— Слушаю, Александр Борисович. Какое дело?
Турецкий оглядел всех:
— В том-то и проблема, что на данный момент непонятно какое.
Поремский шутливо нахмурился:
— Это уже обнадеживает. У Елагина есть дело, у Курбатова есть дело, у всех есть дело. А что поручить Володе Поремскому, никто не знает.
— Да мы тут никто не знаем, что делать, — сказал Александр Борисович. — Так что ты попал в хорошую компанию.
— Александр Борисович, поручите мне женский пол, — предложил Поремский. — Весь, который есть в деле. Я с удовольствием займусь.
— У нас есть в деле женский пол? — поинтересовался Турецкий у Славы. — Я имею в виду оставшихся в живых.
Грязнов нахмурился.
— У нас есть потерпевшие, написавшие заявления, с которыми общался Городецкий, — подсказала Галя, — и которые теперь не хотят общаться с нами. В частности, Света Архангельская, которая после покушения на Германа вообще исчезла.
— То есть как это — исчезла? — удивился Турецкий.
— В общежитии после самого первого инцидента в метро она появилась всего один раз, чтобы забрать какие-то вещи. Куда переезжает, никому не сказала. В институте с тех пор она не была.
— Нехорошо, — поморщился Турецкий. — А что нам может дать общение с Архангельской?
— Ну, во-первых, ей можно показать видеозаписи камер слежения на вокзале, а во-вторых, они просто дружили с Германом, вдруг она знает что-нибудь, чего не знаем мы.
— Хорошо, тогда давай, Володя, — обратился Турецкий к Поремскому, — займись пока Архангельской. Только действуй очень оперативно, потому что, я думаю, скоро ты понадобишься мне для другого. Галя, снабди, пожалуйста, коллегу всей имеющейся полезной информацией.
— Разрешите выполнять? — поднялся с места Поремский.
— Выполняйте.
Владимир гусарским жестом распахнул дверь и пропустил вперед Галю.
«Ай молодец, — подумал про себя Турецкий, поправляя волосы, — все-таки напоминает он мне кого-то».
— Я вот что думаю, — подал голос начальник угрозыска Владимир Петрович Яковлев. — В покушении на Городецкого у нас на данный момент одна более или менее складная версия. А именно то, что в Городецкого стреляли из мести сотрудники милиции метрополитена, которым он перешел дорогу. Правильно, Слава?
— Ну так, — кивнул Грязнов.
— А фактически он перешел дорогу не такому уж большому количеству людей. То есть в реальности их может быть гораздо больше. Любой продажный милиционер, узнавший о его деятельности, мог решить отомстить ему за, прошу прощения у окружающих, за честь мундира. Но повторяю, людей, по которым деятельность Городецкого могла ударить напрямую, не так уж и много. И большая их часть нам известна. Это те сотрудники охраны метрополитена, которые фигурируют в собранных вами заявлениях. Вот эти люди имели настоящую причину желать Городецкому смерти. Поэтому я считаю, что сейчас заниматься надо ими.,
— Да, — сказал Турецкий. — Как это там называлась книга, которую писал Георгий Виноградов, «Царица доказательств»? Представляете, какой соблазн? Все дела через недельку были бы прекращены производством. А мысль, Владимир Петрович, действительно дельная. Побеседовать с этой публикой нам не помешает. И лучше прямо на их рабочем месте. Глядишь, и возьмем кого-нибудь с поличным. Вот и занимайтесь сейчас этим. И как любит говорить Костя Меркулов, соблюдайте предельную осторожность.
Дверь кабинета отворилась, и вошел Семен Семенович Моисеев:
— Простите, я не помешаю?
Все оживились:
— Семен Семенович, дорогой, вы нам никогда не помешаете. Только поможете.
— Пришли данные баллистической экспертизы. Обе пули выпущены из одного и того же пистолета Макарова. Оружие табельное. Естественно, оно могло попасть в посторонние руки, но об этом я ничего вам сказать не могу. Пока это вся информация. А вообще я собираюсь пообедать. Если у вас есть немного времени, можете составить мне компанию.
— Ну Семен Семенович… — развел руками Турецкий. — С меня бутылка. В который раз убеждаюсь в том, что знаком с истинным гением.
— Да что там, — небрежно отмахнулся Моисеев, скромничая, — так каждый может. Ладно, я пойду обедать. Если у вас есть немного времени, можете составить мне компанию.
Все посмотрели на Турецкого.
— Да, по-быстрому идем обедать, — сказал он, — а потом за работу.
В кабинете активно задвигали стульями. В это время на столе зазвонил телефон. Александр Борисович поднял трубку:
— Да, Турецкий слушает. Хорошо, срочно поднимайте их ко мне в кабинет.
