Ознакомительная версия.
– Обыскать и найти клад, – бубнил Арик. – А Гусев сволочь! Мы его как родного, а он…
– Продать и сделать ремонт!
– Изображал тут из себя! Душегуб!
– Слушай, Федя, а как ты догадался? – в который уже раз спрашивал режиссер. – Как ты подгадал в ту самую минуту? Предчувствие? Дедукция?
– Глебушке сказочно повезло! – закатывала глаза Ляля Бо. – Это ду́хи из сада вмешались. Я же говорила! Они за нас!
– Ага, повезло прям сказочно, – саркастически фыркал Жабик. – Чуть лапти не сплел!
Те, кто был посвящен в историю дома, наскоро пересказывали события вновь прибывшим. Обстановка была накалена – привидения, убийство, клад, таинственные надгробия в саду распалили воображение присутствующих. Это было как фейерверк, карнавал, приземление летающей тарелки на городской площади, посреди набившей оскомину каждодневной рутины.
– Немедленно обыскать! С миноискателем! – надрывался Жабик. – Виталя! Ты обещал достать миноискатель!
– Обыщем. Остынь, Петруччо. Все будет пучком.
– Даешь «Пр-р-риют лицедея»! Не отдадим ни пяди! Духи предков за нас!
– Молодежный, авангард-студия!
– Костьми ляжем!
– Найдем клад!
– Поднимем общественность!
– Переселимся в дом и не допустим! Ляжем под бульдозер!
Глеб Кочубей в прениях участия не принимал, равно как и Федор Алексеев и его спутница – скромная девушка в голубом сарафанчике с ярко-голубыми глазами. Глеб был печален, погружен в свои мысли; время от времени взглядывал на спутницу Федора и тут же отводил взгляд, испытывая странное чувство, что уже видел ее раньше. Глаза их встретились, и девушка подмигнула Глебу, что его немало озадачило.
– Если найдем клад, то можно обойтись без спонсоров! – горячился Лёня Лаптев. – Я тут прикинул стоимость ремонта, у меня брат в строительном бизнесе. Организуем волонтеров, скинемся, кто сколько может! – Он потрясал блокнотом с расчетами.
– Само собой, – поддержал его Жабик. – Не будем унижаться перед толстосумами.
Все говорили разом, кричали, размахивали руками, вскакивали с мест. У каждого был свой план спасения. Эхо голосов металось по дому, сливаясь с галдежом ворон в саду и шелестом сквозняков, гоняющих тучи пыли сверху донизу, и казалось, дом вздрагивает от новых жизненных токов, вливающихся в его старые жилы.
Федор Алексеев поднял руки, призывая к тишине.
– Внимание, господа! Позвольте мне! – Он дождался тишины и сказал: – Вынужден вас разочаровать, но боюсь, что без спонсоров не обойтись. Подозреваю, что клада в доме уже нет.
– Как это уже нет?! – взвился Жабик. – Федя, ты чего? Ведь историк искал! Он Глебыча чуть не убил из-за клада!
– Федя, ты уверен? – спросил режиссер.
– Ни-че-го не по-ни-маю!
– А куда же он делся? Федя!
Тишина вдруг наступила такая, что было слышно, как потрескивают старые деревянные перекрытия. Все смотрели на Федора требовательно и выжидательно, и он почувствовал себя душителем младенцев и бессердечным злодеем, возвращающим их на землю и лишающим иллюзий. Он немного помедлил и спросил:
– Как, по-вашему, господа, почему Гусев ничего не нашел?
– Не успел!
– Не там искал!
– Не так все просто, – возразил Федор. – Не забывайте, что он профессионал, историк. У него был оригинальный план дома и последующие – здание несколько раз перестраивалось. Если он ничего не нашел, то, возможно, и искать было нечего? – Он обвел притихшую аудиторию многозначительным взглядом.
– Федя, огласи весь список, пожалуйста, – сказал режиссер. – Не рви душу. А мы все обсудим и придем к общему знаменателю. Ты сказал, клада нет. А был?
– Был. Гусеву рассказала о нем Каролина Августовна, последняя из Шоберов. Он бросился искать, и… ему в итоге отказало чувство реальности. («Крыша поехала», – подсказал Жабик.) Именно. И он пошел на крайние меры, выживая из дома сначала актеров, а потом Глеба. Я знаком с Евгением, правда, не близко. Он одинок, фанатично любит историю, все лето на раскопках, благо вокруг города полно старых поселений. Мне всегда казалось, что он живет в своем собственном мире, весь в прошлом. Вся эта история с убийством – просто дичь, до сих пор не могу поверить…
– Женька Гусев всегда был с большим прибабахом, – негромко заметил Леша Добродеев. – И не женат ни разу, – добавил он ни к селу ни к городу.
– То есть ты хочешь сказать, что клад нашли раньше? – уточнил режиссер. – Что ты хочешь сказать, Федя?
