III
Звучавшее меж соснами пение канареек мягко вливалось в тягучие аккорды пекинской оперы: беседка, рядом с которой Ли Янь видел накануне молодого человека с бутылкой пива, была полна седобородых старцев — с серьезными лицами те слушали небольшой радиоприемник. Невдалеке стучал ножницами вчерашний парикмахер; лениво падали на траву клочья черных волос. Забыв о своих прислоненных к стволам деревьев велосипедах, играли в карты рассевшиеся вокруг каменного столика пожилые мужчины. Из глубины парка неслась легкомысленная мелодия в стиле диско.
Ли и Маргарет неторопливо шагали по тропинке навстречу последним лучам заходящего солнца.
— Там дальше пруд, — сказал детектив. — Люди называют его Нефритовым озером. Зимой, когда вода замерзает, детишки катаются по льду на коньках. У восточного берега любители острых ощущений проделывают прорубь, чтобы в морозный день окунуться с головой. Пока лед крепок, дядюшка ныряет здесь каждое утро.
Маргарет зябко повела плечами. Ли осторожно коснулся ее локтя. Впереди, под сенью старой акации, стоял голый по пояс старик: ноги чуть согнуты, над головой — длинный, сверкающий сталью меч. Плавным, удивительно грациозным движением старик развернулся на сто восемьдесят градусов; меч описал полукруг и в стремительном выпаде оказался направленным прямо на них. Глаза старика озорно блеснули, на губах появилась улыбка.
— Где мой билет, племянник?
Вытащив из кармана полоску бумаги, Ли сделал шаг к дереву.
— Поезд отходит в восемь, дядюшка.
Оставив его слова без внимания, Ифу перевел взгляд на Маргарет.
— Вы доктор Кэмпбелл, так? — Он говорил по-английски почти без акцента. Положив меч в траву, старик протянул ей руку. — Искренне рад знакомству.
Пораженная внешностью легендарного родственника Ли Яня, Маргарет робко ответила на рукопожатие.
— Это мой дядя Ифу, — негромко произнес детектив.
— Я очень много о вас слышала, мистер… — Она не знала, как следует обратиться к этому человеку.
— Просто Лао И. У китайцев «лао» перед именем означает уважение к пожилому человеку. Буквально — «старина».
Маргарет рассмеялась.
— Мне будет трудно привыкнуть. В Штатах «старина» звучит слишком панибратски.
Взяв молодую женщину за руку, Ифу двинулся к плоскому камню, на котором лежала шахматная доска.
— Ну а в Китае старики окружены почетом. У нас преклонный возраст приравнивается к мудрости. — Он усмехнулся. — Есть даже пословица: «Старый перец жжет сильнее». Присаживайтесь, прошу вас. — Кивком Ифу указал ей на складной стульчик, опустился в траву рядом с камнем. — По мнению окружающих, я должен быть мудрецом. Может, я им и стал бы — если бы помнил все, что знаю. К сожалению, сейчас я забыл куда больше того, что еще как-то держится в памяти. — Глаза старика быстро заморгали. — Поэтому и заставляю себя каждый день открывать английский словарь. Иностранный язык помогает заполнить пустоты, образующиеся в моей голове.
— Но вы все еще помните, как очаровать даму, — с улыбкой заметила Маргарет, и контакт был мгновенно установлен.
— А-а, — протянул Ифу, — какая от этого польза? — Он поднял брови, многозначительно кивнул в сторону Ли. — Вот если бы племянник брал с меня пример… Он больше похож на отца: такой же неторопливый во всем, что касается дел сердечных. Сколько тебе сейчас лет, малыш?
Ли Янь покраснел.
— Тебе это известно, дядя.
Ифу повернулся к Маргарет, глаза его лукаво блеснули.
— Тридцать три года, и до сих пор холостяк. Даже подружки нет. Одна работа.
Глядя на смущенного детектива, Маргарет испытывала непонятное удовольствие.
— Хвала небу, он хотя бы последовал моему совету, — продолжал Ифу.
— Какому совету?
— Дядюшка, а тебе не пора возвращаться домой? Ведь нужно собрать вещи, — напомнил Ли, но родственник его не услышал.
— Попросить у вас помощи в расследовании.
Ли Яню захотелось провалиться сквозь землю. Американка вскинула голову.
— О, значит, идея принадлежала вам?
— Ну… я указал ему направление, скажем так. — Ифу широко улыбнулся. — Теперь понятно, почему особо убеждать его не пришлось. Ли промолчал о том, насколько вы красивы.
— Может, он считает меня не слишком привлекательной.
— В этом случае он бы не краснел.