— Что такое? — спросил Грязнов.
— Доставили два дела, прекращенных производством, дело Дмитрия Корякина и того парня, которого обвинили в его умышленном убийстве и грабеже, Смолина. И все вещественные доказательства по этим делам. Так что, Слава, обедайте без меня.
— Может, тебе сюда прислать?
— Не, Слав, — Александр Борисович потер руки, — сейчас мне уж точно не до обеда.
Турецкий читал разложенные перед ним на столе дела. Он решил начать не с дела Дмитрия Корякина, а с дела обвиненного в его убийстве Ильи Смолина.
Два собственноручных признания. Одно — в убийстве Дмитрия Корякина с целью грабежа. Второе — в похищении золотой цепочки у гражданки Юриной М. С. Два преступления в один день. Довольно разные преступления.
«При помощи бейсбольной биты, — читал Турецкий признание Ильи Смолина, — я сбил его с ног и бил до тех пор, пока он не потерял сознание».
Оказывается, у нас легко можно разгуливать с бейсбольной битой наперевес. Интересно.
«Бейсбольную биту я бросил на месте преступления, чтобы меня с ней не задержали».
Значит, все-таки можно. А с другой стороны, почему бы и нет. Может, он только что купил ее в спортивном магазине.
Саша достал из полиэтиленового пакета бейсбольную биту.
Нет, эту биту определенно купили гораздо раньше. И попользовались ею от души. Хорошо, а если я, допустим, просто занимаюсь бейсболом? Можно же убить хоккейной клюшкой. Особенно вратарской. Или коньками. Интересно, а в России кто-нибудь занимается бейсболом? Наверняка занимается. Вон даже керлингом занимаются. Хотя для керлинга много места не надо, залил обычный каток и занимайся, а для бейсбола целое поле нужно. Ну да ладно.
«…Потому что на ней оставались следы крови».
Да, и не только крови, если забил насмерть.
Саша убрал биту обратно в полиэтиленовый пакет.
«Это ограбление я совершил…»
А почему ограбление, а не убийство?
«…потому что мне нужны были деньги на приобретение наркотиков».
Нет, бейсболом парень явно не занимался. Уж лучше бы написали: «потому что мне нужны были деньги на приобретение новой спортивной экипировки».
А почему написали, а не написал?
Почерк. Почерк ровный. Уродливый, как большинство мужских почерков, но ровный.
Так, а что у нас с заключением о смерти?
«Смерть наступила от остановки сердца, вследствие передозировки героином в 6.04».
То есть утром следующего дня. Из этого следует, что, когда он писал признание, он уже был под кайфом. Героин. Так он тогда бы вообще писать не смог. Вывод какой? Писал не он. А кто?
Саша вернулся к признанию и посмотрел на подпись.
Вот… Вот это писал он. К гадалке не ходи, в институте не учись. Значит, это писал любезный следователь. А кто у нас любезный следователь?
Саша взял протоколы задержания.
«В 19.35 в кафе «Радуга», расположенном возле станции Матвеевское, оперуполномоченными отдела уголовного розыска Гагаринского УВД Москвы Киреевым И. И. и Стуловым С. Т. было произведено задержание Смолина И. А. подозреваемого в краже золотой цепочки у гражданки Юриной М. С. Задержание было произведено при свидетелях (показания свидетелей прилагаются), после того как гражданка Юрина М. С. лично опознала в подозреваемом похитителя. При задержании подозреваемый оказал сопротивление».
Ага. Подфартило сотрудникам Гагаринского УВД. Задержали мелкого воришку, а раскрыли целое убийство. Вот ведь умеют работать люди! Не то что ты, Турецкий! В кабинетах сидишь, в бумажках роешься. К чужой славе ты Турецкий, примазаться хочешь! Или даже не примазаться, а себе оттяпать. Оперативники вон жизнью рисковали, бандита на людях брали, а ты все роешь, роешь. Крот ты, Александр Борисович Турецкий! Крот, вот ты кто!
А крот у нас какой? Слепой. Тебе это ни о чем не говорит, Александр Борисович?
Саша опять пододвинул признание Смолина.
«Ранее я уже привлекался за хранение и сбыт наркотиков и получил условный срок полгода с испытательным сроком год».
Это мы обязательно проверим. И с гражданкой Юриной М. С. тоже пообщаемся. Что еще?
«Искренне раскаиваюсь в содеянном…»
Ну это понятно.
«Я забрал у него деньги, зажигалку и записную книжку. Из книжки узнал, что его зовут Дмитрий Корякин».