– Не обязательно. Я хочу сказать, что он исчез. Пропал.
– Как это?
– Загадками говоришь, философ!
– Федорыч, по-моему, ты хватил, – сказал Добродеев. – Женька Гусев далеко не дурак, несмотря на бзики, и если он искал, значит, клад существует.
– Федор Андреевич, по-моему, вы не правы! – выкрикнул Лёня Лаптев. – Мы вас очень уважаем как философа, но не согласны! Нужно искать! Давайте проголосуем!
– Ша, господа! – призвал к порядку Вербицкий, поднимая руку. – Федя, излагай!
– Извольте. Надеюсь, все помнят историю последнего Шобера, отца Каролины? Помните, Гусев рассказывал?
– Бандиты сожгли его в камине!
– Верно. Легенда говорит, что бандиты бросили его в горящий камин. Времена были жестокие и страшные… – Он сделал паузу. – А если допустить, что все было не так, что его не бросали в камин?
Ответом ему была тишина. Даже неугомонный журналист Леша Добродеев растерялся и не знал, что сказать.
– Судите сами, господа, – продолжал Федор. – Вот факты. Часть первая. Каролине четыре года; в доме живут бандиты, которые топают сапогами, горланят песни и стреляют в люстру; Каролина с няней и ее престарелый отец с больным сердцем безвылазно сидят наверху. Однажды бандиты дали ей хлеба и леденцов. Какой вывод можно сделать из сказанного? – Новая пауза. – Судя по всему, бандиты не проявляли к ним враждебности и даже подкармливали. Похоже, отчаянные головорезы пожалели двух беззащитных стариков и ребенка. Согласны?
Не дождавшись ответа, он продолжил:
– Считаем, консенсус. Поехали дальше. Часть вторая. Однажды – это был конец октября – Каролина вышла из своей комнаты. С верхней ступеньки лестницы она увидела следующую картину: пылает камин, вокруг него стоят бандиты, а в камине лежит головой внутрь ее отец. Она, перепуганная, бросилась к няне. Это было рождением легенды о зверском поступке бандитов, которые разожгли камин и бросили туда старого Шобера. Кстати, камин был вон там! – Он указал рукой, где именно был камин. – В холле, у глухой стены. Теперь его нет, но на чердаке до сих пор торчит каминная труба…
И, наконец, часть третья. Старушка рассказала Гусеву о… скажем, семейной реликвии, которую привез из Германии первый Шобер, в семнадцатом веке, и Гусев стал ее искать. Но реликвии, я думаю, уже нет. Это моя версия. Почему? Подумайте! Я дал вам в руки все козыри.
Он обвел аудиторию взглядом – ответом ему было молчание.
– Екатерина, капитан Астахов говорил о вашей потрясающей интуиции. Никаких мыслей? – спросил он, с улыбкой глядя на меня.
Я вспыхнула и пробормотала:
– Ну что вы, капитан Астахов пошутил… Дайте подумать… Этот клад… Это были не ценности, не золото? То есть не металл? – Что-то брезжило в моей голове – ощущение было такое, словно я пробираюсь через заросли колючек.
– Однозначно. Это было не золото, – ответил Федор. – И не металл.
– Откуда ты знаешь, что это было? – выскочил Жабик.
– Был конец октября, уже похолодало, и они разожгли камин… – Я словно видела перед собой трагическую сцену, имевшую место около века назад.
– Ну да, и, пьяные, бросили туда старика!
– А Каролина увидела!
– Екатерина! – воскликнул Федор, поднимая руки, чтобы гвалт утих.
– Это было что-то… картина, книга, карта… Что-то, что горит! – выпалила я.
– Браво, Екатерина! – Федор захлопал в ладоши.
– Старый Шобер бросился в камин, чтобы спасти эту вещь! Он прятал ее в камине, а когда увидел, что бандиты разожгли огонь, бросился ее спасать. Он умер от разрыва сердца, когда понял, что его сокровище погибло.
– Верно! Скорее всего, так и было. Я восхищен, Екатерина, – Федор поклонился. – Ваша логика безупречна! Таким образом, вопрос о спонсорах по-прежнему актуален.
– И что это было? – спросил Жабик. – Может, ты и это знаешь?
– Это была печатная Библия Иоганна Гутенберга, которая считается началом истории европейского книгопечатания и была создана примерно в тысяча четыреста пятидесятом году. Семейная реликвия семейства Шоберов. Это самая дорогая в мире книга.
– Откуда ты знаешь, что это было? – спросил Арик. – Это могло быть что угодно! Картина, например.
– Это была Библия, – сказал Федор. – Каролина рассказала о ней Гусеву, и он решил, что раз она не была найдена, то все еще находится в доме. А найдена она не была, иначе были бы слухи – такую находку не утаишь. У меня есть свидетель, господа, который подтвердит, что это была именно Библия Гутенберга. Прошу любить и жаловать: новый член Общества спасения Лара Андрейченко!
Ознакомительная версия.