Стиснув зубы, Ли отвернулся. Маргарет чувствовала себя до неприличия счастливой.
— Вы играете в шахматы? — осведомился Ифу.
— Нет времени, дядя. Поезд в восемь, сейчас почти половина шестого.
— Времени у меня полно.
— Боюсь, ваши шахматы отличаются от тех, в которые играют у меня дома, — сказала Маргарет, рассматривая доску.
— Нет-нет, это очень похоже. Просто вместо резных фигурок мы используем деревянные кружки с иероглифами.
— Она не знает иероглифов, дядюшка, не отличит пешки от короля.
— Думаю, это не станет проблемой, — с вызовом бросила Маргарет. — У меня фотографическая память.
— Отлично! — Всплеснув руками, Ифу принялся объяснять правила. Перемещать фигуры следовало не из клетки в клетку, а к точке их пересечения. При наличии короля отсутствовал ферзь — его заменяли два офицера. Четыре клетки в центре нижней части каждой стороны доски были единственным пространством, в котором мог маневрировать король: по одной клетке в ход, только влево-вправо и вверх-вниз. То же относилось и к офицерам, но, в отличие от короля, они двигались лишь по диагонали. Пешки назывались солдатами, слон — конем, но ходил он как слон, а не как конь. Имелись и другие отличия, однако настолько незначительные, что суть игры Маргарет уловила с полуслова. Обе стороны доски разделяла широкая линия — «река»; игрок не брал фигуру противника, а «съедал» ее.
Маргарет достались красные. Ли Янь обреченно прислонился к стволу дерева, сложил на груди руки.
— Что у тебя на службе? — поинтересовался Ифу, следя за тем, как Маргарет делает первый ход.
— Все в порядке.
— В порядке? В полном порядке? Мой приятель, знаток фэншуя, показывал план твоего кабинета. Неплохой план. Надеюсь, работа пойдет без осложнений.
— Так и будет, дядя. Спасибо!
Ифу подмигнул Маргарет.
— Ли — скептик. Считает меня выжившим из ума стариком.
— Тогда он не прав. С фэншуем или без него, в расследовании назревают серьезные перемены.
— Не сомневаюсь. Предрассудки предрассудками, но правда выплывет. — И двинул вперед коня. — Ваш ход, мадам.
Маргарет погрузилась в раздумье, а ее партнер добавил:
— Я всегда восхищался американцами. Подобно нам вы очень практичные люди. Но одновременно и мечтатели, а это далеко не в каждом случае бывает практичным. Однако вам часто удавалось воплотить свои мечты в действительность. По-моему, это замечательно, когда у человека есть мечта. Она наполняет жизнь смыслом, заставляет концентрироваться.
— Не слишком ли индивидуалистическая концепция для коммуниста? — Маргарет переставила туру.
— Забудьте о свойственной американцам привычке свысока относиться к чужим идеалам, доктор Кэмпбелл. Лучше оставаться прагматиком. В юности меня восхищало учение Карла Маркса, а сейчас я стал либералом. Все течет, мэм, все изменяется.
— Кажется, кто-то из великих сказал однажды: «Если в двадцать ты не марксист, значит, у тебя нет сердца. Но если в шестьдесят ты не консерватор, то у тебя нет мозгов».
Ифу залился искренним смехом.
— Такого я не слышал! Тонко подмечено!
— По-моему, резковато. Не помню только, чей это афоризм.
— Слова, собственно, и не важны, если истина понятна без них. Правда остается правдой, кто бы ее ни констатировал. — Черный солдат сбил с доски своего красного собрата.
Громким вздохом Ли попытался напомнить игрокам о времени, однако те были увлечены поединком. Одним из солдат Маргарет «съела» черного коня и теперь угрожала второму. Ифу сдвинул его в тыл, уступив инициативу американке.
— Ли Янь рассказывал, что в ходе «культурной революции» вас репрессировали.
— Вот как?
К разочарованию Маргарет, старый китаец не пожелал развить эту тему.
— Три года за решеткой, по его словам.
— Он умеет болтать языком.
Друг на друга игроки не смотрели, все их внимание было приковано к доске. Фигуры двигались вдоль линий, некоторые пересекали «реку».
— Вам пришлось нелегко, — задумчиво уронила Маргарет.
Черные «съели» ее охранника.
— Это почему?
— Вы потеряли три года жизни.
Конь красных вплотную приблизился к «замку» короля. Ифу вновь был вынужден отступить.
— Не потерял. За это время я многое узнал о человеческой натуре. О себе. Иногда процесс познания приносит боль, да, но мало кто жалеет об этом. — Он прикрыл «замок» охранником. — Кроме того, в тюрьме я провел всего полтора года.
