего прочего.
- Ладно, как насчет того, чтобы заказать мне пива, пока я тут немного поплещусь?
Он кинул полотенце на край бассейна и нырнул. Нижний бар как раз открывался. Я взял пива "Фиджи" и уселся за крайним к бассейну столиком, где был ветерок посильнее и тень погуще. Говард явно просто наслаждался возможностью поплыть в спокойной воде и дурачился, неуклюже загребая во все стороны разом. Меня неприятно поразило то, что при это он плыл вперед с довольно приличной скоростью.
Я совершенно не представлял, как мне говорить с ним. Огорошить сразу, в расчете на шок? Сделать вид, что ничего не знаю и потихоньку увезти Гулю? Но тогда он не даст развода и будет преследовать ее до скончания дней. Вскоре Говард, отфыркиваясь, вылез из бассейна и направился ко мне, вытирая полотенцем лицо и мокрые волосы. Его карие глаза смотрели на меня с обычным радостным дружелюбием. Он плюхнулся на стул и отпил прямо из банки. Причмокнул, попробовал снова.
- Ммм. И не так уж плохо.
- Как Гуля?
- Не слишком хорошо, - немедленно помрачнел он. - Когда ты улетел с Гавайев, у нас вроде бы снова стало все хорошо, она успокоилась после твоего с ней разговора. Нет, Трев, ей стало и вправду здорово лучше после того, как ты поговорил с ней. На какое-то время я даже поверил, что теперь все будет так же прекрасно, как было прежде. Мне не нравилось только одно: она постоянно твердила мне, что мы должны разойтись. Продать "Лань" прямо там и разойтись. Как раз тогда, когда появилась надежда, что все наладится! Но она считала, что между нами ничего нет и не может быть. А я люблю эту маленькую гордячку, Трев. Правда люблю. Если ты знаешь, что мы должны привести сюда "Лань", то она, наверное, сказала тебе и то что нашла здесь покупателя на нашу яхту.
- Я собственно, поэтому и примчался. Неужели не нашлось лучшего предложения? Сто тридцать тысяч за "Лань" - это же смешно.
- Разумеется, черт бы меня побрал! Я не позволю Гуле продавать "Лань" за такую мизерную сумму! Я чуть с ума не сошел, пока не нашел неплохой выход из положения. Я решил, что если у нас будет в запасе еще один переход, я сумею за это время отговорить ее. Знаешь, я познакомился в доках с одним парнем с Самоа и уговорил его на маленькую ложь во спасение...
- Я уже говорил с Лютером.
- Вот это да! Но тогда ты знаешь о моей маленькой хитрости.
- Так ты говоришь, Гуля не в порядке?
- Я водил ее к двум специалистам еще в Гонолулу, а сегодня утром мы прямо с причала отправились в больницу. Ты знаешь, она же распорола себе все вены неделю назад! Кляла меня на чем свет стоит. Кровь хлестала так, что я уж думал, все кончено, но доктор сказала, что все прекрасно заживет. Она сказала, что дело все в глубокой депрессии. Только она тогда употребила еще одно слово... никак не вспомню. Ну, знаешь, когда тебя в этом мире уже не осталось ничего, имеющего хоть какую-то ценность. Когда все как будто во сне.
- Апатия?
- Вот-вот! Я думаю, что самое лучшее для нас сейчас - это остаться здесь на какое-то время. Мне надо привести в порядок "Лань", ее порядком потрепало штормом. А потом мы посмотрим, может быть, и найдется способ привести Гулю в себя.
- Я хотел бы поговорить с ней.
- Конечно! Она обязательно захочет тебя видеть. Мы остановились здесь же, в восьмом номере. Сейчас Гуля там, уже спит, наверное. Господи, у этих скорлупок еще и крыши из травы, я сначала не понял, принял их за настоящие. Но вообще здесь очень славно, как ты думаешь?
- И к тому же очень мало народ - не сезон.
- Так это просто то, что нужно.
- Я хочу обсудить с Гулей продажу "Лани". Я куплю ее сам.
- Но мы не хотим ее продавать!
- Извини, но я так понял, что Гуля как раз очень хочет. Это ее яхта, и она вольна делать с ней, что угодно. Поэтому как только все ремонтные работы будут закончены, я хотел бы пройти через острова Общества и Маркизы, дойти до побережья и подняться вдоль Южной Америки, потом Канал, Юкатанский пролив - и домой.
Он попытался обернуть дело шуткой.
- Эй, эй! А меня ты уже не хочешь спросить, что я об этом думаю? Она не продается, Макги. Нет. Ни за какие деньги.
- И я бы очень просил тебя исполнить одну мою просьбу. У меня на руках открытый билет до Лодердейла. Можешь вписать туда свое имя. Самолет надежнее. А мы уж с Гулей так и быть, рискнем. Думаю, я не хуже тебя управлюсь с "Ланью".
