Ознакомительная версия.
— Госпожа Шмидт, вы сказали мужу, что видели его в саду и что его видела княгиня Махарадзе? — спросил инспектор Миллер.
— А как же! Сказала в тот же день. Я думала, он после этого образумится и станет вести себя как следует.
— И как реагировал ваш муж?
— Он страшно перепугался и стал умолять меня спасти его, обещая за это верность на всю оставшуюся жизнь… Он сказал, что это можно сделать одним-единственным способом — убив княгиню Кето. Я не хотела терять мужа, и я это сделала. Я думала, что все это привяжет его ко мне… Но сегодня все изменилось, и я больше ничего не хочу, кроме одного: я хочу умереть, как умерли эти женщины, молодая и старая. Ведь теперь-то я знаю, что он все равно собирался бросить меня и сбежать от меня в Америку! — И госпожа Ева Шмидт обиженно заплакала.
— Я понимаю, что этот господин редкостный мерзавец, а наша бывшая сиделка — дура каких свет не видел, — сказала вдруг бабушка Нина, о которой все на время позабыли. — Но одного я так и не поняла: так на ком же этот господин женат? Он что, действительно вдовец той бедной утопленницы?
— Не утопленницы, а русалки, — поправила ее Апраксина. — Мы привыкли звать бедную Наташу Беляеву «русалкой» с того времени, когда еще ничего о ней не знали. Да, господин Шмидт — вдовец Натальи Беляевой и муж госпожи Евы Шмидт.
— Это как же так получается? — удивилась княгиня Нина.
— А он был женат на них обеих! — пояснила Апраксина. — Он официально оформил брак с Наташей Беляевой в Советском Союзе, будучи при этом уже много лет женат в Германии.
— Нет, каков негодяй! — возмутилась княгиня. — Инспектор, а можно уже убрать этого человека из моего дома? Я не хочу больше терпеть его тут.
— Ваша просьба будет немедленно исполнена, княгиня, — сказал инспектор Миллер и тут же велел полицейским увести обоих супругов. Еве Шмидт наручников надевать не стали, ее просто взяли под руки.
Когда арестованных вывели, в гостиной наступила тишина. Какой-то рассеянный шмель залетел сквозь открытые на веранду двери и начал кружить по комнате с гудением, чем-то напоминавшим самоуверенный бас господина Хорста Шмидта… Все смотрели на шмеля и молчали.
И тут на пороге спальни появилась скорбная фигура в белом балахоне.
— Ну теперь-то я могу уже выйти? Я ждала-ждала, пока за мной кто-нибудь придет, но никто обо мне так и не вспомнил!
Это была Эльжбета, с блеском сыгравшая короткую роль призрака княгини Кето, а потом начисто забытая неблагодарными зрителями! И как ни велико было угнетенное напряжение в комнате, но при виде Эльжбеты все дружно рассмеялись и тут же принялись наперебой обсуждать игру Эльжбеты и Татьяны и весь спектакль в целом.
— Да простят меня наши молодые актрисы, — сказала бабушка Нина, — но лучше всех играл, конечно, господин Хорст Шмидт. Какой великий актер погиб! Конечно, мне тяжело было узнать, как и почему погибла моя несчастная невестка Кето, но все-таки не оценить его игру я не могла. Однако мы забыли о той, кому принадлежала идея и режиссура этого неподражаемого спектакля — о графине Апраксиной!
А графини Апраксиной в гостиной уже не было. Никто не успел заметить, как инспектор Миллер и графиня Апраксина покинули гостиную бабушки Нины — они ушли по-английски, не прощаясь.
* * *
Через три дня на кладбище «Перлаховский Лес» состоялись скромные похороны Натальи Беляевой. Полиция наконец установила ее личность, и тело бедной «русалки» было отдано для похорон ее сестре Татьяне Беляевой, проживающей в Мюнхене на законных основаниях. Кладбище выбрала графиня Апраксина.
— Это очень хорошее место! — сказала она Татьяне. — До войны тут был только лес, а во время войны на его окраине построили тюрьму для военных преступников; вот их и стали хоронить после казни прямо в лесу. На этом кладбище похоронены члены антифашистского студенческого движения «Белая Роза». Участником его был наш прихожанин, русский немец Александр Шморель, православный мученик за веру. Он написал философскую работу о несовместимости христианства и фашизма. Нацисты требовали, чтобы он отрекся от нее в печати и обещали за это сохранить ему жизнь. Но он устоял и принял мученическую смерть. Я покажу вам, Таня, его могилу: на ней всегда лежат белые розы. Потом здесь стали хоронить и других усопших, кладбище разрослось, но лес постарались сохранить. А еще позже здесь построили русский храм и стали хоронить и других православных. Здесь похоронена сестра композитора Рахманинова, поэт Евгений Кушев, муж писательницы Юлии Вознесенской, болгарский священник отец Николай и другие наши эмигранты.
— Вы хотите сказать, что моя Наташка будет лежать в хорошей компании? — сквозь слезы улыбнулась Татьяна.
— Вот именно!
— Ладно, пусть будет по-вашему…
На похороны собралась тоже неплохая компания. Отпевал рабу Божию Наталию и служил на могиле литию священник местного храма, отец Николай Артемов, а присутствовали все, кто знал Наташу при жизни и узнал после смерти: сама Татьяна, неразлучная пара инспектор Миллер и графиня Апраксина, княгиня Нина Махарадзе и ее названая внучка Анна, их садовник Михаил, впрочем, с сентября уже не садовник, а преподаватель в мюнхенском университете, а также Эльжбета и Айно. Приехали даже барон и баронесса фон Ляйбниц. Не было только Георгия Бараташвили, поскольку он все еще находился в заключении. Неизвестно, знал ли он о дне и часе похорон Натальи Беляевой, но в своей камере он мог слышать доносящийся сюда звон церковного колокола, когда гроб с телом новопреставленной рабы Божьей Наталии выносили из церкви после отпевания, ведь тюрьма, в которой его содержали, находилась как раз возле кладбища и даже примыкала к его стене.
Место захоронения было выбрано так удачно, что отсюда был виден православный храм святых Новомучеников и исповедников российских и уж, конечно, здесь тоже был прекрасно слышен звон церковных колоколов с его колокольни, только что построенной на пожертвования прихожан. А прихожан у храма с каждым годом становилось все больше и больше, люди все прибывали и прибывали из Советского Союза, и у многих из них судьбы складывались удачней, чем у Наташи Беляевой. А может, и не так уж удачно они складывались, и поэтому люди шли и шли в храм… Во всяком случае, деньги на колокольню собрать они сумели. А колокола, звонившие для нее в тот день, привезли из России.
DР — displaced persons (англ.) — перемещенные лица.
Потир и лжица — литургические атрибуты в Православной церкви.
НТС — Народно-Трудовой Союз (российских солидаристов) — крупнейшая русская политическая партия в эмиграции, основанная в 1930 г. в Белграде и дожившая до наших дней.
Хайнц Гюнтер Консалик — преуспевающий автор дешевых популярных романов в Германии.
Ин. 21, 15.
Ознакомительная версия.
